Эромагия
Шрифт:
— О любви — после! — перебил старший гном. — Я хочу разобраться. Значит, если мы эту штуку отдадим Пениалису…
— Он пробудит к жизни Самку и скроется с ней на нижних уровнях, — уверенно закончил Пампукка. — Они потом яйца отложат. Сердца — ха! — Мира.
— И от нас отстанет? — уточнил старейшина.
— Отстанет, отстанет, кому вы нужны. Мы ему ни к чему, он яйцо ищет, Самку свою. Как отыщет, уйдет вниз. И все будет как раньше.
Старейшины принялись вполголоса обсуждать ситуацию. Совещание заняло несколько минут, Беринда тем временем подошла к мешку, развязала тесемки и заглянула.
— Оно, — констатировала старуха. — Оно самое! Только больше размерами стало, раза в три, да и пульсирует чаще. Что это с ним?
— Так это… ну как же! — Пампукка приосанился, но потом сник и заключил: — Не знаю. Пухнет и пухнет. Непрерывно. И колотится. А может, это… Может, там в самом деле немножко Сердца Мира есть?
— Можно и так сказать, — задумчиво произнесла Беринда. Она, как обычно, не обращалась ни к кому конкретно, а раздумывала вслух. — Значит, взошла над миром эта самая звезда… эромагические лучи проникают повсюду… Да, точно! Они и пробуждают Самку в коконе, а Пениалис чувствует ее пробуждение и…
— Гхм-гхм. — Старый гном откашлялся, привлекая внимание. — Мы тут посовещались и приняли мудрое решение. Будет произведено испытание. Мы устроим Червю Пениалису свидание с этой штукой. Если ничего не произойдет, то ведьма получит свое Сердце Мира в целости и сохранности. Плюс компенсацию. Мы, гномы, справедливый народ!
— А если из кокона явится Самка? Что я получу тогда? — Беринда нахмурилась, и с кончиков пальцев слетело несколько бледных искорок.
— Мы, гхм-гхм… мы тут говорили о трех пудах золота… Справедливо было бы взыскать их с Пампукки… но он… гхм-гхм… некредитоспособен.
— Я искуплю, я отслужу, — зачастил коротышка. — Чтобы почтенной ведьме было не так обидно, я изготовлю полноценную замену Сердцу Мира! Даже лучше! Оно будет колотиться, оно будет из полированного металла! Очень красиво и торжественно, честью клянусь! Верьте мне!
— Из металла? — Беринда задумалась. — Из металла бы неплохо…
— А если, — Пампукка хитро прищурился, — если почтенный совет расщедрится на кое-какие самоцветики, мы сможем замечательно украсить это новое Сердце Мира.
16
— По-моему, оно стало еще больше. — Шон отодвинулся от края обрыва, при этом маленький камушек с шорохом укатился вниз — туда, где они оставили чудовищно разбухшее Сердце Мира.
— Тихо, гоблины услышат! — шикнул Дальноход Добродушный.
Это была его идея. Он выследил гоблинов и предложил устроить Пениалису с Самкой романтическое свидание в двух шагах от логова людоедов, пока те дрыхнут. Распорядок дня для гоблинов — святое. Теперь на поверхности был день, и гоблины исправно спали.
Пока пульсирующее яйцо спускали в кабинке, пока волокли по запутанным штольням и пещерам, промытым подземными водами, оно непрерывно увеличивалось и, к удивлению Шона, набирало вес. Бравому рыцарю чаще других приходилось тащить Сердце Мира, и в конце концов он спросил у ведьмы, что происходит. Беринда, думавшая о своем, коротко ответила:
— Магия земли. Самка, должно быть, чувствует приближение Пениалиса и готовится.
— К чему готовится?
Но ведьма, погрузившись в раздумья, промолчала.
Вскоре Шон уже не мог в одиночку управиться с ношей, и молодые гномы, с которыми Анита и оборотень пили в «Возвращаясь из Шампурмы», подхватили ее, вполголоса ругаясь. Они успели десять раз пожалеть, что сунулись так некстати в зал, где заседал совет, — в результате их и привлекли к экспедиции в нижние пещеры, чтобы не посвящать в тайну новых гномов. Но наконец Сердце Мира, выросшее во много раз и часто-часто колотящееся, осторожно установили в пещере, соседней с той, которую облюбовали гоблины. Путники забрались в пещеру несколькими метрами выше и ждали. Пениалиса не было видно, но время от времени пол пещеры сотрясался, издали доносились скрежет и грохот. Червь, всегда движущийся по дуге, уже почуял Самку и направлялся к ней. Гоблины спали.
Анита лежала возле Шона. Метла как бы невзначай переместилась из ее руки к метаморфу, по-прежнему пребывавшему в обличье моряка, и ее желтые прутья заколыхались рядом с седоватыми патлами оборотня.
— Да, — прошептал тот, — помню, помню — кокс. О, погоди, кажется… Ага, точно!
И громче добавил:
— Ползет!
Слух оборотня оказался острее, чем у остальных. В самом деле — Червь подползал все ближе, и скала колебалась все ощутимей. Грохот доносился с той стороны, где в пещере спали гоблины. Яйцо, скудно освещенное вкраплениями фосфоресцирующей породы, затряслось, по поверхности разбежались трещины.
Из соседней пещеры раздался отчаянный визг:
— Кто сделает ноги, тот будет целей! Ай! Ой! Эй!
И тут же соседняя скала взорвалась, развалилась, обрушилась разнокалиберными осколками. В облаке пыли из мрака показалась голова Червя. А может, и не голова — ни глаз, ни рта на ней не наблюдалось, но это место было впереди. Анита заметила, как Шон едва заметно покачал головой.
— Что? — спросила она. — Большой, а?
Шон что-то ответил, но слова потонули в грохоте падающих обломков. Червь втягивался и втягивался в подземный зал, свивая кольца и постепенно заполняя собой все пространство. Сердце Мира ритмично вздрагивало, оболочка на нем натянулась, рвалась, расползалась и обращалась в лохмотья, медленно сползающие с округлых раздутых форм.
— Меча, говорю, при мне нет, — с сожалением повторил рыцарь. — Жалко. Никогда такого большого не…
Своды пещеры, где притаились гномы и люди, тряслись, роняя мелкие камушки, грунт под ногами ходил ходуном, внизу в разноцветных вспышках и клубах пыли творилось нечто невообразимое. Казалось, что Пениалису не будет конца. Оболочка Сердца Мира распалась, вокруг все заполнил рой пыльных клубов и разноцветных искр, взлетающих все выше и выше.
— Вы как хотите, а я ухожу, — заявил Дальноход Добродушный. Он огляделся и понял, что в пещере больше никого нет — всем остальным та же мысль пришла в голову несколько раньше.