Еще одна чашка кофе
Шрифт:
— Привет, Лёня! — Данила попытался улыбнуться. — Как жизнь?
Мальчик взглянул на него исподлобья. У парня был взгляд, о который можно было обжечься. В этих глазах сквозили усталость и боль, как у десяти изрядно поживших и уставших от жизни взрослых людей.
Данилу обожгло.
— Эй… Все нормально?
— Ты кто? — глухо спросил мальчик.
— Я друг Лины.
В глазах Лёни мгновенно промелькнуло что-то такое, что Данила понял — у них с Линой действительно есть сильная связь.
— А где она? — вскинулся Лёня.
— Идем, нам надо с тобой серьезно поговорить. Да и познакомиться
Лёня подумал с минуту и протянул Даниле ладошку.
Данила пришел к Лёне и на следующий день. А в выходные он приехал к нему со своей фотокамерой — показывал, как надо снимать, рассказывал о своих поездках по миру. Лёня молчал, внимательно слушал. Он, как и Лина, был не очень разговорчивым. Но когда Данила приехал в третий раз, у Лёни прорвало плотину молчания. Выслушав рассказ Данилы о съемках на Севере, он вдруг выпалил:
— А вот хорошо бы нам втроем туда поехать!
— Втроем? С Линой? — сразу понял Данила.
Лёня кивнул.
— Ну, может, так и случится. Послушай, Лёня, у меня есть просьба.
Он протянул мальчику мобильный телефон, который привез с собой.
— Вот здесь забит мой номер. Если вдруг к тебе когда-нибудь придет Лина, позвони мне. Сразу позвони мне, ладно? Это наша с тобой единственная надежда на то, что у нас — у всех нас — все будет хорошо.
Лёня взял телефон и долго смотрел на номер Данилы, словно заучивал наизусть.
— Можешь даже ничего не говорить, просто набери мой номер — это будет сигнал, я пойму, что она пришла.
— А если она никогда не придет? — вздохнул Лёня.
Данила промолчал.
Кофейный справочник лежал на прикроватной тумбочке, здесь же, на тумбочке, на обложке неоткрытого блокнота, паслись олени. Леша лежал, смотрел на противоположную стену больничной палаты, изучал трещинки на стене и все вернее погружался в тяжелую хандру. Так странно: вот был целый мир — огромный город, кофейня, насыщенная жизнь, и вдруг этот мир сузился до размеров маленькой больничной палаты, осмотров врача и визитов медсестры. И вроде город тот же (ну не на Марсе же эта больница расположена, а просто в другом районе), но только кажется теперь, что до «Экипажа» так далеко, будто он находится на другом конце света.
Леша пошевелился — в боку и в груди отозвалось страшной болью. Он застонал, чувствуя себя каким-то раздавленным жуком; оказывается, так трудно просто приподняться на кровати, а уж встать и пойти — вообще что-то невероятное, сродни подвигу Геракла.
В палату вошла доктор — такая большая и серьезная женщина, что Леша всегда чувствовал себя рядом с ней первоклассником, не выучившим уроки.
— Доктор, — заныл Леша, — когда меня уже выпишут? Мне очень нужно выписаться как можно скорее. Ну хотя бы до Нового года?!
Доктор смерила Лешу строгим взглядом и выдала нехитрый, но верный логический алгоритм: «Ну вот чем быстрее встанешь и начнешь ходить, тем быстрее поправишься. Тогда и выпишем!»
Леша проводил докторицу глазами и вздохнул. Легко сказать — надо ходить! С такой-то дыркой в боку… Он стиснул зубы от боли, приподнялся, как-то даже не встал, а скинул себя с кровати и пополз, добавляя шаги по чуть-чуть; и так, наконец, дополз до окна.
В окно был виден больничный городок — серая, неприглядная картина. «Стоило ли ползти к окну, чтобы увидеть такой вид?» — сник Леша. Но он знал, что где-то вооон там — на той стороне Невы, в самом сердце города, есть кофейня, в которой хрупкая кудрявая девушка варит сейчас всем отличный кофе (а все-таки, Тея, я научил тебя варить первоклассный кофе! Не зря я с тобой так мучился!).
А интересно, чем сейчас занята Тея? Какой именно кофе она варит, как он пахнет? Может, лимонный раф, и тогда в воздухе пахнет цитрусом, или Тея добавляет в кофе корицу и шоколад? Леша даже машинально потянул носом воздух, но почувствовал только больничный запах супа и каши. Он снова посмотрел в окно, за которым не было ничего интересного, и мысленно вновь переместился в «Экипаж». Там теперь наверняка играет джаз, и можно сесть за столик у окна и долго сидеть, приводить мысли и чувства в порядок и ждать… Чего? Да хоть первого снега. Он ведь все равно когда-нибудь случится и волшебным образом преобразит этот город.
А, кстати, хорошо бы тогда уже все-таки покинуть эту унылую больницу! И Леша пополз дальше, наметив себе цель дойти до конца коридора.
Теона шла по улице, вернее, летела, подгоняемая злым ветром в спину. От холодного дождя кепка и шарф быстро намокли, один ботинок начал предательски протекать, и в горле уже першило от начинающейся простуды, будто в нем орудовал лапой здоровый, размером со слона, кот.
«Ну и сторонушка, — усмехнулась Теона, — ледяные дожди напополам с ветрами! И что ж так все время темно… В десять часов утра еще темно, а после обеда уже темно. Не зря Лешка говорил, что в Петербурге солнце сожрал тот самый злой крокодил из сказки».
Но вот на горизонте замаячил спасительный «Экипаж». Теона нырнула в теплую кофейню, сварила себе убойный глинтвейн со специями по рецепту Белкина и дополнила это лекарство от простуды и депрессии тетиным пирогом с грушей и горгонзолой. И вот уже призрак гриппозного кота отступил и обернулся уютной пеструшкой Лорой, а горло больше не болело.
Хотя декабрь уже перевалил за середину, ни снега, ни даже намека на снег в городе по-прежнему не было. Ну а раз так — приходилось самим выходить из положения. Вот уже час Теона вырезала снежинки из бумаги, вспомнив свое любимое новогоднее развлечение из детства, и приклеивала их на окна. Самую большую и сложносочиненную снежинку, от которой расходились красивые лучи, она прилепила на окно Ники.
Сидевшая в этот момент в зале и что-то выстукивавшая на клавиатуре своего ноутбука Мария отвлеклась от работы и одобрительно оглядела рукотворные снежинки.
Закончив украшать кофейню, Теона принесла Марии еще одно тыквенное пирожное и очередную чашечку кофе.
— Чудо-десерт от вашей Мананы и «Черный капитан» — именно то, что нужно в такой промозглый день, — улыбнулась Мария.
С некоторых пор Мария стала приходить в кофейню работать — садилась с ноутбуком за столик и что-то печатала. При этом вид у нее был такой сосредоточенный и серьезный, что Теона понимала — человек пишет нечто важное. Теоне очень хотелось спросить, над чем именно работает Мария, но спрашивать было неловко. Но сегодня Мария сама завела разговор.