Эсфирь, а по-персидски - 'звезда'
Шрифт:
В семнадцатый день афанима Аминадав не выдержал: проснувшись на рассвете, он почувствовал, что его сердце устало томиться в ожидании и так сильно, болезненно колотится в груди, что может долго не выдержать. Тогда Аминадав приказал запрячь повозку, взял с собой двух слуг, потому что сам уже с трудом удерживал вожжи, и спешно отправился за город. Он не стал ничего сообщать Иаиру, потому что побоялся, что тот начнет его отговаривать и даже вовсе не отпустит в путь, потому что ночью снова лил дождь, и наверняка мог размыть многие дороги.
"Я ещё вон, когда собрался умирать, - подумал Аминадав.
– Но все мне что-то некогда, хотя
Но самое главное, что во время бессонной ночи, в сердце Аминадава прокралась одна страшная догадка, которой он ни с кем не мог поделиться, прежде чем не узнает, случилось ли это на самом деле или привидилось в болезненном сновидении.
Нынешней ночью Аминадаву вдруг пришло в голову, что Абихаил потому и не приехал в Сузы, что решился исполнить свое давнее намерение и, наконец-то накопив достаточно денег и имущества, отправился вместе с Анной в Иерусалим, на родину предков. То, что он выбрал для похода самый неудачный, дождливый месяц, было вполне в духе Абихила. И то, что Абихаил решил не прощаться со старшими братьями и лишь готовил всех к такому известию при помощи разнообразных присказок и загадок, тоже было на него весьма похоже. Увы, увы, все это было чересчур похоже на правду...
Ночью Аминадав припомнил, что в последнее время с каждым приездом в Сузы Абихаил казался братьям все более странным и непостижимым, а порой настолько непонятно выражал свои мысли, что доводил вспыльчивого Иаира до белого каления. Особенно два последних раза, когда он приезжал без Анны, занятой делами в лавке, которая обычно вс же смягчала своим присутствием встречи сильно несхожих по характеру братьев, как будто бы родившихся от разных матерей.
Например, Абихаил снова, как в прежние годы, несколько раз назвал себя Авраамом, а жену свою - Саррой, и опять с многозначительным видом сообщил, что вскоре братья узнают о нем нечто такое, чего никак не ожидают узнать, но он никак не может до поры, до времени раскрыть своей тайны.
"Сегодня кто-то во сне позвал меня и жену в дальнюю дорогу, такую дальнюю, что она уходила в звездное небо", - даже так, совсем уж прямыми словами выскахзался во время последнего приезда Абихаил, но его снова словно бы никто не услышал, а точнее только сейчас до Аминадава стал доходить смысл его речей.
Теперь Аминадаву было яснее ясного, что произошло то, что должно было случиться - неотвратимая разлука, и он не успел проситься с братом перед дальней дорогой. Перед собственной дальней дорогой, - потому что он собрался в края ещё более дальние, чем Иерусалим.
"Кто, кроме Него знает: откуда берется в нас дыхание? И откуда вдруг появляются кости в беременной утробе? И куда Он двинет наши тяжелые стопы дальше, так что они вдруг побегут?" - сказал во время прощания с братьями Абихаил с таким лукавым видом, словно вопросы эти содержали подсказку к его тайне.
"Куда дальше двинет Он наши тяжелые стопы?"
Чем больше размышлял Аминадав по дороге про
Повозка все время застревала в грязи, то и дело приходилось останавливаться, вытаскивать из колеи колеса, и, похоже, слуги впервые в жизни слышали от своего спокойного хозяина такие нетерпеливые окрики, вперемешку с молитвами и непонятными причитаниями, из которых получалось, что они ещё неделю назад должны были что есть мочи мчаться по этой дороге, а не дожидаться этого дня и такого дождя, который лил за шиворот.
Дом Абихаила Иудеянина стоял на самом краю селения, и Аминадаву не терпелось узнать у первого встречного, не покинул ли уже его брат с женой, в нагруженной добром повозке, эти места, или ещё только собирается в дальний путь. Но, как назло, из-за дождя улицы были пустынны, а возле домов не было видно ни детей, ни женщин, которые лучше других знали обычно знали в селах все главные новости.
Наконец, Аминадав добрался до нужного дома, постучал в ворота, но никто не отозвался на его громкий стук, и даже собака не залаяла в ответ.
"Все, опоздал, все кончено," - прошептал Аминадав, прислонился спиной к забору и присел на корточки, потому что у него не стало сил держаться на ногах. Ничего не понимающие слуги молча глядели на него из повозки, а один из них даже не выпускал вожжи из рук, догадавшись, что сейчас сразу же придется отправляться в обратный путь, как только старый хозяин, по своему обыкновению, немного подкрепит себя молитвой.
"Нужно сказать Иаиру, чтобы тоже сюда поскорее приехал, - горестно размышлял тем временем Аминадав почему-то о самых обыденных вещах, как будто бы сейчас они могли принести му утешение.
– Быть может, в доме ещё остались какие-нибудь ценные вещи, ведь Абихаил плохо разбирался в хозяйственных делах, потому что я сам плохо его этому научил...Он ведь и воробья всегда считал полезнее курицы, а лучшие ткани всем раздавал даром. Господи, почему ты все же не дал мне проститься с любимым братом, и сделал так, что он сбежал от нас с Иаиром, как убегают от разбойников!"
Вдруг Аминадав увидел, что кто-то идет издалека в сторону дома, похожий на приближающийся смерч, на облако из дыма и одновременно на горящий куст.
"Господи, не только ко мне Ты приходил в таком облике, я все от Тебя приму - и хорошее, и плохое," - прошептал Аминадав, опускаясь перед видением на колени.
Но когда облако приблизилось, стало видно, что это был простой человек, путник в рваной одежде и с чумазым от копоти лицом, который держал в руках большой просмоленный факел и махал им вокруг себя, окуриваясь со всех сторон дымом. Издалека человек и впрямь был сильно похож на дымный столп.