«Если», 2003 № 02
Шрифт:
— Ни фига себе! — восхитился дядя Витя. — Ну, ты прям Пикассо! Это что — вечный двигатель?
Шестой вздохнул и положил свое творчество перед акцелоподусами.
— Я хочу понять у этого рыбьего царя их еще много осталось? И куда он остальных распродал?
— Откуда ты знаешь, что были остальные? — удивилась я.
— К рыбьему царю какие-то люди приходили, по телефону его доставали, требовали, чтобы продал. Запугали дурака до полусмерти. Теперь вот заперся — а наши его стерегут. У него там в аквариуме наверняка еще парочка сидит.
Четверка рептилий опять засвистела. Похоже, до них дошел смысл рисунка — или они предлагали, разные трактовки? Самый крупный взял лапкой грифель и тоже попытался что-то нарисовать, но получился угловатый клубок линий.
— Да, ты, братка, не Леонардо, — сказал ему Шестой.
Акцелоподус отчаянно засвистел и, вытянувшись в струнку, замахал передними лапками. Что-то важное пытался он объяснить Шестому — но вот что?
— Рискнем, — решил Шестой. — Если они могут загипнотизировать человека и продиктовать ему нужный маршрут, то, наверное, и другую информацию сумеют ему в башку вложить.
— Это не просто гипноз, они какой-то яд впрыскивают, — возразила я. — После него дышать совсем невозможно.
— Но ведь никто не помер? Того, из «Секрета», откачали. Ты вон уже скачешь, как коза!
— Ага, коза!..
Не успела я высказать свое весомое мнение, как он поднес ко рту левую кисть и легонько ее укусил. А потом сунул руку под нос крупному акцелоподусу.
Тот совсем по-человечески дважды хлопнул лапкой по запястью, словно успокаивал, и впился в кожу всеми своими игольчатыми зубами. А потом шмыгнул в рукав.
Шестой медленно выпрямился. Постоял, осваиваясь в новом состоянии.
— Не могут без воды, кожа сохнет, — механическим голосом произнес он. — Ведут. Сопровождайте.
У меня была та большая тарелка, в которой я принесла акцелоподуса-девочку. Зачерпнув воды, я жестом пригласила наших рептилий занять места. Они забрались в тарелку.
Шестой шел удивительно быстро для человека, у которого вот-вот должна отказать дыхалка. Привели его к пустырю, где археологи начали было раскапывать крепостцу шестнадцатого века, но, как всегда, лишились финансирования.
— Тут еще канализацию дореволюционную откопали, — сообщил дядя Витя. — На свою голову — потом из этой канализации не одного покойничка подняли. Наши диггеры туда лазили — говорят, такой лабиринт, что и не подступиться!
Шестого качнуло. Наконец я поняла, что нужно делать, и позвонила Седьмому, потребовала прислать медицинскую помощь и указала, куда именно. Но Шестой был покрепче нас всех — он собрался с силами и заговорил.
— Там база. Могут убить. Хотят убить. Большие. Сильные. Очень много умеют. Прилетели. Прибыли. Два раза по четыре и один. Хотят… Хотят… Это — слуги, выращены, взяты. Жили в болотах, уходили далеко, брали добычу, кусали, гнали к воде, ели всей стаей. За это свойство взяты. Наделены понятием, должны слушать приказы. Не хотели убивать, убежали. Пять раз по четыре. Хотели найти воду и жить. Пойманы. Отданы по два. Боятся. Но показывают базу.
— Что там за холера в канализации сидит?! — воскликнул дядя Витя. Но Шестой в конце концов не выдержал и начал падать. Мы помогли ему лечь — и тут на пустыре появились два наших джипа.
Акцелоподус выбрался из рукава, и товарищи сразу уступили ему место в тарелке. Акцелоподусу тоже было тяжко — наверное, высыхающая кожа доставляет им боль.
Дядя Витя стал пересказывать Пятому и Седьмому, что наговорил одурманенный ядом Шестой. Тех, кто ушам своим не верил и протягивал руку к рептилиям, — бил по рукам.
Я наклонилась к акцелоподусу-девочке и погладила пальцем ее по шее.
— У тебя настоящий мужчина, — сказала я ей. — Он же не знал, далеко вода или не очень. А все-таки отправился ее искать. А потом бы он вернулся за тобой. Не знаю, как, но вернулся бы, честное слово!
— И у тебя настоящий мужчина, — прозвучал у меня в голове мой собственный голос.
Должно быть, Шестой действительно мой природный и натуральный батя. Он очухался еще быстрее, чем я. Правда, это было в клинике и после инъекций.
— Ты все еще не хочешь знать, как Кукушкин расшифровывал сообщения, переданные через акцелоподусов? — спросил он в перерыве между телефонными звонками.
Я пожала плечами. Характер — прежде всего.
— По мобилке он их получал. Мы проверили, с кем он говорил в последние два месяца. Скажи своему дураку шефу — пусть гонит Гриневского в три шеи. Как видишь, все очень просто. И никаких идиотских жучков. А рыбьему царю и в голову не приходило, что он обслуживает конкурирующие фирмы! Он всем инопланетян за баксы сбывал! И когда у вас сбежал первый акцелоподус — он погнался следом только потому, что это — живые полторы тысячи баксов.
— Как же он ухитрялся ими за такую цену торговать?!
— Во-первых, дураков на свете много. Во-вторых — у него репутация. Если бы он сказал, что это марсианские рептилии, ему бы поверили. Пусть даже рептилии из ближайшего болота… Знаешь, что у него в квартире делается? Кроме пяти акцелоподусов, там еще и рыбы, и черепахи, и змеи, и даже новорожденные крокодилы. Седьмой считает, что десять десятых этой живности — контрабанда.
Дверь палаты отворилась, вошел мужчина в джинсах, куртке, кроссовках, протянул мне удостоверение.
— Ну так где эти ваши маленькие зеленые человечки?
— Мы их выпустили в пруд, — ответила я. — Вода там, правда, стоячая и с продовольствием проблемы, но они согласны немного потерпеть. Потом они попробуют объяснить, где приземлился летательный аппарат, и выскажут все, что думают о кретинах, которые придумывают пойманным инопланетянам почти научное название и торгуют ими в розницу. Но контактировать они будут только с нами.
— Это действительно разумные существа? — спросил мужчина с удостоверением.