«Если», 2012 № 09
Шрифт:
А потом Иллиана испугалась. Кого? Рафаэль не мог разобраться. След чужого присутствия был смутный, как развеянный ветром черный дым.
Лошадь Иллианы мчалась огромными скачками. Чужой след пропал, но всадница продолжала скакать, не разбирая дороги; Рафаэль остро чувствовал запах страха. Лунный след Иллианы окрасился кровавыми полосами и вел все глубже в лес.
На земле валялась ее потерянная шляпка.
Потом среди замшелых стволов показалась Золотинка — лошадка Иллианы. Она жалобно заржала, пытаясь ускакать — неловко, сильно хромая.
— Иллиана! Ли, где ты?!
Золотинка метнулась прочь, и с топотом кинулся в чащу храпящий конь Рафаэля.
— Иллиана! — закричал охотник, снова отыскав отливающий красным след, бросаясь в погоню.
Дичь! Перепуганная, уставшая. Дичь, которую нужно нагнать и добыть. Умыть кинжал свежей кровью. Собственная магия туманила голову, чужая толкала в спину, отнимая остатки рассудка. Впереди — вожделенная дичь…
Он почти настиг ее. Зеленое платье Иллианы и рассыпавшиеся золотые волосы мелькали среди еловых стволов. Ускользающая драгоценность… его любимая девушка. Рафаэль на миг опомнился, хотел было ее окликнуть. Но нет: магия опалила глаза и сердце, одержала над разумом верх. Это — дичь! Он различил быстрое, на всхлипах, дыхание. И выхватил кинжал.
Иллиана бежала из последних сил, ничего не видя и не слыша. Лишь кровавая пелена перед глазами, да звон в ушах, да бешеный стук готового разорваться сердца. На огромный валун она натолкнулась, как на стену. Задыхаясь, распласталась по камню, тщетно пытаясь найти защиту в его шершавой твердости. Не спастись. Нечто неведомое, страшное, беспощадное, оно настигнет и… Нет, ни за что!
В отчаянии, Иллиана рванула на груди платье и вслепую кинулась назад, чтобы встретить то ужасное лицом к лицу.
— Убей! — взмолилась она. Должно же оно проявить милосердие… — Кто бы ты ни был: убей, прошу! — Она упала; ноги отказывались служить. Однако Иллиана упрямо приподнялась, чтобы оно убило сразу, не вздумав сперва надругаться. — Убей…
Оно молча исчезло.
Потом ее отыскал Рафаэль — такой же напуганный и несчастный, как и она сама. Платье на Иллиане было разорвано, кожа испятнана кровавыми ссадинами. Рафаэль вел ее по лесу, обнимая за талию, а Иллиана все стягивала на груди разорванный шелк, прикрывалась вуалью случайно найденной шляпки. Любимый не требовал объяснений — где она была, с кем, от кого убегала. Да спаслась ли? О чем скажут ее рваное платье и ссадины тому, над чьей матерью надругались какие-то негодяи? Иллиана не решалась оправдываться и объяснять, а Рафаэль ни о чем не спрашивал.
Он так и уехал — ничего не сказав, не посмев ей признаться. Маг. Охотник. Убийца…
— Я едва не убил Иллиану, — начал он с порога, отыскав брата в «магической» библиотеке. — Гнал ее, будто дичь!
За окнами синела ночь, черные шкафы окружали Леона, как угрюмые слуги; на письменном столе горели свечи. Граф поднял голову от древнего манускрипта.
— Будь осторожен. Я предупреждал: ты способен невзначай убить человека.
— Невзначай?! — вскрикнул виконт. — Я уже прикончил троих, отомстив за мать. Ты можешь связать эту проклятую магию, мой треклятый «талант»? Так свяжи его и держи у себя. Мне он не нужен!
— Магию невозможно отнять. Твой талант останется при тебе…
— …навсегда? — подхватил Рафаэль. — А ты спросил мое мнение? Почему не нашел другого мага, который за деньги сыскал бы разбойников?
— Никто другой их бы не разыскал. — Леон поднялся из-за стола. — И я не просил убивать всех троих. По твоей милости мы не узнали, чья магия нам угрожает. Сегодня ты гонялся за Иллианой; ты попытался понять, не движет ли тобой чужая рука?
— Как я мог попытаться? Я в этом не разбираюсь ничуть. Чего ты от меня ждешь?
— Выдержки и достойного поведения, — отрезал граф.
— Почему я не могу жениться на Иллиане?! — рявкнул выведенный из себя виконт.
— Потому что ты скоро умрешь. — Леон тоже потерял терпение. — Сходи на кладбище, погляди на себя. Надгробие ждет! — Он спохватился, прикусил язык. — Прости. Вырвалось. Прости, я виноват. Отец всегда боялся, что ты узнаешь и будешь ждать смерти. Мучиться, глядя в него каждый день, — Леон кивнул на Запретное зеркало. — Ты уже почти взрослый… и время подходит.
Рафаэль потер лоб, тщетно пытаясь осознать услышанное.
— Отец не допускал тебя к магии, — продолжал Леон. — Надеялся уберечь от назначенной смерти. Однако мать отвела под Серебряный Дождь, страшась неизбежного и желая его отсрочить. И магия тебя слегка, но коснулась. А сейчас ты так или иначе младший маг семьи.
— Необученный и бестолковый, — добавил Рафаэль, стремясь за усмешкой скрыть смятение.
— Именно, — подтвердил старший брат. — Пойдем в парк.
— Под Серебряный Дождь? — угадал Рафаэль; его затошнило.
— Ты забудешь, что я тебе наболтал. И сможешь спокойно жить дальше.
— И забуду, как чуть не убил Иллиану?
— Да.
— И как зарезал троих негодяев?
— Если хочешь, то — да. Все зависит от того, сколько времени простоишь под Дождем. А забыв так далеко, быть может, станешь чуть моложе. И… — Леон замялся, — твой срок придет позже.
— Послушай-ка, — Рафаэль встрепенулся. — Дождь омолаживает… возвращает назад. А недавнюю магию уберет?
— Чужое заклятье Дождь смыл бы. Но собственную магию, повторяю, отнять невозможно.
— Тогда зачем связываться? Не хочу. — Виконт подумал и улыбнулся: — Я бы лучше женился. И мы с Иллианой были бы счастливы… хоть сколько-нибудь. Я ведь умру не завтра?
— Нет, конечно, — печально согласился Леон. — Но женившись, ты повзрослеешь быстрее. И самое главное. Если ты преследовал Иллиану, если гнал свою дичь — в следующий раз ты ее убьешь.
Спустя несколько дней явился Элиан. Граф Альтенорао с супругой и Рафаэль как раз отобедали, но еще не поднялись из-за стола.