Если б мы не любили так нежно
Шрифт:
Разгневанный Жигимонт решил добыть Смоленск оружием. Он обложил крепость, расположив главные силы в укрепленном лагере на левом берегу Днепра. Канцлер Лев Сапега, гетман Жолкевский и прочие ясновельможные паны расположились в ближайших от Смоленска монастырях. Началась пушечная дуэль. Десять дней ушло на подводку траншей силами наемной немецкой пехоты к стенам крепости. Король повелел взять город ночным приступом.
Перед первым приступом короля к Смоленску 12 октября, когда построены уже были ляхами шанцы на противоположном берегу Днепра, неслыханный подвиг совершила шестерка стрельцов-храбрецов воеводы Шеина. Подвиг сей стал достоянием русской ратной истории. Стрельцы из крепости средь бела дня переплыли в лодке через Днепр, высадились под носом у растерявшегося
Приступ, казалось, начался удачно. Шотландцы Питера Лермонта, устроив две сапы, взорвали «медяные болваны с зельем» под дубовыми Копытецкими и Аврамьевскими воротами, окованными железом. Эти мощные петарды сумели пробить лишь узкие проломы. Под сокрушительным огнем русских пушкарей в крепость ворвалась полусотня отчаянных смельчаков во главе с Питером Лермонтом, но они не смогли закрепиться там. После яростного рукопашного боя защитники крепости выбили уцелевших шкотов и ляхов и наскоро заделали проломы камнями и валунами, завалили песком, а затем укрепили еще палисадами и установили круглосуточную стражу.
Две ночи подряд бросал Жигимонт своих воинов на крепость то с одной стороны, то с другой. Оба приступа смоляне отразили с большими потерями для неприятеля.
Новые подкопы не удавались: строители крепости снабдили ее хитроумными подземными «слухами», засекавшими любые саперные работы.
Шеин и князь Горчаков в конце сентября отправили гонца по тайному подземному ходу с выходом прямо в Днепр под Москву, к смоленским дворянам, детям боярским и служилым людям, заклиная их просить Царя Василия Шуйского о скорой помощи Смоленску. В новом донесении Царю они писали, что ляхи потавили на холмах за рекою Чурилнею огромные туры и бьют по Богословской улице. Но Царь сам изнемогал в борьбе с ляхами и новым самозванцем — Тушинским вором.
Из Москвы гонцы привозили Шеину вести, что стольный град терпит голод. Скопин-Шуйский медлит в Александровской слободе, дожидаясь подкреплений, князь Димитрий Михайлович Пожарский расчищает Владимирскую дорогу от разбойника Садькова, казаки атамана Горохового предательски сдали Красное село тушинцам, Сапега сидел под Троице-Сергиевым монастырем.
Из лагеря Тушинского вора Шеину донесли, что гетман князь Роман Рожинский, полковник польский, господин второго названого Димитрия, послал к королю своих послов, чтобы просить короля убраться от Смоленска восвояси и не посягать на завоевание им и Тушинским вором награды и выгоды в Московии.
В польской «Истории ложного Димитрия» Лермонт нашел описание такого случая под 3-м и 4 ноября 1609 года: «Один русский стрелец выбежал из крепости через отверстие и передался нам. Он говорит, что в крепости большое бедствие и дороговизна: пуд соли стоит рубль; четверть ржи — рубль; сена для лошадей не имеют, воды недостаточно. Вылазки делают только для того, чтобы выслать кого-либо к Шуйскому, потому что уже 4 недели ни от них никто не ходил к нему, ни от него к ним… Ночью на среду (4 ноября) брошены были в крепость из мортир каленые ядра, и шесть из них упали и зажгли один дом, так что совсем показалось было пламя, но множество народу бросилось и потушило огонь, не обошлось, однако, без потери в людях».
Гетман Жолкевский, отправленный королем на Москву, вступил в русскую столицу. Его соперник брацлавский воевода Ян Потоцкий, став главным начальником после короля, из кожи вон лез, чтобы взять Смоленск. Король придал ему пятнадцать тысяч малоросских казаков из Северной земли и из крепости Белой во главе с Александром Гонсевским. Потоцкий, собрав все свои пушки, повел сосредоточенный огонь по средней бойнице крепостной стены. Но когда часть стены обрушилась, взликовавшие было поляки увидели, что за широким проломом возвышался старый земляной вал вышиной в дюжину локтей, построенной еще в старинные времена, когда крепость принадлежала Речи Посполитой, так что раздосадованному Потоцкому пришлось отменить приступ.
Как раз в это время до смолян дошла трагическая весть о разгроме ляхами русского войска под началом бездарного князя Димитрия Иоанновича Шуйского, брата Царя.
Из аглицких источников Лермонт узнал, что пятидесятилетний Василий Иванович Шуйский, родовитый, умный, холостой, пользовался широкой негласной поддержкой не только немецкой колонии в Москве, но и прямой подмогой иноземных королевств против ляхов и самозванца. Англияне тайно снабдили его пушечным зельем и амуницией. Войско Шуйского пополнили две тысячи шкотов, англиян и французов да вдобавок несколько сотен свеев из войска короля Швеции. Поляки, поддержанные черным русским людом, разгромили войско Шуйского. Первыми по обыкновению дезертировали французы, не терпевшие никаких лишений, а за ними и англияне со шкотами перекинулись на сторону ляхов и стали служить воеводе Жолкевскому против Шуйского. Гетман Жолкевский осадил Москву с сорока тысячами крепкого войска. С другой стороны столицу осаждал Второй названый Димитрий, он же Тушинский вор, со своим русским войском. Ляхи рассорились с Лжедимитрием, решив, что лучше будет, ежели на Москве сядет Царем королевич Владислав.
Бунт против Царя Василия Шуйского возглавил Захарий Ляпунов, ненавистник опричных бояр, битый батожьем при всех людях по указу Царя Бориса Годунова, искусный воевода, бесстрашный и деятельный дворянин. Бесстрашно обратился он к Царю: «Долго ли из-за тебя будет литься кровь христианская? Земля опустела, ничего доброго не делается в твое правление. Сжалься над гибелью нашей, положи посох царский, а ты уже о себе как-нибудь промыслишь».
Немудрено, что Шуйский растерялся и опустил руки. Ища спасения, он постригся в монахи, отрекшись от короны. Бояре сдали его вместе с Москвой, Кремлем, короной и троном заклятым врагам Руси — ляхам. Царем они, предавая святую Русь, провозгласили королевича Владислава. Москва присягнула польскому королевичу. Теперь Жолкевский смог повернуть все свои силы против Counterfeit Demetrius, как писали англияне, — против Лжедимитрия. Претендент на московский престол был убит при попытке к бегству разочаровавшимся в нем татарином в лагере под Тушином.
Тем временем монаха, бывшего в миру Царем Василием Московским, ляхи, пленив, отправили в Варшаву, где он вскоре и помер, но перед его отправкой они собрали якобы для его проводов цвет русской знати и вероломно истребили его, что, понятно, заслужило им худую славу. Видя кругом ненависть и озлобление, ляхи начали готовиться к длительной осаде в Кремле. В народе ходили слухи, что они вознамерились отменить православную веру и ввести католичество.
Рожинский держал совет с русскими тушинцами; с нареченным патриархом Филаретом Никитичем, атаманом донских казаков Заруцким, боярином Михаилом Глебовичем Салтыковым-Морозовым, с людьми думными и придворными. Они были готовы идти под руку короля, добиваясь лишь обещания, что Жигимонт пощадит их православную веру. На этом Филарет со товарищи готов был целовать крест Жигимонту. В самом конце января под Смоленск они отправили послами Салтыкова, князей Рубец-Мосальского и Хворостинина с дьяками. После переговоров с королем 4 февраля, на виду у не покоренной Смоленской крепости, это позорное посольство подписало грамоту о венчании на царство в Москве от имени Святейшего патриарха Филарета королевича Владислава!
Шеина едва не хватил удар, когда он узнал об условиях, подписанных московскими князьями-боярами с духовенством. Главным для князей-бояр было, что король обещал не трогать их прав и имений и не понижать в чинах, а холопей, невольников господских, оставить в прежнем положении, ибо вольности король им давать не будет!
И вскоре пришло известие об свержении с престола в июле 1610 года русского Царя и о возведении в августе на московский трон врага земли русской польского королевича Владислава. Владислав Ваза — сын ненавистного Жигимонта — Царь Московский и всея Руси! Так решил гетман Жолкевский вкупе с «семибоярщиной» — семью боярами во временном московском правительстве, правительстве предателей, продавших родину ради сохранения своих боярских прав и боярского состояния! Бояре впустили злейших врагов Руссии в столицу!