Если б заговорил сфинкс...
Шрифт:
Но в земной жизни роме бывает иначе, Взять хотя бы Джаи. До сих пор он был лишен общества своих сверстников. Не знает мальчишеских игр. Только в двенадцать лет обрел первого друга, да и то взрослого — точильщика инструментов Сенмута, которого недавно вельможа Хеси отослал домой, в Абу.
И снова — одиночество...
Самое сильное, неуемное в характере Джаи — любознательность. Его черную фигурку можно было увидеть на улицах города, в пустыне, в праздничной толпе и в кварталах Города мертвых.
Он все хотел видеть. Услышать. Однажды он сделал важное открытие... Потом поделился им с другом Сенмутом. Тот приласкал тогда Джаи, но строго-настрого наказал забыть об этом навсегда. А молчать Джаи умел.
Сам-то он не видел особой нужды молчать в данном случае, но ослушаться не посмел.
Сенмут!
Воспоминания об этом человеке стали отрадой для мальчика.
Случайная встреча с Туанес и Каром оказалась вторым значительным событием в его маленькой жизни. Гигант-фокусник сперва внушил ему мистический страх, но потом страх сменился любопытством — желанием познакомиться с ним ближе.
А дружба с Туанес возникла у них сразу. Он сам находил ее, вырастая как из-под земли, гулял с ней, носил ее вещи, собирал для нее цветы. Когда же мальчик познакомился с Мериптахом и проникся к нему доверием, его обожание Туанес стало еще более откровенным, а лучшие часы его жизни теперь проходили рядом с ней.
Так юный Джаи стал другом дома знаменитого скульптора Та-Мери, о котором уже заговорил Кемт...
...Строительство Та-Мери в разгаре. Пять тысяч рабочих, едва забрезжит рассвет, взбирались на скалу, как мухи, и начинали ее обтачивать. Вернее, на самой скале работала лишь половина. Остальные пристраивали лапы будущего льва и выносили щебень.
Девять «командных пунктов» соорудил для себя Мериптах — девять точек, с которых он попеременно наблюдал за ходом работ. В каждой из них находилась глиняная модель Та-Мери, изображавшая скульптуру под своим углом зрения, характерным именно для данной точки.
И в каждом пункте сидел опытный скульптор, имевший возле себя курьеров для связи с теми рабочими, кто трудился в районе его наблюдения. Таким образом, множество глаз стали как бы продолжением самого Мериптаха и одновременно обозревали Та-Мери практически со всех сторон.
День, когда Мериптах разрешил мальчику сопровождать его, носить за ним чертежи и измерительную палку, запомнился Джаи необычным происшествием.
Вдоволь набегавшись, мальчик зашел в прохладный грот в груди каменного льва, выпил кувшин кислого молока и, присев на песок, прислонился к камню.
Шорох слева заставил его повернуть голову: у входа стоял здоровенный мурлыкающий кот с поднятым хвостом и умильным заискивающим взглядом.
— Не ты ли это, Миу? — шутливо спросил Джаи, вспомнив, что он уже видел этого знаменитого кота на представлениях Кара.
— Да, это я, — несколько глуховато ответил кот. — Сенеб, джаи! Не угостишь ли ты меня кислым молоком?
От неожиданности мальчик готов был мгновенно покинуть место потрясшей его встречи, если бы Миу случайно не загородил собой выхода.
— Не бойся, Джаи, — успокоил его кот и ласково мяукнул. — Я никому не делаю зла, если это не мышь и не дичь, подстреленная Каром...
— Но ты... ты... в самом деле разговариваешь?
— Как слышишь, — согласился кот.
Мальчик вспомнил, что до него уже доходили рассказы об этом удивительном коте, а недавно, затерявшись в толпе зевак, он сам слышал его глуховатый голос. Теперь страх у Джаи исчез, уступая место любопытству.
— Значит, это... не фокус? — спросил он.
— Что именно? — вежливо уточнил кот.
— То, что умеешь говорить, как человек, — сам, без Кара?
— Об этом в другой раз, — уклончиво ответил кот. — А сейчас лучше угости меня...
Джаи подвинул к коту миску кислого молока и, пока Миу насыщался, деликатно отвернулся и молчал.
— Спасибо тебе, Джаи, — поблагодарил Миу, тщательно вылизывая миску. — Вкусное молоко!
— А я еще слышал о говорящих зверях, — похвалился Джаи.
— Вот как?! Где же это? — удивился кот.
— У меня есть друг, — доверительно рассказал мальчик. — Его зовут Сенмут. Он сейчас вернулся к себе в Абу... А когда он был еще здесь, в доме Хеси, где мы жили вместе, от него я услышал о говорящем льве...
— Льве?! — голос Миу дрогнул. — Где?
— Не спрашивай, Миу, — твердо произнес Джаи. — Я дал Сенмуту слово никому не говорить об этом!
— Но ты уже сказал, — заметил кот.
— Только самое начало, — оправдывался Джаи. — Чуть-чуть... Притом ты же не человек, ты не выдашь меня?
— Конечно, нет, — заверил кот. — Я умею хранить тайны лучше людей. Но скажи, Джаи, не случилось ли это у входа в кладовую древних скульптур, что недавно обнаружена в Городе мертвых?
Мальчик широко раскрыл глаза.
— А в той кладовой есть алебастровый Апис, что умеет говорить не хуже меня или того самого льва?..
— Да будут милостивы к тебе боги Кемта, — молитвенно сложив руки, склонился Джаи перед котом. — Прошу тебя: не выдавай меня!
— Но кому же я могу тебя выдать? Я и сам бывал там...
— Сенмут сказал, что, если об этой кладовой узнают, плохо будет ему, плохо будет вельможе Хеси.
— Вельможе Хеси!
— Будь другом, Миу. Очень прошу тебя... не спрашивай дальше!
— Хорошо, Джаи, я согласен. Но теперь послушайся моего совета...
— Говори, я рядом с тобой.
— Как-нибудь я приду вместе с Каром. Ты не бойся его, он тоже будет тебе верным другом, Джаи!
Кот отошел в сторону, потянулся, взглянул на небо и, не поворачиваясь, проговорил:
— Солнце низко. Прощай, Джаи, мне пора идти.