Если б заговорил сфинкс...
Шрифт:
— Не ты ли хочешь, чтобы храмы богам строились больше, богаче, нежели заупокойные храмы царей?
— Я.
— А теперь ты радуешься, Хену?
— Да.
— Чему?
— Царь снял с нас налоги, освободил от повинностей, Хеси. Разве этого мало?
— Он это сделал, чтобы вы не мешали укреплению его власти, Хену. Чтобы вы стояли на месте. Этой грамотой он «охраняет» вас от возможности получить больше!
Только теперь Хену несколько уразумел истинный смысл полученных им царских «милостей». Так опростоволоситься?! Помочь своими непродуманными домогательствами царю, между тем как сам хотел возвыситься над ним?
— Но ведь он все же дал нам права... Они помогут расширению наших благ.
— На это уйдут сотни лет! — воскликнул Хеси. — Теперь, после Хефрэ, другие цари с удовольствием последуют его примеру, а жрецы будущих поколений проклянут тебя за такие «права»...
— Что же делать?
— Добиваться, чтобы скульптуру Мериптаха снова назвали Шесеп-анхом. Надо просить, чтобы скульптуру приписали к храму бога Птаха — в этом случае твое положение станет намного лучшим.
— Но как?
— Хену. Ты будешь действовать через царских сыновей. Я поговорю с Рэуром. Кроме того, мы должны отомстить Мериптаху: надо мешать строительству!
— Хорошо, Хеси, — склонил голову жрец, — пусть будет по-твоему...
Вот Хеси покинул храм и миновал сад. Во дворе Хену он почувствовал чей-то взгляд и невольно посмотрел в окно, мимо которого хотел пройти. Хотел и... остановился. В комнате — пышнобедрая молодая женщина в белой прозрачной накидке. Застигнутая врасплох, она растерялась, сделала неловкое движение, желая плотнее запахнуться, но невесомое покрывало и вовсе соскользнуло на пол.
— Сенетанх?! — хриплым шепотом произнес Хеси.
— Сенеб, — ответила Сенетанх и медленно отступила в угол, чтобы видна была лишь ее голова в окне.
— Как ты хороша! Грудь твоя стала еще больше, нежнее...
— Я знаю это, Хеси, — спокойно сказала она. — Но проходи, ты же торопишься...
— Я могу зайти, если хочешь.
— Только не здесь, Хеси.
— Тогда приходи ко мне.
— Хорошо, Хеси. Жди меня... Я приду!
НОЧЬ ПЯТАЯ, последняя в жизни Сенетанх...
1
Вот уже каменный лев уверенно протянул передние лапы в грядущее, мирно закинув хвост на правую сторону: ему некуда спешить...
Мериптах почти не сходил с лестницы, высекая глаза, нос и рот фараона. Лучшие камнерезы Кемта плечом к плечу трудились рядом.
Казалось, Мериптах позабыл обо всем на свете. Но однажды вечером, покрытый пылью и пошатываясь от усталости, он спросил Тхутинахта:
— Сколько людей подверглось сегодня наказанию?
— Все, кто заслужил, — чуть раздраженно ответил начальник рабочих, не терпевший вмешательства в свои дела.
— Хорошо сказанное тобою, — кивнул Мериптах. — Камень любит характер: он сам тверд...
Старый мастер восхищен: неужто и Мериптах взялся за ум?
— Но в стороне остались работающие лучше остальных...
Тхутинахт настороженно и вежливо молчит. «Какая еще мысль у Мериптаха просится на кончик его языка?» — думает он.
— Пусть два скульптора, — приказал Мериптах, — сделают десять моделей Та-Мери.
— Исполнят...
— Можно из глины.
— Хорошо.
— Будешь награждать ими отличившиеся десятки. Понял?
— Нет, — признался Тхутинахт.
— Надо поощрять старательных людей...
— Разве мало им того, что из не бьют? — удивился Тхутинахт.
— Мало!
Тхутинахт не посмел возразить, но лицо его выразило отчаяние — ему хочется, очень хочется уяснить смысл услышанного, но не все, видимо, подвластно человеческому уму!..
— Заслуживщие награду, — терпеливо объяснял Мериптах, — получат двойную плату за свой труд...
Теперь Тхутинахт понял. Оценил простоту и действенность новых мер. Тхутинахту думалось, что по части организации строительства, расстановки сил и управления работами все известно людям, тем более ему — признанному и опытному. Оказалось, в любом деле нет завершенности. Даже в новом замысле Мериптаха... И Тхутинахт невольно улыбнулся, довольный, что последнее слово может остаться за ним.
— Тхутинахт умный, — ответил он. — Я понял дальше твоего!
Мериптах удивленно поднял брови.
— На весах справедливости две чаши. Так?
— Да, Тхутинахт.
— На одной из них будет наша награда. А на другой?..
— Не знаю.
— Тхутинахт знает! Не только двойную оплату получат отличившиеся, но и... двойное наказание, если провинятся!
Мериптах засмеялся: кому много дано, с того больше спрашивается!
— Будь по-своему, Тхутинахт.
Строительство Та-Мери и прежде отличалось быстрым темпом, но после введения Мериптахом поощрений оно стало самым стремительным в истории Кемта.
2
Туанес меж тем чувствовала себя одинокой. Особенно последнее время. Она часто встречалась с Сенетанх, и они подолгу беседовали. Джаи не отходил от нее. Она даже гордилась верной привязанностью мальчика. Нередко навещал ее Кар.
Но никто и ничто не могло заменить ей мужа.
Она понимала, что так надо. И смирилась. Не роптала. Просто никак не могла привыкнуть. Вот если бы у нее были дети... Хоть один ребенок! Сегодня она призналась в этом Сенетанх.
— Надо просить богов, — предложила Сенетанх.
— Просила, — вздохнула Туанес.
— Надо знать, как это делается... Смотри, Туанес, смотри, богов упросит Хену.
— Твой муж?
— Да. Пусть хоть какая-то польза будет от него...
— Захочет ли?
— Я прикажу ему — он захочет!
— Пожалуйста, Сенетанх. Я подарю тебе свой браслет: вот этот, с глазом Гора.
— Я беру подарки только от мужчин... Раньше брала...
— Как это — раньше?
— Не надо об этом, Туанес. Цела ли твоя фигурка из глины, что вылепил Мериптах?