Чтение онлайн

на главную

Жанры

Если бы я не был русским
Шрифт:

Дальше следует значительный пропуск, совершенно случайно соизмеримый по протяжённости с временем, необходимым для забивки «косяка». Видимо, Серафим с трудом переключается с марсианских ощущений на земные.

А что ещё поражает у марсиан, так это эпический и даже эпохальный субъективизм суждений. Засранные, нищие марсиане с апломбом творцов вселенной судят обо всём на свете и выходят правыми в любой совершённой ими глупости. Всё марсианское — хорошее, всё чужое — плохое и точка. Что с того, что у нас пятиногие телята плодятся и лысые дети. Зато вон какой на Венере смог и расовая сегрегация. А что вы там лепечете о венерианском здравоохранении. Во-первых, оно не венерианское,

а венерическое, а во-вторых, грабительское — за доллары, а у нас за рубли, то есть — бесплатное. А как часто марсиане меняют свои убеждения, невозможно даже уследить за этим. Тех, кого ругали вчера, хвалят сегодня, но завтра за это же и посадят. Сначала всё пресекается, подавляется, ретушируется, но, дойдя до дозволенного предела прочности подобной системы, разом списывается на старый режим, чтобы завтра, при новом режиме приняться вновь за старое по сути, но формально «революционно новое».

Я бы на этом Марсе и одного дня такой жизни не выдержал. Бежал бы или утопился. А они ничего, живут и оправдывают всё грандиозностью свершающихся трудовых или боевых побед, величием творимого ими неслыханного доселе бытия. Это же пресловутое величие помогает им замести всякие мелкие (и не мелкие тоже) гадости пушистыми хвостами добровольно-принудительных самообманов, и главное, когда приходит момент, выпуча глаза на грязный потолок больничной палаты, умирать бессмысленно, как кот, выброшенный на помойку, оно, величие внушает, что бывшее было не напрасно и жертвы твоих доносов не жертвы, а гнусные враги. О, человек! Не боишься ли ты в зеркале вместо лица своего однажды увидеть свою задницу? Нет? А я вот так себе надоедаю за неделю, что в пятницу вечером вою от тоски.

Боюсь, что знакомиться с таким типом, как Серафим, после всего вышеизложенного просто небезопасно, а не то что полезно. Но есть у каждого пишущего маленький секрет. Дабы придать писанию весомость и рельефность, все пишущие, особенно откровения, всегда сгущают краски. Вспомним откровения святого Иоанна. Так уж водится среди нас, манипуляторов. Ещё, слава Богу, что Серафим пишет русскими буквами и в основном русские слова. А то ведь мог бы, как Лев Толстой «Войну и мир», по-французски запузырить, или русскими буквами, да нерусскими мыслями и словами страниц 500 отодрать, и вам бы для интеллигентского престижу пришлось на эту ахинею молодость или зрелость, а то и старость потратить ни за грош. А Серафим свой в доску, конечно, не диск-жокей и не заведующий овощебазой, а литератор с перцем. Но что тут зря болтать, сейчас сами увидите.

Встречи

Встреча вещь не простая. Бешеную собаку или классического идиота и то запросто не встретишь, а уж хорошего человека и подавно. Моё первое открытие Лины произошло традиционно (не предрекает ли оно и традиционную развязку?) в банальнейшей компании евших и пивших, а потом возбуждённо говоривших и прыгавших под ритмические звуки людей. Традиционным выглядело её удивление, когда она почувствовала на своём колене под столом мою жилистую ищущую руку. Может быть, менее традиционным было то, что после первого познания друг друга мы не расстались на неопределённый срок или навсегда, а линии наших жизней стали всё более свиваться друг с другом, как два телефонных провода, по которым, правда, бегут совсем разные разговоры.

Все мои интрижки с женщинами до встречи с Линой доставили мне некоторый дифференцированный любовный опыт, проинтегрировать который у меня не получалось ни с кем. Одни любовные мгновения были мучительно желанны, но неповторимо неуловимы. Другие поддавались анализу из-за обоюдного молчаливого согласия заниматься простой физиологией, но интеграция здесь была возможна лишь с позиции возрастания виртуозности и чистоты технологии, что меня, естественно, устраивало до определённой поры. А потом я вновь тосковал и пробовал на ощупь следующие женские колени, они ведь так похожи на интегралы. А с Линой я сразу взял двойной

интеграл.

Сначала мне просто не надоедало встречаться с ней ещё и ещё, не надоедало заниматься любовью, слушать её жалобы на своё неудачное замужество, на скуку семейную и жизни вообще, пить с ней за милую душу отвратительное на вкус в других сообществах шампанское, обобщать исторический и эротический опыт предыдущих поколений и, следовательно, вновь заниматься любовью до полного изнеможения. До поры до времени я вычеркивал из своего сознания факт существования её мужа, но потом с удивлением стал замечать, что его бесцветная доселе личность становится всё более окрашенной в телесные цвета и стимулирует их палитру — ревность. И только когда я обнаружил метастазы ревности даже в своём желудке, только тогда я узнал, что результатом двойного интегрирования может быть любовь.

Возмутительно и снобистски разглагольствует о любви этот тип Серафим. В наше время женщин не интегрировали, т. е. интегрировали, конечно, но отнюдь не интегралами. Но вообще-то мне на эту Лину глубоко и густо плевать. Знаю я этих замужних жалобщиц с интегральными коленками. Чем развитей социализм, тем больше их из-под семейных одеял к парням вроде Серафима перепрыгивает, а потом обратно под мужнее одеяло. Допрыгается, конечно, или со скуки и сытости так раздобреет, что потом её из норы и тройным интегрированием не выманишь.

То, что Серафим спутался с ней вопреки моему манипулированию, меня, конечно, раздражает, но ведь я сам в начале этого литературного эксперимента манифестировал о кое-каком наличии свободной воли у подопытных. К тому же, я глубоко уверен в успехе новой достаточно управляемой встречи, в силу чего я не предвижу особого нравственного урону окружающим и себе, а Серафиму тем более (он достаточно отточил свое мастерство на Лине), если введу, как бы случайно, новую, свежую героиню с весьма спортивными коленками. Тем более что она сама буквально изнывает от желания испробовать на себе Серафимово хвалёное мастерство, да заодно реализовать кое-какие недореализованные комплексы. «Ну, иди сюда. Так полуголой и пойдёшь? А… Ну, ладно…»

Я её тоже понимаю. Без мужиков у меня тут в черновиках натерпелась по горло. А читателям, изголодавшимся по увлекательнейшим любовно-детективным перипетиям и уже скрежещущим ногтями и зубами в пустыне наших с Серафимом досужих размышлений, объявляю! Ненасытное брюхо ваше да утешено будет! Внимание! Я бросаю первый невегетарианский кусок.

Однажды зимой

Однажды зимой я поехал кататься на лыжах. Лыжи и вообще спорт, связанный с какими-либо техническими приспособлениями, я терпеть не могу, но нужно было куда-то деться и от матери, и от проблем, и от себя. Пришлось уехать от себя на лыжах в одно гористое и лесистое место за городом. Ехал я на электричке в толпе таких же убежавших от себя идиотов разного пола. День выдался солнечный и как-то с утра уже легкомысленный. Я катался с крутых горок и наблюдал, как это же самое, иногда очень забавно, проделывают другие.

Раньше, когда иллюзии владели мной безраздельно, я иногда выбегал по утрам в близлежащий парк на разминку и там тоже с удовольствием созерцал, как некоторые граждане на 30–40 минут освобождаются от оков культуры и нравственности под видом физзарядки. Подавленные так называемой приличной жизнью обезьяньи рефлексы находили самые разнообразные выходы: в нелепых скачках, немыслимом вихлянии задом (у женщин), в забрасывании расслабленных рук за шею во время гориллообразной ходьбы, жужжании и вскрикивании при свершении каких-либо странных движений. Короче, разнообразен арсенал физзарядочной шизофрении, как разнообразно безумны её представители. Есть, конечно, и ортодоксы от физкультуры, делающие всё так, как им диктует телевизор на утренней или производственной гимнастике. Но кого интересуют ортодоксы. Таковых среди читателей этого упаднического сочинения, я думаю, не сыскать.

Поделиться:
Популярные книги

(Противо)показаны друг другу

Юнина Наталья
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
5.25
рейтинг книги
(Противо)показаны друг другу

Школа Семи Камней

Жгулёв Пётр Николаевич
10. Real-Rpg
Фантастика:
фэнтези
рпг
5.00
рейтинг книги
Школа Семи Камней

Кодекс Охотника. Книга XXVI

Винокуров Юрий
26. Кодекс Охотника
Фантастика:
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XXVI

Идеальный мир для Лекаря 8

Сапфир Олег
8. Лекарь
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
7.00
рейтинг книги
Идеальный мир для Лекаря 8

Не грози Дубровскому! Том V

Панарин Антон
5. РОС: Не грози Дубровскому!
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Не грози Дубровскому! Том V

Я не князь. Книга XIII

Дрейк Сириус
13. Дорогой барон!
Фантастика:
юмористическое фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Я не князь. Книга XIII

Машенька и опер Медведев

Рам Янка
1. Накосячившие опера
Любовные романы:
современные любовные романы
6.40
рейтинг книги
Машенька и опер Медведев

Деспот

Шагаева Наталья
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
5.00
рейтинг книги
Деспот

6 Секретов мисс Недотроги

Суббота Светлана
2. Мисс Недотрога
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
эро литература
7.34
рейтинг книги
6 Секретов мисс Недотроги

Возвращение

Жгулёв Пётр Николаевич
5. Real-Rpg
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
альтернативная история
6.80
рейтинг книги
Возвращение

Идущий в тени 8

Амврелий Марк
8. Идущий в тени
Фантастика:
фэнтези
рпг
5.00
рейтинг книги
Идущий в тени 8

Неудержимый. Книга XVIII

Боярский Андрей
18. Неудержимый
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Неудержимый. Книга XVIII

Идеальный мир для Социопата 2

Сапфир Олег
2. Социопат
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
6.11
рейтинг книги
Идеальный мир для Социопата 2

Заставь меня остановиться 2

Юнина Наталья
2. Заставь меня остановиться
Любовные романы:
современные любовные романы
6.29
рейтинг книги
Заставь меня остановиться 2