Если любишь - солги
Шрифт:
Что дальше?
Пришельцу с частью своих слуг удалось бежать на наш континент, последний кусок земной тверди на планете, залитой водой. Вокруг — только острова и островки. Он начал всё заново, но быстро понял, что местные жители не так примитивны и беспомощны, как казалось, на континенте есть сила — окудники. Уже тогда у них были источники, уже тогда некоторые обращали себя и других в зверолюдей. Пока чужак строил своё техническое царство, окудники добивались власти над природой через единение с ней. Бородатые мужчины в травяных плащах и женщины с волосами до колен — в их глазах плескалась сила, способная крушить скалы. В этом они
Именно окудники дали ему имя Эолас-на-фола, что на высоком наречии значит "познающий через кровь".
— Мой народ никогда не пил кровь ради пропитания или для удовольствия. Обмениваясь укусами, мы передаём друг другу генетический материал, а вместе с ним — знания, память и умения. Это работает и в иных измерениях, пусть не так хорошо. Все миры похожи друг на друга, одни более или менее, другие вплоть до мельчайших деталей. Окудники не давались мне в руки живыми, а те, кого я сумел попробовать на вкус, прятали свои знания. И всё же кое-что мне открылось. Я понял, что должен получить доступ к источникам и овладеть силой зверолюдей.
Но сначала требовалось решить насущную проблему. Капсула регенерации успешно продлевала мне жизнь, но моих детей-клонов этот мир сделал слабыми и жадными. Новые поколения выходили хуже старых. Я научил их черпать силу из крови людей — а наслаждению от кровопийства они выучились сами. Кровь стала для них наркотиком, и они принялись уничтожать тех, кем должны были править.
Я понял, что пора переходить на местный материал. Перестал делиться с клонами своей кровью, окружил себя киборгами-оргаматами и начал опыты по выведению новых помощников…
Он говорил, а перед моими глазами мелькали картины невероятные и страшные. Пришелец скрещивал зверолюдей и вампиров, диких животных, окудников и обычных людей, вносил в их геном изменения, добавлял собственные гены, пробовал так и этак.
Первой его удачей стали оборотни. Для зверолюдей оборот был процессом трудным и болезненным, и мало кто, обретя однажды черты зверя, затем полностью от них избавлялся. Оборотни трансформировались быстрее и проще, используя магнетическую энергию внешнего мира. Они были сильны, быстры, решительны — и опасны. Поэтому Эолас-на-фола встроил в их головы механизм подчинения. Так оборотни сделались слугами и воинами кровосовов.
А пришелец ушёл в тень. Для кровососов он стал сначала легендой, потом мифом, потом перестал существовать вовсе. Давлением своей воли заставил их забыть. Они сами выращивали себе подобных в инкубаторах, наследуя часть знаний прародителя, сами конструировали новые машины, строили замки и убивали людей — с каждым разом всё больше. Наслаждение от крови стало целью их жизни, прогресс остановился.
Как раз в это время, взяв что-то от себя, что-то от окудников, что-то от людей, Эолас-на-фола создал предков нынешних мажисьеров. Они не пили кровь, были здоровы, обладали магнетическим даром, научным складом ума, могли размножаться естественным образом и скрещиваться с туземцами.
Ни один магнетик никогда не видел своего создателя, но все они, как и оборотни, выполняли его приказы. Оборотни подчинялись кровососам. Магнетики были свободны от этого ограничения и сразу же увидели в кровососах врагов. Но лишь когда вампиры окончательно выродились, клонируя сами себя, и превратились в обезумевших монстров, а магнетиков стало достаточно много, Эолас-на-фола разрешил им выступить открыто. К этому
Лесистая гора, каменная круча в трещинах и обвалах, под ней — густая дубрава. Буры вгрызаются в землю — и ни капли влаги. Молодой длинноволосый мужчина в светлых одеждах лежит ничком на каменном дне, среди сухой тины и ряски, и мухи вьются над его головой. Вокруг пустого бассейна — тела ещё двенадцати человек. Видно, что они закололи друг друга.
— Смерть не может остановить меня, — вампир скрежещюще рассмеялся. — Тело ведь не умирает сразу и целиком. Я работал с его клетками, пока не получил шесть жизнеспособных клонов. Из тел связанных вырастил ещё семнадцать. Но дар ключа в клонах спал. Понадобилась долгая селекция, чтобы его разбудить, закрепить, развить и усилить. Сменились многие поколения носителей признака, и наконец на свет появился полноценный ключ истины — ты.
32.2
Сознание вернулась сразу и целиком, будто кто-то повернул выключатель. Мы с Фалько лежали вплотную друг к другу, вернее, я лежала поперёк него — головой и грудью. Кажется, он сделал всё, чтобы смягчить моё падение. Но пол под нами не был каменным, твёрдым и холодным, он был упругим, податливым, как батут, и плюшевым на ощупь.
Мы открыли глаза одновременно, но несколько секунд не двигались, впитывая друг друга взглядами, и я купалась в лучах его нежности. Потом он стал прежним Фалько — собранным, твёрдым, упрямым. Шок прошёл. Что бы ни делал с ним вампир, что бы ни говорил, чем бы ни смущал и ни запугивал, он с этим справился и был готов к сопротивлению. Но можно ли сопротивляться тому, кто старше развалин древнего Фирама? Тому, кто разрушил наш мир и создал его заново, вольно или невольно, и продолжал из-за кулис дёргать за ниточки, направляя события по нужному ему пути.
Тысячелетия мировой истории воплотились в одном человеке — невероятно, невозможно, немыслимо! Я не знала, верить ли его словам и картинам, которые он разворачивал перед нами силой своего разума. Слишком глубокая пропасть времён, слишком много событий и потрясений — моё чувство правды отказывало. Если оно вообще у меня было. Но какая теперь разница? Он показался нам. Значит, мы всё равно что мертвы.
Фалько встал на ноги уверенно и плавно, и меня поднял, как на буксире. Странно было видеть, что за эти тысячи лет внутри корабля-глыбы ничего не изменилось, и сам Эолас-на-фола не изменился, и всё так же сидел на своём стульчике, откинувшись спиной внутрь раскрытой капсулы. Это в такие, как в гробы, ложились кровососы из старинных легенд?
На самом деле прошло, конечно, не больше получаса. В голове была каша, и бухала, билась боль, уже не такая сильная, но не проходящая, а потому изматывающая. Я вспомнила последние слова вампира и спросила:
— А мои настоящие родители? Это был несчастный случай?
В его взгляде взблеснула тусклая свинцовая искра.
— Сама как думаешь?
Нет. Конечно, нет. Он убил их.
— Но почему? Чем они вам помешали?
Вампир брезгливо дёрнул ртом:
— Сбежать хотели. Поселиться в тихом захолустье, прожить обычную жизнь, вырастить обычную дочь. Их можно было принудить, но нельзя — переубедить. Лишние хлопоты. А Войли воспитали тебя такой, как нужно.