Если небо упадет
Шрифт:
Парень широко улыбается и действительно думает, что спасает меня от внезапно нахлынувших акул. Однако Артем не собирается прекращать. Хмурит лоб и восклицает:
– Ты меня напугала.
Из уст Ленки это звучало куда приятней.
Виновато горблюсь и встречаюсь взглядом с обиженными глазами Трубнева. Парень задет, и я знаю почему.
Со временем память изнашивается. Становится все тоньше и тоньше, как прослойка льда из-за наступившей весны. Некоторые воспоминания и вовсе начинают стираться, например, воспоминания об Артеме и о его чувствах. Но сейчас все с новой силой накидывается
К огромному сожалению, люди, собравшиеся в одной компании, не могут существовать в ней без личных интересов.
Настя держалась за Стаса, Стас держался за Ленку, Ленка держалась за Артема, а Артем с Олегом держались за меня. И как в старой детской сказке, мы вместе пытались справиться с виртуальной репкой, которая для нас, например, была общими интересами, но которой для нас опять-таки было недостаточно, чтобы просто находиться рядом. Хотите вы этого или нет, но парень и девушка начинают общаться друг с другом только тогда, когда один нравится другому. Исключения бывают лишь в тех случаях, когда у кого-то из них уже есть вторая половина. Наша же компания была компанией вечных холостяков, вроде как самодостаточных, вроде как друзей. И нам действительно было хорошо вместе, пусть и немного не по тем причинам, по которым хотелось бы.
Стоит сказать, что меня всегда удерживала Лена. Я познакомилась с ней гораздо позже, чем с Артемом и с Настей, но успела привязаться к Романовой так сильно, что мысленно нарекла ее своей сестрой. Я думаю, именно из-за этого, мне всегда было легче всех находиться в нашем «братстве»: я никогда не сгорала от избытка внимания, никогда не страдала от неразделенной любви. Мне было хорошо и просто. К слову, я была эгоисткой до мозга костей, и, собственно, поэтому не обращала внимания на терзания других. Черт подери, мне даже нравилось, когда Олег и Артем спорили из-за того, кто сядет рядом со мной в автобусе.
Никогда не задумалась над этим, но сейчас мне кажется, что вела я себя отвратительно.
– Я…, - прочищаю горло. – Я тоже отойду.
Резко встаю из-за стола. Убежать проще, чем попытаться оправдаться, поэтому киваю ребятам и быстро следую в сторону туалета. Не оборачиваться, не оборачиваться. Прошлое вновь меня настигнет, вновь потопит. Вскидываю подбородок, пытаюсь ровно дышать, но внутри сгораю от неясного мне страха: чего именно я боюсь – сломаться или смириться?
– А я все думал, когда же ты соизволишь подойти ко мне, поздороваться
Поднимаю голову. Вижу перед собой кривую улыбку Димы и тоже пытаюсь улыбнуться. Не получается.
– Что случилось? – парень тут же меняется в лице. – Все в порядке?
– Да. Я просто не думала, что возвращение к реальной жизни будет таким трудным. – Киваю и робко поджимаю губы. Мне кажется, Дима меня должен понять. – Друзья напомнили о прошлом.
– И тебе стало не по себе?
– Да.
– Мира, не стоит убегать. Все равно рано или поздно тебе придется поговорить с ними обо всем, что произошло. К тому же, вряд ли теперь они отпустят тебя без борьбы. Ты только
Оборачиваюсь. Олег делает вид, что пьет чай, хотя на самом деле нагло косит в нашу сторону. То же с Артемом, только этот парень и не пытается претворяться: сверлит в нас дыру, не собираясь отводить взгляд на что-либо другое.
– Они хорошие, - оправдываюсь я и вновь смотрю на Диму, - просто пока что мне сложно находиться рядом с ними. Это так странно, потому что я безумно соскучилась. Серьезно. Они мне все так дороги, я…, я вообще с трудом представляю свою жизнь без них, понимаешь? Только разве что в тех случаях, когда сама не пытаюсь себя убить. – Понимаю, что сморозила глупость и встряхиваю головой, - прости. Говорю какую-то чушь.
– Чушь – это делать вид, будто все хорошо, когда на самом деле, хочется повеситься. А твои переживания – это лишь симптомы излечения. Ты колеблешься, выбираешь, думаешь. Раньше подобные мысли вообще не крутились в твоей голове, не так ли? А сейчас – сейчас ты уже не просто хочешь умереть, ты думаешь: черт подери, а почему бы мне не остаться? Улавливаешь?
Вновь замечаю, что мое стремление свести счеты с жизнью называют болезнью и задумываюсь: может, так оно и есть?
Наконец, улыбаюсь. Облокачиваюсь спиной о барную стойку и спрашиваю:
– Зачем мне ходить к психологу, когда есть ты?
– Хороший вопрос. – Парень кривит рот, и мне кажется, что это тот самый момент, когда я должна сказать ему о своих чувствах. О том, как он мне дорог. Как я ему благодарна. Я жива, потому что Дима спас мне жизнь, вытащив из огромной, бездонной ямы с убитыми горем людьми. И я уже открываю рот, и продумываю несколько первых слов, как вдруг рядом оказывается Ленка. Она возникает передо мной неожиданно и протягивает:
– Что за столпотворение? – глупый вопрос, ведь стоим перед ней только я и парень, но Романову это ничуть не смущает. Обнажив свою щель между зубами, она берет меня под локоть и говорит, - вот значит, как вблизи он выглядит.
Если честно, мне хочется умереть от стыда. Почему-то я думаю о том, что подруга ужасно меня позорит, выставляет дурой, однако неожиданно Дима смеется. Наиграно кланяется и отвечает:
– Надеюсь, лучше, чем издали.
Жду с замиранием сердца, когда же Ленка вновь что-то скажет. Хочется хорошенько пихнуть ее в бок, чтобы она не говорила глупостей, просто молчала, позабыв все слова на свете, но я не могу даже пошевелиться.
– Спасибо, что вернул Миру к жизни. – Пропевает Романова.
– Я, конечно, ненавижу тебя за то, что ты опередил ее лучшую подругу, но думаю, в будущем мы споемся.
Парень кивает.
Это все? Катастрофы не будет?
– И еще, - о господи. В голове звучит мелодия из фильма «Челюсти». Вот-вот, и я съем подругу, лишь бы не выслушать ее очередную шутку, - очень хороший ресторанчик. Ты здесь работаешь?
Выдыхаю весь накопленный в легких воздух, и наверно становлюсь гораздо меньше. Мне кажется, будто я только что пережила сильнейшую бурю, обычно уносящую с собой много жизней, и торжественное аллилуйя звучит в моей голове.
– Пойдем? – Лена тянет меня обратно к столику. – Ребята уже заждались.