Если небо упадет

Дьюал Эшли

– В моей жизни не было ничего такого, за что можно было бы ухватиться. – Помолчав добавляю. – До этих пор.

– Мира, я ввел тебя в заблуждение. Сначала хотел помочь, а потом сам стал за тебя держаться. Помнишь тот день в больнице? – Киваю, и он тихо продолжает, - я тогда слышал пузыри, но не сорвался.

– Вот видишь. Ты справился.

– Только благодаря тебе.

– Сейчас я тоже рядом.

– Но теперь в твоих глазах нет прежнего восхищения. Теперь ты другая.

Я собираюсь ответить, что это не так, что он ошибается, но не отвечаю. Просто молча смотрю

на парня и пытаюсь придумать, как спасти нас обоих. Если он держится за меня, а я за него – все просто, ведь так?

– Пойдем, - касаясь его лица, шепчу я, - мы справимся. Переживем эту черную полосу и, наконец, сможем нормально жить. Как-то мой доктор сказал, что, страдая, я становлюсь эгоисткой, что людей много, бед тоже, и нужно просто оставаться сильной. Я хочу, чтобы мы были сильными, а ты?

Дима лишь кивает. Думаю, это согласие, потому сжимаю его руку и тяну к двери.

– Идем, нам не нужно здесь находиться.

– Считаешь, смена обстановки поможет? – усмехается парень. – Боюсь, проблема гораздо больше, чем весь этот чертов зал.

– Проблема меньше, поверь мне.

Хочу сказать, что она в его сестре, но думаю, он и так об этом знает. Собственно, как и я знаю, что моя проблема в родителях.

Мы с Димой прекрасно понимаем: смерть близких ломает лучше чьих-то рук. Но насколько разными бывают последствия. Я хотела умереть, а что он? Что же он такое сделал, из-за чего сейчас так страдает? Отчасти мне страшно. Отчасти – дурное слово. Я бы хотела выкинуть его из головы, как и хотела бы выкинуть из головы этого парня. Но не могу. Трудности выпадают на пути каждого, так ведь? Нужно просто выдержать их, найти способ. Нет ничего сложного в решении проблем, когда рядом есть тот, на кого можно положиться.

Мы выходим из филармонии, а я все никак не могу отделаться от вопроса: что я делаю – рассуждаю или безудержно пытаюсь себя обмануть.

Доктор,

Все стало совсем другим. Я знаю, что пишу Вам во второй раз, но попросту не могу себя остановить. Мне хочется кричать, хочется, как в том фильме про наркоманов, набрать себе до краев ванну и заорать под водой во все горло, да так сильно, чтобы оно вспыхнуло, загорелось, чтобы стало ужасно больно. Но так как это невозможно, я решила высказаться здесь, на бумаге. Надеюсь, Вам не в тягость прочитать очередное письмо очередной пациентки. Уверена, вы и раньше пользовались данным трюком. Типа успокаивает. Хорошо, если так.

В предыдущем письме я пыталась шутить, направо – налево кидалась метафорами. Сейчас не хочется. Мне страшно.

Я познакомилась с человеком, который недавно спас мне жизнь. Такое чувство, словно произошло это несколько лет назад, но нет. Дайте подумать. Наверно, в прошлый вторник, или среду. Он не просто уберег меня от самоубийства – да, простите, не сдержалась, пыталась вновь покончить с собой, - он заставил меня вновь поверить в хорошее. Но сейчас этот человек изменился. Или нет. Неправильно. Скорее всего, я просто узнала его лучше и поняла, что в нем темного, возможно, гораздо больше, чем светлого.

Я не знаю, что делать. Я боюсь таких перемен.

Боюсь его в том числе. Еще боюсь, что не смогу помочь, ведь сама нуждаюсь в помощи. Как бороться с его проблемами, когда у меня своих достаточно? Раньше этот человек был для меня примером, но сейчас я не хочу быть на него похожей. Вряд ли это разочарование. Скорее, банальная грусть. Но именно эта грусть напоминает мне о прошлом, и о том, к чему оно меня привело. Так вот, чего я еще боюсь, так это возобновления старых эмоций, старых желаний. Сейчас они мне кажутся дикими, но кто может гарантировать, что я вновь не возьмусь за лезвие?

Что делать, доктор? Что мне делать? Скажите, прошу Вас, потому что мне очень страшно.

Александр Викторович откладывает письмо и поднимает на меня недоуменный взгляд. Думаю, он смущен не меньше моего. Когда я писала данное письмо, я считала это правильным, осмысленным решением. Но теперь я чувствую себя голой, будто кто-то залез внутрь меня и начал капаться в моих органах. В моих чувствах.

Держу осанку, облизываю губы, пытаюсь вести себя как раньше, пусть и понимаю, что как раньше уже никогда не будет.

– Мы говорим о молодом человеке, так ведь? – наконец, подает голос доктор, и я неуверенно киваю. – В таком случае, я вдвойне растерян. В первом письме столько бойкости, но во-втором.… Там столько отчаяния. Такое ощущение, будто этот парень сводит тебя с ума, Мира. Я считаю, нужно найти другой якорь. Прости за прямоту, но ты и сама из тех, кто может запросто сорваться. Отлично, если ваши срывы не будут совпадать по времени. Но, что, если совпадут? Что вы будете делать, как сможете друг другу помочь?

– Я потому и написала, что не знаю, как поступить.

– Тебе нужен совет?

– Было бы неплохо.

– Мира, ты все равно не прислушаешься, - усмехается Александр Викторович. – К моему огромному сожалению, я не играю в твоей жизни никакой роли.

– И, тем не менее, вы единственный, у кого я хотя бы пытаюсь попросить помощи.

– Что именно тебя напугало? Если тебе не хочется с ним разговаривать – не разговаривай. Это твой выбор.

– Но я не хочу терять его, понимаете? Это так глупо и, поверьте, я чувствую себя ужасной идиоткой, но мне попросту не к кому больше обратиться. Друзья скажут забить, а я не смогу.

– Тогда твое обращение ко мне выглядит еще бессмысленней. – Доктор облокачивается на стол и устало улыбается. – Здесь два варианта: или ты борешься, или отпускаешь. Все очень просто.

– Но что, если я не могу бороться. Я ведь слабая. Это он был сильным.

– Если человек важен, ты найдешь возможность его удержать.

– А если не найду?

– Значит, так он тебе нужен.

Я ухожу от доктора не в духе.

Люди думают, психиатр вправляет мозги, расставляет все по полочкам, на деле, он только выделяет проблемы. Говорит: вот тут определись, вот тут реши, вот тут исправь. А что и как сделать – это уже твоя задача. Ему лишь важен исход, в то время как сам он не марает руки. Смотрит со стороны, да надеется, что направил тебя на путь истинный. Собственно, сейчас пути я не вижу.