Если он поддастся
Шрифт:
– Как ему удалось все это провернуть?
– Прежде всего, он выяснил, кто принимал окончательное решение об иске, а также узнал, почему этот человек сделал то, что противоречило всем установленным правилам. Потом наш человек побеседовал с тем чиновником. Конечно, тот не осмелился отменить свое решение, потому что ваша мать имеет на него кое-какую информацию, которая может разрушить его семью, а он обожает свою молодую жену. – Эндрю нахмурился, но тут же с усмешкой добавил: – Мой новый друг посоветовал ему перестать быть трусом и во всем признаться жене. Ведь даже если ваша мать выпустит его из своих когтей, те же самые секреты могут стать достоянием кого-нибудь еще, и тогда его снова станут запугивать и шантажировать. Потом мой друг обратился к человеку, стоящему на ступеньку выше того чиновника, и все принятые ранее решения тотчас отменили. Потому что у этого человека нет никаких секретов, которые ваша мать могла бы использовать против него. Это редчайшее явление в коридорах власти – прямой, честный, абсолютно чистый человек.
– Может, есть и другие такие. Печально, что приходится искать приличных людей днем с огнем.
– Что вы намерены предпринять?
– Пойду выброшу мать из моего дома. – Брент криво усмехнулся. – И сделаю это с наслаждением.
– А вам не кажется, что лучше оставить ее там, чтобы была на виду? Вы ведь пока не закончили со всеми делами, не так ли?
– Это… не совсем. – Нахмурившись, Брент взял предложенное ему перо и подписал документы. – Я дам ей отсрочку на несколько недель, чтобы собрать вещи и уладить дела, а потом перевезу в одно из ее вдовьих поместий. Просто так она не уедет. Ей нужен привычный комфорт. Забиться в уголок и спрятаться – это не для нее. К тому же моя мать – ужасно самоуверенная. Мне кажется, она так долго обладала властью над многими людьми, что стала считать себя всевластной и непогрешимой. – Он поморщился. – Вполне возможно, что мать не отдает себе полного отчета в том, что делала что-то неправильное.
– Потому и не беспокоится ни о чем, – тихо добавил Эндрю. – Если вы позволите выразиться напрямик…
– Можете говорить так, как считаете нужным.
– Дело в том, что мы не то же самое, что наши родители, хотя и правду говорят, что некоторые болезни души и тела передаются по наследству от отца или матери к детям. Однако совсем не обязательно, чтобы каждый ребенок получал от родителя испорченное семя, если так можно выразиться. В вас нет этой порчи, милорд. А в вашей матери есть. И я не верю, что этот изъян мог передаться от матери.
– Вы знакомы с ней?
– Нет. Но после того как вы обратились ко мне, я ради нашего дела пересекался с ней от случая к случаю в разных местах. Врага нужно знать в лицо. Так вот, я отлично вижу душевные изъяны в людях и знаю, испытывают ли они чувство вины и есть ли у них признаки сумасшествия или просто каких-нибудь болезней. С вашей матерью даже находиться рядом чрезвычайно трудно. Но то, что так искорежило ее, никак не могло передаться по наследству. Мне кажется, вам очень повезло, что графиня была плохой матерью. Потому-то она и не испортила вас и не привила вам при общении те пороки, которые не передаются с кровью.
– Я со временем и сам додумался до этого. Ни у кого из моих братьев и сестер нет этого «холода», как выразился Артемас. Ни у кого. Старшие сестры – женщины ожесточенные и язвительные, но это только из-за своих мужей. Младшие братья – отличные парни, а Агата – просто чудо, мягкое и нежное существо. В них нет ничего от матери. – Брент улыбнулся немного грустно. – Разве не печально – радоваться тому, что дети не имеют ничего общего с родительницей?
– Милорд, если вы ближе познакомитесь с моей семьей, то увидите: у многих ее представителей возникает такое же чувство. Но да, это весьма печально.
Тут оба поднялись, Брент пожал руку молодому человеку.
– Благодарю вас. Пришлите мне счет. – Увидев, что Эндрю собирается протестовать, граф поспешно добавил: – Не хочу слушать никаких возражений. В известном смысле вы ведь спасли мою сестру… Кроме того, вернули мне власть над матерью. Кто знает, сколько еще жизней это спасет. Я вполне состоятельный человек и могу позволить себе платить по счетам. Вы отработали ваш гонорар. И теперь, если кто-нибудь спросит меня про дельного юриста, я обязательно порекомендую вас.
– Спасибо, милорд. Кстати, наш Илай пришел в себя?
Брент с удивлением посмотрел на молодого человека.
– Как вы узнали, что с ним что-то произошло? Мы с Олимпией ведь только что вернулись в город.
Эндрю усмехнулся:
– У нас свои источники информации.
– С Илаем все в порядке. Даже более того. По его собственным словам, ему вдруг стало понятно, что с таким даром он приобрел возможность защитить себя от тех, кто больше и сильнее его. Мне показалось, это открытие пришлось мальчику весьма по душе.
Граф вышел из кареты и постоял немного, разглядывая фасад своего городского особняка. Фасад был ухоженным. Дом содержался в порядке, и от него веяло богатством. У Брента не возникло никаких претензий к матери по поводу того, как она относилась к семейному гнезду. И было ясно: ей страшно не понравится, что теперь у него появилось законное право выкинуть ее на улицу. Мысль об этом ненадолго согрела его душу.
Брент поднялся по отмытым до блеска ступеням и стукнул в парадную дверь. Дверь приоткрылась, и за ней показался дворецкий, который тут же попытался ее захлопнуть перед носом графа. Ухмыльнувшись, тот с силой толкнул дверь, так что дворецкий отлетел и ударился задом об пол. Брент же вошел и свысока посмотрел на него.
– Полагаю, вам пора искать себе новое место. И чем скорее, тем лучше, – объявил он. – Очень неприятно иметь в услужении человека, который пытался не пустить меня в мой собственный дом. О, даже не рассчитывайте нагрузить свои карманы принадлежащими мне вещами, когда будете покидать нас. У меня есть полный список всего, что здесь имеется, – солгал Брент и тут же добавил: – У матери, наверное, тоже такой имеется.
Смертельно побледнев, дворецкий с трудом поднялся с пола и со всех ног бросился в заднюю половину дома. Брент же сокрушенно покачал головой. Ему стало грустно от того, что его свирепый вид не произвел на этого человека никакого впечатления – в отличие от простого упоминания о графине.
Он схватил за руку молодого слугу, который съежился в алькове недалеко от входной двери. Следовало выяснить, почему так запуганы слуги в доме, но это – потом.
– Где моя мать? – спросил Брент.
– В зимнем саду, милорд. Пройдите через холл и поверните направо, к двери. – Слуга смутился. – О, думаю, вы и без меня знаете.
– Должен бы знать, но не знаю. Это, наверное, какая-то новая пристройка к дому?
– Ей уже почти два года, милорд. О вас доложить?
Брент улыбнулся. Когда же слуга, побледнев, отшатнулся, Брент подумал, что вместо улыбки у него, должно быть, получился хищный оскал.