Если он поддастся
Шрифт:
– Дело становится все более запутанным и сложным, – пробормотала она и откинулась на спинку стула.
Тут в столовой появился Джонс Второй в сопровождении двух молоденьких служанок; те убрали со стола, а затем выставили разные десерты.
– Все свои дела мать ведет эффективно и основательно. Это относится и к ее криминальной деятельности. Причем я совершенно точно знаю одно: она никогда не замарает своих рук. Вместо нее грязную работу сделают другие. Но что она предпримет, когда мы лишим ее всех тщательно подобранных соучастников, трудно даже представить.
– Она очень разгневается, – предположила Антигона,
Брент посмотрел на тетку баронессы. Эта женщина была уже в годах, ее густые черные волосы тронула седина, лицо хранило остатки красоты, но при этом зеленые глаза молодо блестели.
– Я полагаю, что нам нужно лишить ее источников доходов, – сказала Олимпия.
– Нет! Вам нужно лишить ее власти!
С огромным трудом Брент удержался, чтобы не выругаться. А ведь эта женщина была права. Мать всю свою сознательную жизнь только и делала, что забирала в свои руки власть, которой ей всегда было мало.
– Попробуй десерт. – Олимпия взглянула на графа, отвлекая его от мыслей о матери.
Брент кивнул, положил себе на тарелку кусок бисквита, а на него – немного печеных яблок. И снова задумался. Во всех проблемах, которые возникли вокруг него, он увидел единственный положительный момент: его мать оказалась в пределах их досягаемости и теперь с ней можно было покончить. Вот только он не знал, как приготовиться самому и приготовить других к тому, что произойдет в будущем. На этот раз он, судя по всему, не только не смог обезопасить тех, кто находился с ним рядом, но и привел опасность прямо к порогу их дома.
Улыбнувшись, Олимпия растянулась на постели Илая и стала слушать, как он читал ей «Укрощение строптивой» Шекспира. Ему всегда нравилось читать пьесы – даже когда он был еще совсем маленьким. Глянув на сына, сидевшего с книгой в руках, она вдруг заметила, что его лицо стало терять детскость – в нем появились мужские черты.
– Ты уезжаешь завтра? – Илай отложил книгу и, растянувшись рядом с матерью, внимательно посмотрел на нее.
– Я должна, любовь моя. Я пообещала сестре Брента, что приеду. Мать бедняжки собирается выдать ее за исчадие ада, который к тому же по возрасту годится ей в деды. Девушка пришла ко мне и попросила помощи. Не могла же я оставить ее на милость этой женщины! А теперь мы находимся слишком далеко от города, и если она вдруг окажется в опасности, то меня не будет рядом.
– Тогда забери ее у этой женщины.
– Мы как раз пытаемся это сделать. Брент нанял кузена Эндрю, чтобы перевести девочку под свое попечительство.
– О, замечательно! Эндрю очень умен. – Мальчик зевнул.
Олимпия встала и поцеловала сына в щеку.
– Отдохни, любовь моя. Ты недавно пользовался своим даром, а это отнимает много сил у таких, как мы.
– Согласен. Я очень рад, что ты приехала, пусть и ненадолго.
– Я тоже рада, Илай. Я тоже…
Олимпия выскользнула из комнаты и направилась к себе. То, что пришлось подняться с постели и выехать в Миртлдаунс чуть свет, а потом поторопиться выяснить, что же случилось, ужасно ее утомило.
Войдя в спальню, баронесса невольно улыбнулась, заметив спящих кошек. А потом увидела, что не одна в комнате. На ее кровати расположился Брент. Увидев его полностью одетым, Олимпия пришла к выводу, что он здесь
– Как тебе удалось проникнуть сюда так, что никто не увидел и не услышал? – Она подошла к кровати и присела рядом.
– При желании я могу быть незаметным. – Он привлек ее к себе и поцеловал.
– Брент, я не могу…
– Да, знаю. Мне просто хотелось, чтобы ты поцеловала меня на ночь.
Олимпия засмеялась и поцеловала его. Мимолетный поцелуй тут же перерос в глубокий и страстный. Наконец, задохнувшись, она оттолкнула его.
– Это очень неразумно.
– Может быть. Но я не собираюсь нарушать приличия. Твой сын такой же сдержанный, каким выглядит?
– Думаю, что да. Он, кстати, скорее удивился, чем испугался или испытал боль. И мальчик вдруг обнаружил, что дар представляет собой силу, оружие, которое так было ему необходимо, чтобы освободиться. От этого у него голова кругом пошла, мне кажется. Он мог бы более любезно обойтись с нападавшими, но и так тоже получилось неплохо.
– Теперь я понимаю, почему ты не торопишься перевозить его в город. – Брент снова поцеловал ее и поднялся с кровати, чтобы не давать себе воли и не пожелать от нее чего-то большего, чем поцелуи. – Не могу выразить словами, насколько мне неприятно из-за того, что мать так гнусно обошлась с твоим сыном.
Олимпия же вдруг схватила его за руку и запечатлела на его ладони поцелуй.
– Не смей извиняться! Ты этого не делал! Это все твоя мать. Ты тут ни при чем.
Он был с ней не согласен, но улыбнулся, поцеловал в губы и вышел из комнаты так же решительно, как ранее вошел. Что, правда, далось ему с трудом. Брент с удивлением отметил, что был бы готов до утра кувыркаться в постели с Олимпией. А ведь он никогда не оставался в постели с женщиной на целую ночь, за исключением нескольких раз, когда был пьян настолько, что, получив удовольствие, просто-напросто засыпал.
– Вы понимаете, что компрометируете мою мать?
Глядя в полные гнева глаза мальчика, Брент отметил, что голос у него начал ломаться и что со временем он вымахает под потолок. Выругавшись про себя, Брент спокойно ответил:
– Ни в коем случае. Я просто зашел пожелать доброй ночи и извиниться за свою мать. – Он церемонно поклонился мальчику. – Я и вам приношу извинения.
– В этом нет нужды, – буркнул Илай. – Я не пострадал. – Он усмехнулся. – И я понял, что не совсем беззащитен. О, это прекрасное ощущение…
– Да, пожалуй.
– Моей матери грозит опасность из-за того, что она помогает вашей сестре?
– Да, грозит. Но она не остановится, пока не доведет дело до конца, хотя я постоянно просил ее не ввязываться. Она говорит, что дала обещание моей сестре и выполнит его.
– Ну конечно! Мамочка никогда не нарушает обещаний. Теперь все понятно. Спокойной ночи, милорд.
Брент пробормотал такое же пожелание в ответ и посмотрел вслед мальчику, направлявшемуся в свою спальню. Практически с самого начала их приключения он понимал, что леди Уорлок – благородная женщина. А тот факт, что сын баронессы не сомневался в ее намерении выполнить обещанное, лишний раз подтверждал: благородство было неотъемлемой частью ее натуры. И это еще больше привлекало к ней Брента.