Если ты простишь
Шрифт:
Внутри меня словно боролись две стихии. Одной была по-прежнему противна Лида, ведь я осознавал, что моя жена делала со своим грёбаным музыкантом совсем недавно. Но другая стихия усиленно напоминала мне о той страсти, с которой мы занимались любовью все годы супружества. Я чувствовал, что моё дыхание изменилось. На меня волнами накатывало возбуждение, и отрицать это было уже невозможно. Да и совсем скоро всё станет очевидным.
Я поморщился и попробовал мысленно погасить нарастающее желание, чтобы
26
Вадим
— Вадим… — прошептала Лида, пока я представлял, как прыгаю с головой в прорубь. В реальности точно сработало бы, но фантазия — это не реальность, поэтому пока не получалось. — Да, я знаю, что бешу тебя… Но сейчас ты раздражён не из-за меня. Я всё-таки твоя жена…
— Почти бывшая, — уточнил я, открывая глаза. Всё равно с прорубью ничего не выходит. Будем разбираться так.
Лида, услышав моё уточнение, резко выдохнула и болезненно улыбнулась.
— Да, почти бывшая, но пока ещё жена… И я знаю, помню, что ты становишься таким раздражённым, если у тебя долго нет секса.
Я тут же сдёрнул руку с её плеча.
— Я к тебе не притронусь. Лида, иди уже… прошу, — почти мирно сказал я, пытаясь быть спокойным. Значит, вот на что рассчитывала Лида, залезая ко мне под душ!
— Вадим… — Её глаза были умоляющими. — Я не пытаюсь тебя вернуть таким образом, честно! Я просто хочу тебе, э-э-э… помочь, хотя бы немного порадовать….
— Уже порадовала…
— Вадим! — воскликнула жена, дрожа с ног до головы, как будто мы не в тёплой душевой кабине стояли, а на морозе. — Просто снимешь напряжение… Ничего плохого от этого не будет…
Лида чуть шире расставила ноги. Движение было еле заметным, но очень эффективным.
Раньше я и не подозревал, что можно одновременно чувствовать и сильное отторжение, и невероятное притяжение по отношению к одной и той же женщине.
— Уходи, Лида! — процедил я, всё ещё борясь с собой. Злость, возбуждение, брезгливость — все эти чувства нападали на меня друг за другом, словно катком по телу проехали. — И напряжение пройдёт!
— Не пройдёт. Я понимаю, ты злишься…
С этим я не мог спорить.
Лида смотрела всё так же исподлобья, и с прежним отчаянием. Однако теперь к нему примешивалось ещё и возбуждение. Словно она и страшилась того, что я могу с ней сделать, и желала этого больше всего на свете. Не удивлюсь, если Лида в этот момент даже представляла что-то… не совсем приличное.
Как и я.
— Ты можешь… — прошептала она очень тихо, но с таким чувством, что меня в жар бросило. — Сделать, что захочешь…
Пока Лида говорила всё это, она продолжала дрожать, как и раньше, но я был уверен — не только от страха.
Наверное, она уже влажная…
— Вадим… Я не прошу ничего взамен. Я вижу, что ты раздражён и тебе нужна помощь. Поэтому предлагаю… просто немного расслабиться…
Коварной соблазнительницы из Лиды не получалось — всё же для этого ей не хватало данных, причём врождённых. Котёнок не может стать змеёй, даже если очень постарается.
Но она старалась! Старалась — ради меня. Точнее, ради себя и своего комфорта, но всё равно. Я так отвык от того, что Лида старается что-то сделать ради меня, что не смог убрать её руку, когда она взяла меня за член и нежно сжала его.
— Вадим… — Лида почти застонала, облизывая губы. Не порочно — скорее, беспомощно и беззащитно. И очень, ну просто очень возбуждающе. — Пожалуйста… сделай что-нибудь… не стой просто так…
Мужчин часто обзывают животными.
Я думаю, что в этом утверждении есть правда. Нас действительно многое роднит с дикими зверями. Но всё же существует чёткая граница, определяющая разницу между нами.
— Сними полотенце и встань на колени, — неожиданно приказал я.
Лида повиновалась, не задумываясь.
Да, мужчина может контролировать животное внутри себя.
Мне не стыдно, что, когда я увидел Лиду голой и стоящей передо мной на коленях, животное во мне возбудилось и действительно захотело воспользоваться ситуацией.
— Убери руки за спину и открой рот, — строго продолжил я, и Лида, отпустив мой член, выполнила приказ.
Но я не животное, я — человек. И мне пришлось усмирить внутреннего зверя, как я делал это в течение всей своей половозрелой жизни.
Лида смотрела на меня широко раскрытыми глазами, в которых яркой вспышкой мелькнуло нечто, слишком для меня болезненное. Надежда?
— Закрой глаза.
Закрыла.
Я бесшумно взял лейку душа и, направив её на Лиду, резко включил холодную воду на полную мощность.
Визг был оглушительный. Лида, попытавшись закрыться от безжалостных ледяных струй руками, покачнулась и плюхнулась на бок. Визг сменился рыданием.
Я выключил воду и, глядя на Лиду сверху вниз, произнёс с укоризной:
— В тебе нет ни капли уважения! Ни к себе, ни ко мне… — Она продолжала плакать — правда, теперь почти неслышно, — и мне всё же стало её жаль. Я протянул руку и невесомо погладил её по мокрым волосам, продолжая говорить: — Иначе тебе и в голову не пришло бы, что я воспользуюсь тобой вот так. Я вчера всё сказал, за ночь ничего не изменилось. Я не смогу тебя простить. Ты мне не нужна, и от тебя мне тоже ничего не нужно. Ты мне противна, Лида. Точка. А сейчас выйди, пожалуйста. Я хочу нормально помыться.