Если я забуду тебя
Шрифт:
— Спасем Храм? — повторила Ревекка. — Как?
— Мы найдем твоего брата.
— А зачем? Он не желает сдаваться, точно так же как Иоанн и Симон.
— Не думаю. Элеазар все же не столь глуп. У меня есть основание полагать что в его горячей голове просветлело. Скажи, правда ли, что римляне захватили Антонию?
— Не знаю.
— Об этом ходят слухи. Из Антонии они нападут на Храм. Если ворота не будут открыты, они сломают их. Если Святилище не будет сдано, они уничтожат его. Даже Элеазар должен понимать это. Мы должны уговорить его открыть ворота и сдать Святилище. Когда Храм окажется в руках римлян, война закончится.
— Ты здорово придумала, — сказала Ревекка, с восхищением глядя на Мариамну. — Я сделаю все, чтобы помочь тебе, но Симон может в любую минуту прийти за мной. Он привел меня сюда только чтобы спрятать от жены. Если он уведет меня, что я буду делать?
— Убьешь, — ответила Мариамна. — Убьешь его, как давно должна была убить. Выполни свою клятву и отомсти за себя и Иерусалим.
— Но мне нечем убить его, — запротестовала Ревекка.
— Тогда возьми, — приказала Мариамна, вытаскивая из под лохмотьев кривой нож сикариев. — Я берегла его, чтобы самой свести счеты, но твои руки сильнее моих. Убей, не щади его, потому что настоящий губитель Иерусалима не Тит, а Симон бен Гиора.
Ревекка взяла кинжал и спрятала его под одеждой. Однако в эту ночь Симон не пришел, так как осадные машины Пятнадцатого легиона таранили укрепления Верхнего города, и мысли Симона были больше заняты Марсом чем Венерой. Это нападение на стены города было на руку Мариамны. Внимание сикариев было так поглощено римскими атаками, что со своих постов была снята даже стража темницы. Бывший слуга Ананья пришел в назначенное время и вывел Мариамну с Ревеккой в Тиропскую долину. Они пересекли ее, перешагивая через гниющие тела умерших, скользя во тьме по разлагающейся плоти, прикрывая одеждой лица, чтобы смягчить вонь. С севера дул свежий ветер, который слегка разгонял смрад гниения иначе вонь сразила бы их. Затем, поднявшись по западному склону горы Мория они вошли в лес огромных колонн которыми оказались портиками Храма, и после долгого поиска в темноте обнаружили вход в лабиринт Ирода, один из ходов которого вел во двор Святилища. Этот лабиринт был сложным комплексом, располагающимся на многих уровнях, так как не только Ирод считал полезным создавать туннель под горой Мория, и если бы Мариамна не хранила в памяти вид карты, раскрывающие многие тайны Иерусалима, она не смогла бы найти дороги в многочисленных ответвлениях.
Когда они оказались внутри лабиринта, Мариамна вытащила из под одежды кремень и огниво, данной ей Иудой бен Ари, и зажгла две свечи, которые приобрела аж по таланту за свечу, ведь в этот период осады чуть ли не все свечи были съедены. В мерцающем свете огней они совершили длинный переход под Храмом. Со всех сторон их окружала тьма, а их тени уродливо бежали по скалистым стенам. Это было страшное место, место смерти, потому что многие священники искали здесь убежище во время распри и, не сумев найти пути назад, умирали. Огонь свечи постоянно открывал тайное, человеческие головы с наполовину сошедшей с черепов плотью и выеденными крысами глазами. И эти крысы были гораздо страшнее трупов, они бежали по телам и глядели из темноты глазами, злобно горящими в свете свечей. Они казались почти такими же, как небольшие собаки и частично были безволосы, что делало их еще отвратительнее. Еще хуже крыс была вонь, потому что в этом замкнутом пространстве некуда было деться испарениям тел, и воздух был до того тяжелым, что, казалось, это действует даже на пламя свечей, и они горят странным голубым светом. В этих вонючих подземельях находились и сокровища, и несколько раз обе женщины замечали блеск золота и сияние драгоценных камней. Действительно, в Иерусалиме не было недостатка в золоте, но его цена упала, а цена пищи возросла, так что люди были рады отдать целый талант за меру еды или сальную свечу, так мало пользы видели они в желтом металле в своем чудовищном бедствии.
Недостаток воздуха, подкрадывающаяся тьма и многие ужасы, таящиеся в тени, конечно, до смерти напугали Ревекку, и она бросилась бы бегом оттуда, если бы не Мариамна, которая молча и сосредоточенно продолжала свой путь через лабиринт. Она была не в том настроении, чтобы терпеть чьи то истерики, и когда девушка закричала, увидев, что из темноты на нее смотрит огромная крыса. Мариамна влепила ей пощечину и велела замолчать. Задача Мариамны требовала полной сосредоточенности, ведь она искала дорогу по памяти, и одна ошибка легко могла стоить им обеим жизни. В конце концов они выбрались в помещение, вырубленное в скале, которое находилось прямо под небольшими строениями, примыкающими к Святилищу, и которое священники использовали для того, чтобы одеваться в священные облачения. В эти строения вели каменные ступени. Вход был закрыт каменной плитой, являющейся частью дверей.
— Поднимайся, — приказала Мариамна. — Теперь ищи брата.
— Но я оскверню Святилище, — в ужасе ответила Ревекка, так как в этой части Храма позволялось находиться лишь священникам.
— Святилище осквернялось сотни раз, — заявила Мариамна. — Разве эти нечестивые мерзавцы не устраивали сражения у самого алтаря и не швыряли камни в святыню? Добрый Господь простит твое вторжение. Посторайся лишь, чтобы тебя не убила стража Храма. Скажи им, чтобы они проводили тебя во двор женщин и прислали к тебе Элеазара, а потом возвращайся сюда. Пометь хорошенько это место. Вокруг святилища так много строений. Даже Элеазар скорее всего не знает о существовании этого тайника. Если ты забудешь дорогу назад, все наши страдания будут напрасны.
Ревекка поднялась по грубым каменным ступеням, напрягая все силы, подняла мраморную плиту и пролезла в узкое отверстие. В руке она держала свечу, сгоревшую уже до простого огарка, с которого на ее пальцы стекал горячий жир. В колеблещем свете она осмотрела вид комнаты, в которой оказалась, и форму плиты, которую подняла, чтобы войти в помещение. Она не полностью положила плиту на место, а оставила одну сторону поднятой, затем, заметив, что в комнате две двери, открыла одну из них и оказалась под звездным небом. Она вышла наружу и встала там, во дворе Святилища огромная масса святого здания возвышалась над ней, и звезды отражались от его золоченной поверхности. На нее опять напал страх, страх, что она вошла в это священное место, ведь она находилась там, где ей было запрещено находиться. Но несмотря на страх, она не забыла отметить расположение двери, через которую вышла. Она стояла во дворе, не зная, что делать дальше. На западе она видела пламя огня, рвущегося к небу, так как невзирая на темноту, Пятнадцатый легион продвигался вперед, протаранивая стены. А дальше в полной тишине лежал город, словно уже мертвый.
Неожиданно дверь, через которую она вышла, открылась, и во двор вышел член Храмовой стражи. Трудно сказать, кто был больше напуган, Ревекка или стражник, так как молодой человек понял что перед ним стоит неясная фигура, оказавшаяся женщиной в черном, которая неподвижно смотрит на него. Решив, что это призрак, он бросил щит, закричал и бросился бежать. Это сильно ободрило Ревекку, и она вновь осознала, что владеет положением. И потоу она побежала за стражником в маленькую комнату, где тот, не сумев открыть внутреннюю дверь, в ужасе рухнул перед ней лицом вниз и стал умолять больше не преследовать его.
— Встань и не кричи, — сказала Ревекка, — я обычная женщина, а не призрак. Прошу тебя, проводи меня во двор женщин, чтобы я больше не оскорбляла Святилище своим присутствием. А потом приведи ко мне моего брата Элеазара, так как моя беседа с ним будет для всех нас вопросом жизни и смерти.
Стражник встал и с удивлением посмотрел на нее.
— Ты и правда Ревекка, сестра Элеазара. Слава Богу, что Он спас тебя и вернул нам.
Он провел ее через двор к Красивым воротам, которые вели во двор женщин, но не смог открыть их, так как лишь двадцать крепких мужчин, напрягая все силы, с большим трудом могли сдвинуть их. Тогда он предложил ей ждать снаружи ворот, говоря, что Бог без сомнения простит такую непочтительность, и побежал за Элеазаром.
В свете звезд у огромных бронзовых Красивых ворот Ревекка вновь встретилась с Элеазаром, которого не видела с тех пор, как Иоанн Гисхальский отбросил его к Святилищу. Не видя в темноте его лица и не тратя времени на вступление, она попросила его вернуться вместе с ней к Святилищу и обсудить с Мариамной очень важное дело. Хотя мысль о том, чтобы пропустить ее на парапет священников, потрясла его до глубины его правоверной души, он все же позволил ей пройти и последовал за ней по каменным ступеням в подземное помещение, первоначально прихватив с собой масленную лампу, так как в Святилище все еще было масло, которое было здесь во множестве припасено для священных целей. Он был очень удивлен, обнаружив под зданием то помещение, потому что хотя он прекрасно знал Святилище, он и не подозревал, что находится внизу. Теперь в свете лампы Элеазар и Мариамна посмотрели друг на друга, оба худые, словно скелеты. Элеазар и его люди жили на священном масле и запасах муки в Святилище, поступок не очень соответствующий благочестию, но который они оправдывали примером царя Давида, который ел хлеба предложения, когда был голоден. [60] Однако их запасы кончились, и как и весь город они столкнулись с голодом. И вот теперь в тусклом свете лампы Мариамна заговорила с ним, и для Элеазара ее слова имели глубокий смысл.
60
1-вая Книга Царств, главы 21:3–6.