Есть, господин президент!
Шрифт:
Номером я воспользуюсь, решил я. Я ей позвоню. Но не сейчас, а лишь тогда, когда буду действовать наверняка…
Звук гонга со стороны компьютера и стрекот телефона на столе слились воедино.
– Да, Софья Андреевна, – сказал я секретарше, одновременно пододвигая к себе ноутбук.
– Из Домодедово звонят, – доложила Худякова, – сообщают, что какой-то шаман прибыл, и переводчик спрашивает, куда его везти.
Шаман мне, в общем, был уже ни к чему, но раз прилетел, пусть остается. Есть же у него какая-никакая сила. В крайнем случае напущу его на шефа – глядишь, и удастся подвинуть ему чердак.
На экране ноутбука тем временем опять открылось
– Просветленный!
Наверное, подумал я, наш Гуру недорассказал мне что-то важное и высокое. Что-нибудь про пятую спицу в этой самой бхавачакре.
– Шаману и переводчику дайте адрес офиса партии «Почва», в Пехотном переулке, пусть оба едут туда и ждут указаний, – велел я секретарше, а у Гуру, уже возникшего на экране с двумя новыми ленточками в бороде, спросил: – Ты чего-то забыл?
– Ну как бы да, – помялся Просветленный. – Нужна информация. У нас в астрале многие интересуются, а я не в курсе. Ты не помнишь, почем те резиновые куклы у Синькова в секс-шопе?
– От ста до трехсот баксов, кажется, – сказал я. – В сущности, копейки. Но учти, «Резиновая Зина» на время закрылась. Как мне сказали, у них там учет, и лучше не спрашивать чего.
Глава тридцать первая
Прогулка с пупсом (Яна)
Перед тем как взобраться на мотоцикл к Максу, я еще раз набрала номер Черкашиных. И еще раз услышала «би-би-би-би» – короткие гудки. Досадно. Я-то хотела попотчевать Тоню с Юрой новостью о светлых горизонтах их кондитерской. Намекнуть, что эксклюзивных рецептов будет у нас теперь – просто завались. Нужно лишь найти хороший латинско-русский словарь и свободное время для перевода.
Почему же у них все время занято? Интернета там нет, простым ля-ля они не увлекаются – вплоть до того, что в рабочее время отключают мобильники. Выходит, авария. Или где-то на линии, или виноват их телефонный кабель: он у них на кухне подвешен по-уродски. Не то что слепой – зрячий заденет, особенно если надо быстро дотянуться до какой-нибудь банки-склянки. Один раз кабель вообще выдернули «с мясом». Было это давно: когда Юра скорости ради замыслил эксперимент – поработать на кухне, надев ролики. Телефонную связь, помню, восстанавливали долго. Но все же гораздо быстрее, чем срослась Юрина переломанная ключица…
Всю дорогу до «Hilton-Русской» я думала о Черкашиных. И едва слезла с мотоцикла и взяла из кофра вещи, как снова попыталась им прозвониться. Прямо на ходу, по пути от автостоянки к отелю. Пакет с Парацельсом в одной руке, телефон в другой, сумочка на плече, пузатая кукла подмышкой – ну и видок у меня был, наверное! Гибрид бизнесменки, малой детки и базарной тетки. А главное, я опять не смогла пробиться сквозь чертовы их гудки. Надо не звонить, решила я, а просто к ним съездить: вот только отмоюсь после свалки, поем чего-нибудь, уговорю Макса…
Как бы не так! Из-за моего любопытства все случилось по-иному.
Проходя по нашему этажу мимо номера 702, я заметила, что дверь его приоткрыта, а в щели на полу что-то белеет. Интересненько… Если я не путаю, именно здесь живет тип, оценивший в жалкие 250 баксов мою бесценную персону. Тот самый американец, который – по Максовой статистике – хоть на один процент, но шпион. Ну-ка, посмотрим, что у него там за бумажечка? Не донесение ли в Центр?
Лаптев уже ушел по коридору далеко вперед, вокруг ни души. Поэтому я преспокойно
– Сорри! – пискнула я, но вскоре сообразила, что обращаюсь в пространство: ни американца, ни кого-либо еще в номере нет.
Однако еще недавно тут были люди, поняла я, и были в изрядном количестве: такой крупный беспорядок не учинить одному. Похоже, в отеле хорошая звукоизоляция. Или соседи очень нелюбопытные.
Мне следовало убираться подобру-поздорову, а я, наоборот, вошла в номер, притворила за собой дверь и оглядела окружающий бардак. Нехило покуролесили, по-молодецки! Две трети восстановлению уже не поддается: сразу на выброс. Все хрупкое раскокано, все висячее приземлено, все лежачее перевернуто. Притом не с целью вандализма. Будь я сейчас следователем и отписывай я, к примеру, дежурный протокол осмотра места происшествия, в первых строках у меня значились бы «многочисленные следы борьбы и обыска».
К слову сказать, людям, перевернувшим 702-й вверх дном, вряд ли нужны были деньги или документы постояльца: под столом я, к примеру, обнаружила вспоротую диванную подушку, а под ней – россыпь стодолларовых купюр и темно-коричневую книжицу с позолоченным орлом и надписями «Passport» и «United States of America». На фото – тот загорелый янки, акула капитализма. На розово-сиреневом фоне паспортного бланка – латинские буквочки. Surname – Rorshack, Given names – Alex. Значит, Алекс Роршак.
Надо поскорее выяснить, who is мистер Роршак. Но как? Быстро найти в здешнем бардаке что-то конкретное не легче, чем на свалке «Салазьево». К счастью, вспомнила я, в сумочке у меня залежалась давешняя визитка американца. Вчера я смотрела только на оборотную сторону, теперь могу взглянуть на лицевую. Ох, не люблю я этот шрифт, стилизованный под готику! Но куда деваться?
Та-ак, «Philantropic» – благотворительный, «Foundation» – фонд. И каков же, граждане, этот фонд?..
Ох, мать честная! Я сложила из готических букв слово и ощутила, как на меня мягко валится потолок и утюжит мне макушку.
Ну что ты за коза, Яна Штейн! Феноменальная дура. Клиническая. Неповторимая. Настолько разобиделась на американца из-за этих несчастных долларов, что упустила самое главное. А ведь доказательство моей правоты со вчерашнего дня спокойно валялось на дне сумочки! И это, дорогой Макс, уже не голые подозрения и не просто женская интуиция. Это аргумент, между прочим.
Прихватив заодно паспорт американца, я, как была, со всеми вещами – пакетом, сумочкой, куклой – бегом устремилась к Лаптеву. Только бы он еще не успел забраться в ванну! Сейчас каждая минута дорога. Забарабанив в дверь 714-го, я проорала: «Это Яна!» – и с радостью услышала: «Да-да, входи».
– Что еще стряслось? – хмыкнул Макс. – У тебя такой вид…
Посмотрим, каков у тебя будет вид! Я сунула ему под нос визитку Роршака. Нужной стороной кверху. Не той, где обидные цифры.
– Вот, читай отсюда! – ткнула я пальцем и сама перевела вслух, не дожидаясь: – Благотворительный Фонд Пола Гогенгейма! Го-ген-гей-ма! Усекаешь фамилию потомка нашего Филиппа Аурелия? Ты и сейчас скажешь, что этот Роршак – не Заказчик? Что он совершенно случайно поселился в нашем отеле на нашем этаже?