Есть ли будущее у капитализма?
Шрифт:
Затем кризис распространился по всему миру — и не потому, что американская гегемония пришла в упадок, а, напротив, потому, что Америка с ее экономикой, ее долларом и ее экономистами-математиками продолжали доминировать в мире. Спад деловой активности в США затронул страны с долговыми проблемами, а также страны, которые были главными торговыми партнерами США, но сохранили «добродетель» и не поддались соблазнам наращивания долговых обязательств, сильного увеличения неравенства, неолиберализма или финансового капитала, — такие, как Германия и Франция. При более пристальном рассмотрении испуганные инвесторы «обнаружили» сектора и целые страны, которые после начала рецессии и сжатия капитала также не смогли платить по долгам. В 2007 году, как раз перед началом рецессии, данные МВФ по европейским государствам показывали, что только у Греции и Италии уровень государственного долга немного превышал размер ВВП. Средний уровень государственного долга в Европейском союзе (ЕС) был немного ниже, чем среди стран ОЭСР в целом (71 % к 73 %). Только в Греции уровень государственного долга представлял реальную проблему. В Ирландии, Испании и Италии (как в Америке и Великобритании) резко выросли долги частного сектора, хотя главной слабостью итальянской экономики был низкий уровень производительности. У всех этих экономических систем имелись свои слабые стороны, которые, вполне возможно, так и не проявились бы, не начнись в Америке финансовый
Кризис в Европе еще больше усугубился, когда рецессия «вскрыла» в качестве побочного эффекта слабость еврозоны, превратив рецессию в глубокий кризис суверенных долгов. Дисбаланс внутри еврозоны выражался в экспорте капитала из богатых стран ЕС в более бедные, с добавлением дозы характерной для греческого правительства финансовой недобросовестности. Дисбаланс еще более усиливался из-за энтузиазма элит семнадцати стран еврозоны, который, кстати, не разделяли ни их народы, ни элиты остальных десяти стран — членов ЕС, относительно «укрепления» Союза с помощью единой валюты при отсутствии должной поддержки евро со стороны центральной банка, имеющего казначейские и фискальные функции. Это была структурная политическая слабость. Элиты знали, что не смогут должным образом поддержать евро в случае, если страны размером с Италию или Испанию сильно прижмет. Но, будучи убежденными сторонниками интеграции Европы, они были готовы пойти на риск, даже если бы избиратели в их собственных странах отклонили предложение о создании единого казначейства. И они прекрасно сознавали это, потому что избиратели выступали даже против более умеренного усиления ЕС на каждом из последних трех национальных референдумов, проведенных в странах еврозоны. Политические идеалы этих элит взяли верх над экономическим благоразумием, что привело к политическим ошибкам. Еврокризис осложняли меры жесткой экономии, которые навязывали более слабым европейским экономикам Великобритания и Германия по своим разным идеологическим причинам. Случайное соединение различных экономических, идеологических и политических причинных цепочек (но в данном случае не связанных с военной мощью) вполне еще может вызвать намного более серьезную «вторую волну» рецессии.
Однако, как и в первом случае, Великая рецессия распространялась по миру очень неравномерно. Данные Всемирного банка о росте ВВП показывают, что почти все страны переживали трудности в 2008 или 2009 году. На этом кратком этапе кризис был по-настоящему глобальным. Затем он усилился в Соединенных Штатах, распространился по всей Европе на восток вплоть до России и ее восточных соседей, а также на некоторые бедные страны с большими долгами. Но к 2010 году многие страны пришли в норму, достигнув самых высоких темпов роста ВВП в XXI веке, в том числе такие важные страны, как Бразилия, Мексика, Турция, Нигерия, Канада, Малайзия, Корея и Сингапур. Индия и Индонезия восстановились почти до своих прежних наивысших показателей, а темпы роста Китая, по официальным данным, упали примерно с 10 до 8 %, что остается предметом зависти для остального мира! Все эти страны, за исключением Канады, раньше обычно называли «слаборазвитыми». Большинство из них извлекли уроки из десятилетий структурной перестройки и создали резервы, чтобы избежать больших долгов перед другими странами. Те же страны, которые не последовали их примеру, пострадали от кризиса гораздо сильнее. Канаде удалось избежать этого, поскольку развитие ее новой добывающей промышленности ослабляло удельный вес и влияние банковского сектора, поэтому в Канаде сохранилось эффективное финансовое регулирование. Этого вполне могло хватить и другим странам, чтобы избежать кризиса или смягчить его последствия. Нынешний кризис стал системным лишь потому, что не были использованы достаточно адекватные политические меры.
Как и Великая депрессия, Великая рецессия имела пагубные последствия только для некоторых стран. Американский вирус и правда распространился по всему миру главным образом через финансовые каналы, хотя здесь также сыграло свою роль сокращение международной торговли. Однако многие страны смогли быстро оправиться благодаря иному структурному устройству — экономическому, политическому и идеологическому. Среди структур, доказавших свою работоспособность, были: корпоративистские [7] «государства развития» вроде Южной Кореи; девелопменталистские экономики, чей быстрый рост не опирался на крупный финансовый сектор (так и было в большинстве этих стран Восточной Азии); где идеология неолиберализма не получила значительного распространения (тоже большинство стран Азии); где в силу политического благоразумия избегали наращивания внешнего долга (большинство азиатских стран) либо смогли сохранить строгое регулирование финансового капитала (Канада). Именно поэтому почти вся Южная и Юго-Восточная Азия, а также Океания, образующие очень большой макрорегион, оказались слабо затронуты кризисом. Важную роль сыграло и то, что этот регион торговал в основном с Китаем (что сыграло важную роль в быстром восстановлении Австралии). Как и в случае Великой депрессии, правильная политика могла бы сократить ущерб, неправильная — увеличить. Политика и идеология, распространенные в различных макрорегионах, сказываются на результатах. Так, кризис суверенных долгов в еврозоне разразился вследствие того, что американский кризис вступил во взаимодействие с различными причинными цепочками — особыми политическими ритмами и институтами Европейского союза, идеологическим предпочтением политики жесткой экономии и борьбы с инфляцией со стороны немецких (а также британских) элит. Внутренняя логика капитализма во многих развивающихся странах непременно привела бы к дальнейшему росту. Если ему что-то и угрожает, то эта угроза исходит извне, из тех слабых мест Америки и Европы, которые они сами себе и создали.
7
Форма социальной организации, при которой ключевые экономические, политические и социальные решения принимаются корпоративными группами или совместно этими группами и государством. — Примеч. пер.
Может ли нынешний кризис усилиться и затронуть практически каждого? Если еврозона распадется, это, разумеется, станет ужасной новостью для входящих в нее стран, но также окажет колоссальное влияние на торговлю и инвестиции во всем мире. Такой распад немедленно и сильно ударит по европейским странам, не входящим в еврозону, вроде Великобритании, так как они торгуют с еврозоной и инвестируют в нее больше, чем куда-либо еще. Последствия краха еврозоны затронут и соседние страны, от России до Ближнего Востока и Северной Африки, они докатятся до Америки, главного торгового партнера и инвестора Европы. Пострадает и Южная Америка, особенно в случае краха испанской экономики. Если экономики ЕС и США сократятся, последствия этого для мировой торговли будут крайне негативными, так как они обеспечивают почти половину мирового ВВП, а степень экономической глобализации в настоящее время выше, чем когда-либо прежде. Индия
Описанный эффект каскада может произойти в действительности, хотя странам еврозоны, возможно, удастся найти решение своих финансовых проблем, поскольку ЕС управляют элиты, а не массы, и к настоящему времени элиты уже осознали, что заинтересованы в поиске решения практически любой ценой. Проблема здесь (как и везде) состоит в том, что финансовые ресурсы, доступные теперь для бэйлаута [8] или стимулирования экономики, уже не столь велики, как в 2008 году. Однако должен подчеркнуть, что большое значение имеют действия людей и политическая воля, а это значит, что на самом деле мы не можем предсказать результат. И тем не менее берусь спрогнозировать, что если в ходе этого спада еще большее число стран будет применять неолиберальные меры жесткой экономии, как это предлагают американские республиканцы и делает британское правительство консерваторов, если страх перед инфляцией у немцев укрепит эту тенденцию, то вслед за этим наступит еще одна Великая депрессия, которая, вполне вероятно, будет более глобальной и системной. Если же европейцы осознают свои общие интересы и будут действовать в соответствии с ними, если страны будут в большей степени руководствоваться кейнсианскими рецептами, которых придерживается французское правительство, предлагая меры стимулирования экономики (включая более высокие налоги для тех, кто в состоянии заплатить), это, возможно, поможет предотвратить дальнейшее ухудшение ситуации. При любом сценарии экономика, скорее всего, когда-то пойдет вверх, хотя в первом случае восстановление будет более медленным, и на этот раз уже без чрезвычайных преимуществ, некогда предоставленных мировой войной. Сможет ли выход из кризиса восстановить полную занятость — вопрос, к которому я еще вернусь.
8
Bail out — англ., букв, выкупать, выход из экономических трудностей при помощи государства; термин, ставший популярным в ходе последнего кризиса. — Примеч. пер.
Капитализм подвержен циклам. Но насколько регулярны их фазы по времени? Иногда циклическая фаза рецессии делается глубже в силу «внутренних» экономических причин либо вследствие дорогостоящих войн, разброда и тупика в политике или идеологии, подсказывающей политические меры, неверные для данного кризиса. В наших примерах депрессии и рецессии это было важной причиной ухудшения динамики, в первом случае потому, что еще не появилось никакой другой приемлемой макроэкономической идеологии, во втором случае потому, что спад произошел после длительного периода рыночного роста, завершившегося очевидным провалом кейнсианской альтернативы, за которым последовало сокращение регулирования, особенно в финансовом секторе. Политические и геополитические отношения также играют свою роль и кажутся еще менее предсказуемыми. Вероятно, из этих кризисов можно извлечь экономические уроки, которые в принципе могли бы уменьшить саму вероятность и остроту будущих кризисов. Хотя вовсе не ясно, извлекли ли властвующие элиты свои соответствующие уроки. Неолиберальные программы жесткой экономии, навязанные экономическим системам во время рецессии, к сожалению, заставляют вспомнить о вредной роли, которую сыграл ликвидационизм в начале 1930-х годов. Заметим также, что две чудовищные войны XX века привели к абсолютно противоположным результатам, и это еще больше осложняет проблему предсказания. Первая мировая война способствовала тому, что экономический спад перерос в Великую депрессию. Однако Вторая мировая заложила основы не только величайшего в истории экономического подъема, но и гегемонии Соединенных Штатов.
Американская гегемония и ее проблемы
И потому есть возможность, что Америку поджидает величайший хозяйственный упадок в ближайшем будущем. Согласно Валлерстайну, периодом наибольшего американского могущества были 1945–1970 годы, после чего началось непрерывное ослабление. Я в этом не столь уверен. На протяжении 1950-1970-х годов доля Америки в мировом ВВП постепенно сокращалась из-за восстановления Японии и Европы. Затем с 1970 по 2005 год эта доля оставалась практически неизменной, поскольку Соединенные Штаты успешно пользовались преимуществами доллара как мировой резервной валюты. После чего наметился относительный спад, в основном из-за высоких темпов роста Индии и Китая. Однако доллар сохраняет свое могущество, Америка все еще может заимствовать наличность практически неограниченно по ставкам ниже 2 % и по итогам большинства недавних лет по-прежнему опережает Европу и Японию по экономической производительности и темпам роста. И МВФ, и Барри Эйхенгрин едины во мнении, что доллар сохранит положение мировой резервной валюты до начала 2020-х годов. На Соединенные Штаты также приходится 48 % всех мировых военных расходов (самый высокий показатель в истории), они удерживают лидерство в области патентов, Нобелевских премий, элитных университетов и массовой культуры. Как бы то ни было, Америка сохраняет свое преобладание.
Конечно, это не продлится вечно, и есть подозрения, что у американцев начинает появляться предчувствие упадка. За последнее десятилетие их гигантские вооруженные силы, по сути, потерпели несколько настоящих поражений. Политические и идеологические противоречия приблизились к кризисному порогу. Политики сознательно поощряли рост неравенства, что привело к опасному расслоению общества. Слияние топ-менеджмента и крупных корпоративных инвесторов (особенно руководителей страховых и пенсионных фондов), их баснословные оклады и бонусы (с которых платят 15 %, а не 35 % налогов) также зримо увеличивают неравенство. Сочетание регрессивных налогов, корпоративных хищений и вялого экономического роста привело к экономической рецессии и идеологическому взаимоотчуждению.
Американские внутренние противоречия не приводят к политическим решениям, потому что возникло две совершенно противоположные точки зрения относительно того, что делать. Первой точки зрения придерживается Республиканская партия, которая винит в экономических бедах страны раздутое правительство и для восстановления рыночного процветания предлагает жестко сократить его размер вместе с регулирующими полномочиями и налогами. Требование жесткой экономии для выхода из рецессии навевает неприятные воспоминания о стратегии «ликвидационизма», усугубившей Великую депрессию. Противоположную точку зрения отстаивают либеральные демократы, которые возлагают вину на крупные корпорации и банки, символически именуемые «Уолл-стритом», а в качестве выхода из кризиса предлагают больше государственного регулирования, больше перераспределительных налогов и кейнсианский путь к росту через увеличение государственных расходов. Нынешний политической тупик и особенно крайне реакционная, ориентированная на прошлое позиция Республиканской партии заставляют усомниться в способности Америки справиться с будущими огромными проблемами. Америка страдает от аномии, отсутствия общих для всех норм, а также от отчуждения, как в понимании Маркса, так и Дюркгейма (который утверждал, что аномия снижает социальную солидарность и тем самым способствует упадку).