Есть ли сердца у призраков
Шрифт:
– Святой отец!
– воскликнула Ариана, вставая и понимая, что безумно рада видеть знакомое доброе лицо.
– Дочь моя, - улыбнулся он, крестя её и благословляя.
– Я не знал, что ты здесь.
– Я и сама этого не знала, - откликнулась она, вытаскивая из угла ещё один мешок.
– Садитесь, пожалуйста. А Вы здесь как оказались?
– Когда вчера утром на столицу напали, я служил в соборе. Здесь же меня и арестовали. Моя камера за стеной, - с улыбкой ответил священник.
– Я подумала, что перед смертью положено
Он посмотрел на принцессу внимательно и серьёзно.
– Только я не знаю, с чего начать, святой отец. Меня не было здесь почти три месяца, и за это время я совершила очень, очень много дурного, - пробормотала она, чувствуя стыд.
– Что же ты успела натворить, дитя моё?
– добродушно рассмеялся отец Алисандр.
– Ну… - задумалась Ариана: чтобы припомнить всё, и часа не хватит, наверное.
– Я желала зла одному человеку. И я впадала в отчаяние. Я злилась, я даже ругалась!
– воскликнула она, припомнив «чёрт тебя подери», брошенное Ричарду во время родов Лилит.
– Это всё?
– Я… я не знаю, грех это или нет, - пробормотала Ариана.
– Я полюбила одного человека. Очень сильно.
– Были ли вы вместе?
– осторожно, но сурово спросил святой отец.
– Да, конечно, - растерянно ответила принцесса.
– Как я полюбила его, если бы он не был рядом со мной?
– Ты не понимаешь, дочь моя, я спрашиваю… - он задумался, а потом продолжил: - Помни, что моими устами говорит Господь, и поэтому отвечай честно и не смущайся: спали ли вы в одной постели?
Было стыдно. Ужасно стыдно. Но нужно было говорить, говорить всё: иначе Господь никогда не простит её.
– Да, - ответила Ариана, покраснев.
– Я очень болела тогда, и он спал со мной.
Отец Алисандр, почему-то напрягшийся вначале, выдохнул и улыбнулся.
– Это очень большой грех, да?
– прошептала она.
– Мне хотелось поцеловать его. Я хотела этого. Я понимаю, что совершила…
– Нет, дочь моя, - сказал он, улыбаясь.
– Любите друг друга в Господе и во славу его, ибо нет греха в любви вашей.
Ариана вздохнула с облегчением, а потом вдруг засмеялась:
– Знаете, нам на это осталось полдня.
– Я буду молиться, чтобы Господь даровал тебе мужество, - проговорил святой отец, и Ариана видела, что в глазах его стоят слёзы.
– Я крестил тебя, твоих сестёр и братьев, девочка моя. Я думал, что обвенчаю тебя, - улыбнулся он.
– Я буду молиться о кончине быстрой и безболезненной для вас. Ничего не бойся, дитя моё. После всех земных испытаний Господь будет ждать тебя на небесах.
– Я не знаю, что скажу ему, - пожала плечами Ариана, улыбаясь и чувствуя слёзы на губах.
– Но что мне делать, святой отец? Вдруг на том свете я не увижусь с тем, кого люблю?.. Ричард никогда не молился.
– Для того чтобы попасть к Господу, не обязательно
– серьёзно спросил отец Алисандр.
– Он знает, что Бог есть. Поверил в ночь, когда я вернулась с того света, - засмеялась Ариана, утирая ненужные слёзы.
– Если в сердце его нет зла, если он любит тебя всей душой и хочет воссоединиться с тобой после смерти, то я верю, что Господь примет его в царствие своё.
В дверях показался солдат.
– Время за полдень, давайдавай, дедуля, пойдём, - поторопил он.
– Я отпускаю тебе твои грехи, дитя моё. Не бойся ничего и помни: все земные страдания ничто по сравнению с тем, что ожидает тебя в Царствие небесном, - сказал он, улыбаясь и крестя Ариану.
Он ушёл. Солнце тоже: оно спряталось за тучи, и повалил снег. Ариана закрыла глаза, стараясь не заплакать. Ей снилась мама, прекрасная, как и всегда. Она была в темнице. Дверь отворилась, вошёл Питер, бросив кусок хлеба ей под ноги. Мама взглянула на него, прищурившись, и спросила будничным тоном: «А что, винограда совсем нет?» Мама очень любила виноград.
Проснулась Ариана в слезах и с улыбкой на губах. Это было нечестно, так нечестно - умирать, не успев ничего!
Но умирать не обязательно.
Она, поражённая этой мыслью, села прямо на пол, ухватившись за стену.
Выбор есть. Можно выбрать ту жизнь. Полную кошмаров? Да. С ненавистным человеком? Да! Но ключевым словом было «жизнь». Ей пятнадцать, она молода. За несколько лет может случиться всё, что угодно: она сумеет сбежать, убить Питера, господи, да что угодно! Но она будет жива, она будет дышать!
… и смотреть, стоя рука об руку с Питером, как кровь её матери льётся на белые мраморные ступени собора. Как кровь Ричарда льётся.
– Прости меня, Господи, пожалуйста, прости. И дай сил не думать об этом, прошу тебя!
– прошептала она, зажмурившись.
Она никогда не станет предательницей. Лучше умереть, чем жить, сознавая, что она забыла всё, что было дорого. Она не сможет смотреть в зеркало после этого.
В подвале стало совсем темно: за окном стоял зимний вечер, а факелов не было. На небе появились звёзды, и снег перестал идти, когда к ней снова зашёл Питер. Он был серьёзнее, чем обычно, и не улыбался.
– Я больше не буду спрашивать, - заявил он с порога.
– Ты выбираешь смерть или жизнь?
Жизнь.
Жизнь.
Жизнь.
Пожалуйста, ей так хочется жить!
– Смерть, - тихо ответила она, вытирая слёзы. Этого не хватало! Рыдать при Гарднере! Ну и где твоё достоинство, Осториан?
– Почему? Объясни мне, почему?!
– как-то отчаянно воскликнул он, подходя и заглядывая ей в глаза, видимо, ободренный слезами Арианы.
По-человечески. Слишком уж часто ей начинает казаться, что он похож на человека. Может, так и есть? Она уже не могла задумываться над своими глупыми мыслями.