Естественное убийство – 2. Подозреваемые
Шрифт:
– Почему реанимационную? И почему о…
– На всякий случай! – грубо перебил её судмедэксперт.
– А они приедут?
– По личному вызову начальника бюро сложных экспертиз? Разумеется, Анжела Степановна.
Когда они влетели в класс, девочка лежала в проходе, изо рта у неё шла ярко-розовая пена, ноги и руки дёргались, а затылок выбивал крупную дробь по новёхонькому линолеуму, постеленному прямо поверх старого добротного паркета.
– Чёрт бы вас всех побрал! – рявкнул Северный. – Так я и думал. Разойдись, малышня!
Он быстро подошёл к девушке, всунул ей в рот оказавшуюся у него в руках чайную ложку и скомандовал забежавшему в «презентационный зал» Сене:
– Набери две ампулы этоксидола [8] !.. Анжела Степановна, что вы стоите, как пугало огородное?! Отомрите и выведите отсюда детей. Быстро! И где ваш лагерный доктор?! Приведите его сюда немедленно! – Застывшая с открытым ртом директриса пошевелилась. – И скажите мне, наконец, имя-фамилию и возраст этой девочки!
– Её зовут Аня, как и меня! Фамилия её – Румянцева. Ей четырнадцать, и она дочка мамы из того ресторана, откуда к нам сегодня приходил смешно говорящий повар с заморскими крабами, – ответила вместо директрисы маленькая сообразительная Толоконникова.
8
Противосудорожный препарат, в ампулах по 50 мг.
– Спасибо, Анна Сергеевна. Вы мне очень помогли! – торжественно и серьёзно поблагодарил Северный восьмилетнюю козявку, вводя в вену бьющегося на полу в судорогах подростка содержимое шприца, поданного ему слегка дрожащей Сениной рукой.
Анжела Степановна наконец встрепенулась и кое-как, применяя где слово доброе, где вполне себе команды лагерной охраны, а где и подзатыльники, эвакуировала из помещения немного испуганных, но как всегда более чем любопытных детей.
К моменту, когда она вернулась в класс, девушку уже укладывали на носилки и подключали капельницу. А Северный говорил врачу «Скорой»:
– Я ввёл ей противосудорожное, магнезии и так, по мелочи – кортикостероиды, эуфиллин, физраствора ампулу – больше у меня ничего нет. В машине интубируйте. Переводите на ИВЛ, ставьте подключичку и лейте всё, что у вас есть типа плазмы. И накачайте её фраксипарином.
– В инфекционку везти? – поинтересовался доктор.
– Вы в себе?! Какая инфекционка? В ближайший роддом её госпитализируйте немедленно, на всех парах, со всеми проблесковыми маячками и звуковым сопровождением. Здесь так ургентно, что ургентнее не бывает!
– Понял, – кратко ответил врач. – А с каким диагнозом?
– Беременность 34–35 недель. Может, чуть меньше. Эклампсия. Предположительно HELLP-синдром [9] . Запишите без «предположительно». И вот вам моя визитка. Перезвоните, скажете, куда приняли. Спасибо за оперативность.
Мужчины быстро пожали друг другу руки, и молодой красивый доктор в зелёной пижаме с фармацевтическими лейбаками вернулся к исполнению своих непосредственных обязанностей. Всё было споро и ладно. Северный невольно залюбовался работой реанимационной бригады.
9
HELLP-синдром – редкая и опасная патология в акушерстве с высокой материнской и перинатальной летальностью.
– Где, вашу мать, ваш штатный лекарь?!! – заорал он на Анжелу Степановну, когда машина реанимационной бригады с подвываниями вынеслась с территории зелёного, тихого, летнего лагеря.
– Я… Я… Я его… её… отпустила. Ну, то есть она к нам не каждый день ходит… Дети же все здоровые. Да и к тому же у нас только дневной лагерь. В семь, максимум – в девять, детей разбирают по домам. А кто и сам уже уезжает, кто постарше, с письменного разрешения родителей, конечно. Зачем нам врач? – лепетала потрясённая произошедшим директриса.
На неё было жалко смотреть. Но Всеволод Алексеевич в данный момент не был склонен к милосердию.
– Ну да, конечно! Зачем врач в месте скопления детей и подростков?! Совершенно ни к чему! С детьми же никогда и ничего не случается! Разве может хоть что-нибудь произойти там, где с утра до вечера находятся дети от семи-восьми до четырнадцати-пятнадцати лет?! Нет-нет, что вы! Ничего, совершенно ничего не может с этими детьми произойти! Никто не напорется на гвоздь, никому не трепанируют череп железякой в драке и никто не свалится с судорожным припадком! Да вы, Анжела Степановна, считайте, уже пошли под суд! – Северный вытащил пачку сигарет и закурил прямо в помещении класса. – Надеюсь, вы не возражаете, дорогая моя? – язвительно поинтересовался он. – Я, знаете ли, немного разнервничался. В мои пятьдесят это очень вредно для здоровья. Куда вреднее, чем курить. Да и деткам мой дым вряд ли навредит больше, чем вредят им безразличные родители и безответственные педагоги! – Завершив обличительную тираду, он глубоко затянулся.
– Всеволод Алексеевич, – голосом, похожим на нормальный человеческий, обратилась к нему Анжела Степановна.
– Да? – устало буркнул судмедэксперт.
– А почему вы сказали везти эту девочку в родильный дом?
– Потому что она, Анжела Степановна, не так осмотрительна, как вы. Вы в ваши под тридцать всё ещё ждёте птицу счастья завтрашнего дня, а она в свои четырнадцать – глубоко беременная. Пытается выдавать стране рекорды, как умеет. Мне же остаётся только удивляться – а меня, поверьте, удивить трудно! – как её родители и лично вы, уважаемая педагог, не заметили такого сущего пустячка.
Директриса не выдержала и разрыдалась.
– Ага. Ну да, ну да… – Северный подошёл к окну, открыл фрамугу и выкинул недокуренную сигарету. – Всё, хватит! – гаркнул он на Анжелу Степановну. И тут же тихо, почти ласково добавил: – Сырости нам только здесь не хватало к духоте.
Как и любой нормальный мужчина, он терпеть не мог женских слёз. И совершенно не знал, что в такие моменты делать. Особенно он не мог терпеть женских слёз, сопровождаемых потоками чёрной туши, размазыванием соплей по тональному крему, и видеть без содрогания не мог всего того, что получалось в результате смешения красок и субстанций на палитре хорошенького на самом-то деле женского личика. Как будто в чистое горное озеро внезапно слили цистерну мазута, и оно всё пошло неестественными в своей неприродной, неатмосферной радужности разводами.
– А где… Семён Петрович?! – всхлипывала Анжела Степановна.
– Ну да, это, прям-таки, главный вопрос сейчас, – хмыкнул Северный. – Вы не только ничего не знаете о детях, но и понятия не имеете о характерах их родителей. Вам важно что? Чтобы оплатили. И, быть может, кем работает. То, что у Соколова своя фирма, торгующая медицинской техникой, – вы наверняка знаете. И то, что жена его, Олеся Александровна, ударно трудится топ-менеджером куда более крупной, чем соколовская контора, транснациональной компании – вы тоже, поди, в курсе. А вот то, что Семён Петрович – друг, товарищ и брат, и что с ним в разведку ходить – одно удовольствие, вы и понятия не имеете. Сеня сейчас занимается тем, чем должны заниматься вы – успокаивает детей. Занимает их, брошенных вами, шутками-прибаутками и доступными разъяснениями. Чтобы они, со страху и от природной склонности к энергической дури, не разбежались по лесопарку и не вытоптали своими копытцами клумбы, и не обожрали молодые веточки чахлых яблонек.