Эстетика однополой любви в древней Греции
Шрифт:
И бестрепетной дланью за рог его гнутый хватает:
Очарованный туром лесным, желает поездить
По горам и чащобам верхом на быке прирученном.
…Глянуло с высей небесных завистливой око Селены, (189)
Ампелоса увидала на звере-мужеубийце…
Насылает богиня бычьего слепня, и тут же
Обезумев от жала, пронзившего толстую шкуру,
Словно конь тот метнулся тотчас в бездорожную чащу…
… На сдвоенных мчася копытах, (215)
Бык, одержимый безумьем, в
Отрока с хребтовины бросает на камни свирепо,
Падает тот головою оземь, хряснули кости
Выи юноши нежной, глава отделилась от тела…
Бык же бросился к трупу и стал подбрасывать тело (220)
Остроизогнутым рогом, в расселину голову сбросив.
Обезглавлено тело, непогребенной осталась
Белая плоть, струей пурпурной омытая крови…
Видел лишь сатир некий любимца бога во прахе,
Ампелоса, о злосчастье весть и принес он Лиэю.
Бог же, нисколько не медля, несется, ветру подобный,
Так и Геракл не мчался спасать от нимф злоковарных
Гила, любимца, стащивших на дно водяного потока,
Отрока предназначая одной из юных в супруги!
Ныне вот устремился Вакх на горные выси, (230)
Думал, лежит живое во прахе юноши тело –
И разрыдался, увидя нагое… На плечи набросил
Пеструю шкуру оленя, прикрыть охладелые члены,
И на отроке мертвом ремни плесниц приторочил,
Розами тело украсил, гирляндой из лилий, а кудри
(Как у всех, кто случайно погиб в горах при паденье)
Он украсил цветком быстровянущего анемона.
Тирс вложил во длани и собственным одеяньем
Алым прикрыл… С никогда и никем не стриженных кудрей
Прядь густую срезает – усопшему для посвященья, (240)
Наконец, и приносит он амвросии от Рейи,
Раны телес затирая ею, чтоб отрок любимый
От божественнодивной расцвел амвросии и в смерти.
Так вот мертвого тела тлен никакой не коснулся,
Хоть и на каменном прахе покоилось, милые пряди
Развевались под легким ветром над милой главою
Умершего до срока, над ликом отрока вились…
Сколь он прекрасен лежал и во прахе! Подле же тела
Плакали горько силены, вакханки горько стенали!
Отрока красоты и смерть не похитила, словно (250)
Сатир улыбчивый, мертвый покоился. Мнилось:
Сладкие речи с безмолвных уст потекут, как и прежде!
Глядя на мертвое тело, Вакх, смеющийся вечно,
Прослезился и с лика улыбка ушла Диониса:
[ Дионис оплакивает Ампелоса. Ст.255-348] Греческий текст и прозаический перевод см. также [Захарова, Торшилов 2003, с.162-167]
Так стонал он и плакал. Эрос же рядом явился,
Облик приняв Силена косматого с жезлом во длани, (350)
С рожками небольшими во лбу. Обвил он вкруг чресел
Мех звериный, и, старец, на жезл суковатый опёрся.
Бромия, льющего слезы, стал утешать понемногу:
«Новой страсти пыланьем смири пылание прежней,
И над другим любимым томись и мучайся сладко,
А о мертвом не мысли! Ведь исцеленьем от страсти
Новая страсть и бывает! Любви ты не одолеешь,
Вечно сердце тая, увы, не убьет ее время!
Коли желаешь защиты от сердце терзающей боли,
Мальчика заведи: желаньем уймется желанье! (360)
Зефира юный лаконец потряс – но умер тот мальчик,
Ветер любвеобильный влюбился тотчас в Кипариса,
Кем и утешился после погибшего Гиакинфа!
Хочешь, спроси у садовника: коли завяло растенье
Некое, в прах поникнув, тот ищет тотчас же замены,
Вместо погибшего корня новый побег насаждает!
Вот, послушай-ка повесть из старого времени, внемли:
Жил однажды на свете отрок, из отроков лучший,
На берегах Меандра, многоизвивного тока,
Строен изящным телом, ногами резв, безбородый, (370)
С гривой волос густою, прелестию природной
Отрока веют ланиты, милые очи блистают,
И от взоров исходит далёко видное людям,
Вмиг разящее сердце лучисто-златое сиянье!
Кожа – белее млека, и разливается сверху
Тонкий румянец, как будто два цвета на коже смешались!
«Каламос» называет отрока милый родитель,
Бьющий из бездны земной, текущий к свету упорно,
Никому не видный сначала странник по тверди –
Вдруг он внезапно выю перед всеми подъемлет, (380)
Сей Меандр пещерный, из недр изливающий струи!
Жил он, Каламос милый и резвый, и страстно влюбился
В сверстника своего (Карп ос того юношу звали);
Тот был прекрасен так, как средь смертных и не бывает!
Если бы отрок годов набрал немного поболе,
Стал бы сей юноша мужем Эос прекрасноволосой!
Ибо прекрасен собою, румянцем, пожалуй, покраше
Блеска кожи Кефала, сияньем затмил Ориона!
Не прижимала к груди Део с такими руками
Юношу Иасиона, Селена – Эндимиона! (390)
И красотою настолько сей юноша отличался,
Что захотели б в супруги взять его обе богини.
Он бы на ложе благое взошел к Део златовласой,
И ревнивой Селены брачный чертог посетил бы!
Он же, милый, лишь друга любил, сей цветочек эротов
Наипрекраснейший. Оба играли в полном согласье