Эстетика однополой любви в древней Греции
Шрифт:
(№ 2222). (Катулл № 56, пер. С.В.Шервинского [Катулл 1986, с.33])
«Целию мил Авфилен, а Квинтий пленен Авфиленой, -
Сходят с ума от любви, юных веронцев краса,
Этот сестру полюбил, тот брата, - как говорится:
Вот он, сладостный всем, истинно братский союз.
Счастья кому ж пожелать? Мой Целий, тебе, несомненно, -
Редкую дружбу свою ты доказал мне, когда
Неудержимая страсть у меня всё нутро прожигала,
Будь же, мой Целий, счастлив, знай лишь победы в любви»
(№ 2223). (Катулл № 100, пер. С.В.Шервинского [Катулл 1986, с.100])
Из свадебной песни:
«Фесценнинские шутки пусть
Раздаются – чего ж молчать?
И орехов пусть мальчикам
Даст наложник – утратил он
Ныне страсть господина! (130)
Дай же, дай же орехов им
Ты, дружок нерадивый! Сам
Наигрался орехами!
Послужи-ка Таласию!
Сыпь, наложник, орехов!
Ты вчера еще был безус
И селянками брезговал, -
А уже брадобрей тебя
Бреет! Бедный же, бедный ты!..
Сыпь, наложник, орехов!
Скажешь ты, раздушенный муж:
Нелегко отвыкать тебе
От безусых? – да срок пришел!
О Гимен, Гименей! Ио
Гименею, Гимену!»
(№ 2224). (Катулл № 61, ст.126-145, пер. С.В.Шервинского [Катулл 1986, с.39])
«Каждый, кто с крикуном красивого мальчика видит,
Скажет: как жаждет юнец, чтобы купили его!»
(№ 2225). (Катулл № 106, пер. С.В.Шервинского [Катулл 1986, с.102])
«Нос, ты очень велик. Однако спускаться на площадь
Не с кем тебе. Почему? Всем подставляешь ты зад»
(№ 2226). (Катулл № 112, пер. С.В.Шервинского [Катулл 1986, с.103])
См. также № 29, 54, 57, 93 (О Цезаре). № 30. (Альфен) № 50. (Лициний)
Тибулл
Элегии к Марату (I 4, I 9) не переводились на русский. См. библиографию переводов [Античная поэзия 1998].
Период принципата
Примечание:
Даты правления императоров, упомянутых в тексте: Август (27 до н.э.-14 н.э.), Тиберий (14-37), Гай Калигула (37-41), Клавдий (41-54), Нерон (54-68), Гальба (68-69), Отон (69), Вителлий (69), Веспасиан (69-79), Тит (79-81), Домициан (81-96), Траян (98-117), Адриан (117-138), Антонин Пий (138-161), Марк Аврелий (161-180), Коммод (180-192), Антонин Каракалла (211-217), Макрин (217-218), Антонин Гелиогабал (218-222), Александр Север (222-235), Филипп Араб (244-249), Карин (282-285), Максимиан Геркулий (285-305), Констант (337-350), Констанций (337-361), Юлиан (361-363), Валент (364-378).
2.1. Период Юлиев-Клавдиев (30 до н.э.-68 н.э.)
Вергилий
«Здесь расцветет и нарцисс, в чьем теле прекрасном когда-то
Был Купидонов огонь своей же зажжен красотою…»
(№ 2227). (Вергилий. Комар 408, пер. С.В.Шервинского [Вергилий 1993, с.382])
(№ 2228). «[ Вергилий] (9) Умеренный в пище и вине, он питал любовь к мальчикам, и особенно любил Цебета и Александра, которого ему подарил Азиний Поллион и который во второй эклоге «Буколик» назван Алексидом; оба были хорошо образованны, а Цебет даже писал стихи. Распространено мнение, что он был также в связи с Плотией Гиерией. (10) Но Асконий Педиан утверждает, что она сама часто рассказывала, как Варий прямо предлагал Вергилию сожительство с нею, но тот решительно отказался. (11) В остальном он был всю жизнь так чист и речью и мыслью, что в Неаполе его обычно называли Парфением…» (Светоний. Вергилий 9-11 [Светоний 1993, с.235])
(№ 2229). Эклога II(пер. С.В.Шервинского [Вергилий 1994, с.29-31])
«Страсть в Коридоне зажег прекрасный собою Алексис.
Был он хозяину люб – и пылал Коридон безнадежно.
Он что ни день уходил под частые буки, в прохладу
Их густолиственных крон, и своих неотделанных песен
Жалобы там обращал к лесам и горам, одинокий.
«Песням моим ты не внемлешь, увы, жестокий Алексис!
Иль не жалеешь ничуть? Доведешь ты меня до могилы!
Даже и скот в этот час под деревьями ищет прохлады,
Ящериц даже укрыл зеленых терновник колючий,
И Тестиллида уже для жнецов, усталых от зноя, (10)
К полднику трет чабер и чеснок, душистые травы.
Вторя мне громко, пока я слежу за тобою прилежно,
Пеньем цикад кустарник звенит под солнцем палящим.
Иль не довольно того, что гнев я Амариллиды
Либо презренье терпел, выносил и упреки Меналка? –
Хоть черномазый он был, а ты белолицый, Алексис!
Не доверяй чересчур, прекрасный юноша, цвету:
Мало ли белых цветов, но темных ищут фиалок.
Ты презираешь меня; откуда я, кто – и не спросишь,
Сколько скота у меня, молока белоснежного сколько. (20)
Тысячи бродят овец у меня по горам сицилийским,
Нет в парном молоке ни в зной недостатка, ни в стужу.
Те же я песни пою, которые, стадо сгоняя,
Пел Амфион у Дирке на том Аракинфе Актейском.
Я уж не так некрасив: недавно себя я увидел
С берега в глади морской; суди нас – так Дафнис, пожалуй,
Не устрашил бы меня, если только не лгут отраженья.
О, лишь бы ты захотел со мною в скудости сельской,
В хижинах низеньких жить, стрелять на охоте оленей
Или же коз погонять хворостиной из мальвы зеленой. (30)
Вместе со мною в лесах подражал бы пением Пану.
Первым Пан изобрел скрепленные воском тростинки,
Пан, предводитель овец и нас, пастухов, повелитель.
Так не жалей же о том, что натер себе губы свирелью.
Чтобы сравняться с тобой, как только Аминт не старался!