Эстетика однополой любви в древней Греции
Шрифт:
Вспомни то время, когда Курион-отец лежал скорбя на своем ложе, а его сын, обливаясь слезами, бросившись мне в ноги, поручал тебя мне, просил меня замолвить за него слово отцу, если он попросит у отца 6 миллионов сестерциев; ибо сын, как он говорил, обязался заплатить за тебя эту сумму; сам он, горя любовью, утверждал, что он, не будучи в силах перенести тоску из-за разлуки с тобой, удалится в изгнание. (46) Какие большие несчастья этого блистательного семейства я в это время облегчил, вернее, отвратил! Отца я убедил долги сына заплатить, выкупить на средства семьи этого юношу, подающего надежды, и, пользуясь правом и властью отца, запретить ему, не говорю уже – быть твоим приятелем, но
(19, 47) Но оставим в стороне блуд и гнусности; есть вещи, о которых я, соблюдая приличия, говорить не могу, а ты, конечно, можешь и тем свободнее, что ты позволял делать с тобой такое, что даже твой недруг, сохраняя чувство стыда, упоминать об этом не станет». (Цицерон. Вторая филиппика против Марка Антония 18-19 (44-47) [Цицерон 1993, т.2, с.298-299])
(№ 2188). «Антоний в юности был необычайно красив, и потому с ним не замедлил сблизиться Курион, чья дружба оказалась для молодого человека настоящею язвой, чумой. Курион и сам не знал удержу в наслаждениях, и Антония, чтобы крепче прибрать его к рукам, приучил к попойкам, распутству и чудовищному мотовству, так что вскорости на нем повис огромный не по летам долг – двести пятьдесят талантов. На всю эту сумму за друга поручился Курион, и когда о поступке сына узнал Курион-отец, он запретил Антонию переступать порог его дома». (Плутарх. Антоний 2, пер. С.П.Маркиша [Плутарх 1994, т.2, с.399])
(№ 2189). «(20, 50) … Насытившись подачками Цезаря и своими грабежами, - если только можно насытиться тем, что тотчас же извергаешь, - ты, будучи в нищете, прилетел, чтобы быть трибуном, дабы, если сможешь, уподобиться в этой должности своему «супругу»». (Цицерон. Вторая филиппика против Марка Антония 20 (50) [Цицерон 1993, т.2, с.300])
(№ 2190). «А сколько дней подряд ты предавался в этой усадьбе позорнейшим вакханалиям! Начиная с третьего часа пили, играли, извергали из себя. … (105) … Но когда постояльцем в нем был ты (ибо хозяином ты не был), все оглашалось криками пьяных, полы были залиты вином, стены забрызганы; свободнорожденные мальчики толклись среди продажных, распутницы – среди матерей семейств». (Цицерон. Вторая филиппика против Марка Антония 41 (104-105) [Цицерон 1993, т.2, с.315])
Обращено к М.Антонию:
«Зачем, наглец, достойный гнева Цезаря,
О собственных ли мерзостях,
О гнусной ли сестре, блуднице лагерной,
Меня неволишь лаяться?
Или о том, как ты мальчишкой с взрослыми
Задремывал в застолице,
И, вдруг взмокревши, слышал сзади пьяный хор:
«Талассио! Талассио!»
Что побледнел ты, бабень? или шуточки
Уже тебе не в шуточки?...»
(№ 2191). (Псевдо-Вергилий. Смесь 13, ст.7-18,
пер. М.Л.Гаспарова [Вергилий 1993, с.415])
Время Цезаря
(№ 2192). «[ Об упадке нравов в Риме] Далее, их охватила не меньшая страсть к распутству, обжорству и иным удовольствиям: мужчины стали вести себя как женщины, женщины – открыто торговать своим целомудрием». (Саллюстий. О заговоре Катилины 13, 3 [Саллюстий 1981, с.10-11])
(№ 2193). «Так ли силен Луций Домиций, каждая часть тела которого запятнана гнусностью или преступлением? Язык хвастливый, руки в крови, ноги беглеца; то, чего из стыдливости не назовешь, обесчещено». (Саллюстий. Второе письмо Цезарю 9, 2 [Саллюстий 1981, с.133])
(№ 2194). «[ 45 г., после битвы при Мунде] Скапула, главный виновник восстания вольноотпущенников и рабов, с поля сражения прибыл в Кордубу и созвал и тех и других. Тут приказал он сделать для себя костер, облекся в самые роскошные одежды, приказал подать себе самый изысканный ужин; все свои деньги и все ценное имущество он роздал своим приближенным. Он спокойно поужинал, при чем возливали на него разные благовонные масла. Потом, по его приказанию, один раб его заколол его, а вольноотпущенник, служивший его гнусной страсти, поджег его костер» (Продолжатель Цезаря. Записки о испанской войне 33, пер. А.Клеванова [Цезарь 1857])
(№ 2195). «[ Проскрипции, 43 г.] Назон, преданный своим вольноотпущенником, который раньше был его любовником, выхватил у одного из воинов меч и, убив одного лишь предателя, сам отдался в распоряжение убийц. Один верный господину раб усадил его на холм, а сам отправился к морю с целью нанять для него судно. Возвращаясь, он увидел, что его хозяина убивают и что тот уже испускает дух, и, громко вскрикнув: «Подожди минуту, господин», он убивает центуриона, внезапно напав на него. А после этого он покончил с собою, сказав господину: «Теперь ты отомщен»». (Аппиан XVI 26, пер. Е.Г.Кагарова [Аппиан 2002, с.633])
Видимо, Секстий Назон, один из убийц Цезаря (Аппиан XIV 113 [Аппиан 2002, с.531]).
Август
(№ 2196). « Цицерон – Цезарю Октавиану.
… (9) … что действует, захватывает государство тот, … кому наружность ценой срама дала деньги и знатное имя, оскверненное бесстыдством … тот, кто владеет отказанным ему по завещанию государством, словно приданым в браке?» (Псевдо-Цицерон. Письмо 930, 9 [Цицерон 1994, т.3, с.510])
(№ 2197). «(68) В ранней юности он стяжал дурную славу многими позорными поступками. Секст Помпей обзывал его женоподобным, Марк Антоний уверял, что свое усыновление купил он постыдной ценой, а Луций, брат Марка, - будто свою невинность, початую Цезарем, он предлагал потом в Испании и Авлу Гирцию за триста тысяч сестерциев, и будто икры себе он прижигал скорлупою ореха, чтобы мягче был волос. Мало того – весь народ однажды на зрелищах встретил шумными рукоплесканиями брошенный со сцены стих, угадав в нем оскорбительный намек на его счёт, - речь шла о жреце Матери Богов, ударяющем в бубен:
– Смотри, как всё потворствует развратнику!
… (71) Из всех этих обвинений и нареканий он легче всего опроверг упрек в постыдном пороке, от которого жизнь его была чиста и тогда, и потом…» (Светоний. Божественный Август 68, 71 [Светоний 1993, с.59-61])
(№ 2198). «(25) Хотя он был чрезвычайно сдержан в отношении еды и питья, а иногда даже в отношении сна, он в то же время предавался сладострастию до предела, осуждаемого в народной молве. Именно, помимо двадцати любимцев, среди которых он обычно возлежал, у него было еще столько же девушек» (Аврелий Виктор. Извлечения о жизни и нравах римских императоров I. Август, пер. В.С.Соколова [Римские историки 1997, с.126])
(№ 2199). «…лекарь Главк предупреждал его [ историка Деллия], что Клеопатра готовит ему гибель, за то что раз, во время обеда, он задел ее, заметив, что, дескать, их потчуют прокисшею бурдой, а Сармент в Риме пьет фалернское. Сармент был у Цезаря [ Октавиана] один из мальчишек-любимчиков, которых римляне зовут «диликиа» [deliciae]» (Плутарх. Антоний 59, пер. С.П.Маркиша [Плутарх 1994, т.2, с.429])
Варрон
Варрон написал 150 книг «Менипповых сатир». Сохранились фрагменты. Пер. М.Л.Гаспарова [Сатира 1989, с.389-430]