Эта безумная Вселенная (сборник)
Шрифт:
— А чего ты так уставился на меня? — недовольным тоном спросил Холден.
— Да потому что ты у нас слишком шаловливый мальчик. Тебе, как и остальным, нужно играть свою роль, а тебя несет в опасную импровизацию.
— Плевать мне на роли! Мне что, пресмыкаться перед этими кастанцами? Моя ступень эволюции намного выше, чем их.
— Наша, между прочим, тоже. Но нам до поры до времени придется скрывать этот драгоценный факт. Хорошие манеры — это искусство делать вид, что ты ни в чем не выше других.
Услышав эти слова, Фоули во все
— Ты рассуждаешь, как тибетцы.
— Это почему? — спросил Уордл.
— Они стремятся не показывать своего превосходства даже над яками.
Со стороны двора гулко заухал колокол.
— Наш ужин, — объявил Фоули, направляясь к двери. — Тюремная трапеза. Посмотрим, как мы будем смеяться после нее.
Щелкнула открывшаяся дверь. Земляне вышли в коридор, где не было ни души, и спустились во двор. Там их встретил охранник и вручил каждому деревянную миску и деревянную ложку.
— С посудой обращаться бережно. Потеря или порча влекут серьезное наказание.
Указательный палец охранника, напоминающий средней величины банан, прочертил в воздухе кривую и застыл, достигнув нужной цели.
— Вы всегда будете вставать в очередь вон за теми стамитами. Всегда, если только вам не прикажут поменять группу.
Земляне побрели по двору и пристроились к концу указанной им очереди, состоящей из стамитов. Очередь, змеясь, уходила вперед ярдов на двести, втекала в проход между тюремными корпусами и заворачивала в сторону тюремной кухни. Поблизости медленно ползли еще четыре таких же очереди: одна целиком состояла из стамитов, две — из алюэзинцев, а последняя была смешанной.
Стамиты, как и алюэзинцы, были человекоподобной расой и ростом заметно превосходили землян. Эта схожесть облика уже давно никого не удивляла. Все разумные виды жизни, до сих пор встреченные в исследованной части Вселенной, развивались на планетах земного типа и отличались от людей лишь ростом и незначительными особенностями в строении тела. Об этом было написано великое множество книг с весьма претенциозными названиями вроде Человекоподобие как доминирующая форма развития разумной жизни во Вселенной.
Однако схожесть в облике отнюдь не сопровождалась схожестью менталитетов. Стамиты были превосходными бойцами, но не отличались воинственностью и агрессивностью кастанцев. В отличие от алюэзинцев они не вели ночного образа жизни. У них напрочь отсутствовало столь ценимое землянами чувство юмора. Шуток стамиты не понимали. Их расу отличали серьезность и глубокая рассудительность, а потому в их литературе размышления преобладали над действиями. Музыка стамитов была полна мрачноватой гармонии и предназначалась не столько для ушей, сколько для внутреннего состояния слушающего.
Холден слегка толкнул стоявшего перед ним стамита. Тот обернулся и склонил голову, поскольку был заметно выше Холдена. Своим мрачным, скорбным видом стамит напоминал чле-на-учредителя какого-нибудь
— Привет, дружище. Как здешняя кормежка? Вы довольны? — спросил Холден.
— Плохо и мало.
— Так я и думал.
— Значит, теперь они берут в плен и землян, — заключил стамит. — Неужели у них такие значительные успехи, хунэ?Выходит, мы почти проиграли войну. Так, хунэ?
— А тебе-то что печалиться? Ты ведь уже угодил к крокодилам.
— Крокодиллум?Простите, я не понимаю этого слова.
— Так называют улыбающегося кастанца, — пояснил Холден. — Только не говори, от кого ты это услышал.
Очередь медленно ползла вперед. Откуда-то появилась новая группа стамитов и встала позади землян. Они стояли молча, не проявляя никакого любопытства к землянам и не пытаясь заговорить с новичками. Если их спрашивали, стамиты отвечали, но односложно. Каждый из них страдал от недоедания. Куда ни глянь — везде безучастные лица с потухшими глазами. Одежда стамитов и алюэзинцев была одинаково истрепавшейся. Далеко не у всех была обувь.
У раздаточных окошек кухонного барака стояли бесстрастные алюэзинцы — по паре возле каждого из двадцати дымящихся котлов. Они механически орудовали черпаками. Один взмах, и черпак почти полностью наполнял миску. За раздачей зорко следила многочисленная кастанская охрана.
Холден первым из землян получил свою порцию варева. Он пригляделся к содержимому миски, понюхал его и хрипло спросил:
— Из чего вы варите это пойло?
— Что? — не понял ближайший к нему охранник.
— Это же вопиющий позор, а не еда. Понял, драндулет двуногий?
— Вам запрещается говорить на своем языке, — проворчал кастанец. — Все разговоры только на экстралингве.
Взяв наполненные миски, земляне пробрались сквозь живые цепочки очередей и последовали примеру остальных пленных, ужинавших, сидя прямо на бетоне двора. Зачерпывая ложками содержимое, все почти одновременно отправляли его в рот. На вкус здешнее варево напоминало овощной суп. В мисках плавали бесформенные куски какой-то массы. По-видимому, они и были теми самыми овощами. Неизвестно, как воспринимали запах этого варева стамиты и алюэзинцы, но землянам он навевал воспоминания об ароматах зоопарка.
Проглотив ужин (об аппетите на неопределенное время можно было забыть), земляне вымыли под краном миски и ложки и неспешно побрели по двору, ожидая, что будет дальше. Некоторое время картина оставалась более чем заурядной: кто-то. поужинав, слонялся по двору, кто-то сидел и ел, а кто-то еше продолжал стоять в очередях, дожидаясь своей порции пойла. Когда все пять очередей растаяли и последние пленные отошли от раздаточных окошек, сжимая в руках наполненные миски, двор охватило странное возбуждение. Внешне оно было почти незаметным. Однако повсюду ощущалась непонятная напряженность.