Эти поразительные индийцы
Шрифт:
– Вот это да! – выдохнул кто-то из нас, и мы, словно прогнувшись, вспомнили, что ведь главной нашей целью является поездка. Все стали быстро совать в багажник пакеты, и корзинки, и термосы, и коробки, и все прочее.
Наконец все уселись, и машина выплыла за ворота прямо в реку лунного света. Мимо, как спящие киты, проплывали огромные деревья, в ветровое стекло втекал мягкий ночной свет, освещая руки нашего шофера Кеваля, спокойно лежавшие на баранке.
Так хорошо было откинуть голову на мягкую спинку сиденья и вспомнить свой прерванный отъездом сон…
…Вдруг оглушительный крик взорвал покой:
– Тростник! Сахарный тростник! Свежий сок! Прохладный сок!
– А вот бананы, бананы! Вот бананы! Лучшие бананы!
– Кока-кола! Орендж! Кока-кола! Кому орендж?
– У меня манго-альфонсо! Только у меня альфонсо, только у меня!
Машина стояла в тени дома на улице какого-то городка. К стеклам прижалось не меньше двадцати измазанных детских мордашек, весело и изумленно смотрящих на нас.
Солнце освещало противоположную сторону улицы, из чего стало ясно, что ночь кончилась. Кеваля рядом не было. Оглядевшись, я увидела его в темной глубине чайной лавочки, где он пил чай и беседовал с какими-то двумя сикхами – видно, тоже проезжими шоферами.
А улица жила, кипела, двигалась, звенела, кричала, торговала, зазывала, жарилась на солнце и пряталась в тень деревьев и навесов. Все бурлило вокруг, мелькало разноцветными пятнами, было до краев налито жизнью.
Короткий вскрик «харрр» отогнал ребятишек, облепивших машину, и наш шофер Кеваль сел на свое место.
– Ну, я теперь не засну за рулем, – смеясь, сказал он, – выпил «чай на пятьдесят миль».
– То есть как это?
– А вы об этом еще не слышали? Мы, шоферы, заказываем в чайных лавках чай разной крепости, смотря по предстоящему пути. Вот нам до отдыха остался еще час, я так и заказал – чай на пятьдесят миль.
Через пятьдесят миль мы остановились в густой манговой роще, вышли на волю, расправили затекшие руки и ноги и стали готовить завтрак на траве.
Трава была низенькая и сухая, поэтому можно было не опасаться змей, и мы расселись вокруг разостланной скатерти, как божества в райских кущах.
Манговые деревья – это гиганты, развесистые, густые, щедро усыпанные душистыми плодами.
– Как здорово! – воскликнула я. – Приходи, срывай и ешь. Ведь манго растут даже вдоль дорог, для тени.
– Нет, – возразил Кеваль. – Каждое дерево помечено и кому-нибудь принадлежит. Всюду есть сторожа, и «приходить и срывать» нельзя.
– Ах вот как! А я-то думала…
– К сожалению, нет. За все, даже за плоды дикорастущих деревьев, мы должны платить.
Дары природы доступны людям только в джунглях. А джунглей-то уже почти нет. Есть кое-где на севере, на юге и на крайнем востоке Индии да вот там, куда мы едем, в предгорьях Гималаев. Есть и в гористой части штатов Раджастхан и Мадхья-Прад'eш, в тех местах, где жил Маугли и где все мы в детстве бегали вместе с ним, охотились, прятались и выслеживали злобного Шер-хана…
Дорога идет вдоль полей, где виднеются одинокие деревья, через широкий канал, мимо небольших деревенских храмов, мимо глиняных заборов, мимо, мимо…
Пересекаем территорию опытного лесоводческого хозяйства и начинаем подъем. Лес по сторонам напоминает леса в предгорьях Кавказа или в Крымских горах – сплошная масса узловатых колючих веток, много кустов. Снизу какие-то колючие травы.
Сравнительно невысоко начинаются повороты. Машина все время поворачивает то налево, то направо. Дорога в отличном состоянии, вся по внешней стороне выложена побеленными камнями, вьется, стремится все выше и выше. Вот уже по склонам сбегают плоскими ступеньками террасные поля. Некоторые из них в метр шириной, а некоторые в три-пять метров – в зависимости от крутизны склона. Каким трудолюбием надо обладать, чтобы вручную превратить склон горы в систему взаимно связанных террас и террасок и укрепить их стенки камнями, а иначе размоют и унесут урожай дождевые потоки!
Высятся, громоздятся вокруг нас горы, вершины выходят из-за вершин. Уже кончились низкорослые труднопроходимые леса, стоят высокие сосны, рослые лиственные деревья, а между ними поляны в цветах.
– А вот на этом месте мы видели тигра в прошлую поездку, – вдруг сообщил Кеваль.
– Где? Как это – тигра? Большого? Близко? – посыпались вопросы.
– Да, очень близко. Он перешел шоссе метрах в тридцати от машины, сел на этот каменный барьер, а потом спрыгнул в кусты и ушел вниз.
– И вы не испугались?
– Не успел. Да и чего бояться? Ведь мы были в машине.
– Они иногда бросаются и на машины.
– Ну такое случается исключительно редко. Обычно они уходят.
– Кеваль, а здесь много тигров?
– Да, мэдам, есть.
– Вы их боитесь? («Господи! Какие глупости я спрашиваю!»)
– Да. Их все боятся. Но нельзя им сдаваться.
– Да как же ему не сдаться, если он на вас прыгнет?
– Надо его бить в живот.
– Как это в живот? Чем?
– Ножом, или палкой, или хоть кулаком. Когда он на вас прыгает, а он прыгает всегда вот так. – Тут Кеваль бросил баранку и протянул вперед обе руки с растопыренными пальцами, но, увидев, что машина вильнула к обрыву, быстро положил их обратно. – Когда он прыгает, то открывает свой живот, а живот у него длинный и мягкий. Вот тут и надо бить изо всех сил, и можно его убить.
– Кому-нибудь удавалось?
– Да. Мой друг из нашей деревни в Пенджабе недавно встретил тигра в тростниках и убил кирпаном.