Это(а) твоя жизнь

Ильсядар Моккокус

Солнце было уже высоко, когда со стороны поселка послышалось оживление. По улице бежал человек, заглядывал во дворы и что-то кричал. Жители отвлекались от своих занятий, оставляли дела и шли за беспокойным товарищем. Когда все они вышли к берегу на окраину Хужира, лошади испугались возбужденных голосов и поскакали в сторону. Маленькие жеребята бежали последними, с трудом поспевая за взрослыми, и смешно подбрасывали в воздух длинные тонкие ножки. Как только лошади сорвались с места, предводитель процессии, радостно закричал.

– Вот он! Вот же! – указал он рукой на край обрыва и почти бегом поспешил к месту, где до этого паслись лошади.

Люди устремились за ним. А там, куда все торопились, стоял спиной к поселку Хаданцев. В длинной, доходившей до колен, серой холщовой рубахе он смотрел на противоположный берег Малого моря в то место, куда его насильно развернули духи во время обряда. Народ обступил шамана, пытаясь определить, нужна ли ему какая-нибудь помощь. Беспокойный человек, который всех привел, продолжал крутиться вокруг Хаданцева и оправдываться.

– Владимир Валентинович, что же вы ушли и ничего не сказали? Я всего лишь на минутку вздремнул. Вы бы сказали, что

вам надо чего-нибудь, так я сразу бы подсобил, – юлил горе-сторож – соседи для того меня и приставили к вам, чтобы я помогал. А вы взяли и ушли, и ничего не попросили даже.

Шаман поднял правую руку вверх, и люди сразу притихли, перестав суетиться. Хаданцев указал на берег по ту сторону пролива.

– Там! Он сейчас находится там! – произнес он, растягивая слова, и замолчал в раздумьях.

Текли минута за минутой, но никто не решался прерывать ход его мыслей.

Наконец, шаман заговорил снова.

– Слушайте меня, люди, – начал Хаданцев неспешно, с интонацией, обещающей повествование – слушайте, что я скажу. Существует легенда, о которой знают немногие и только посвященные шаманы. Да и тех осталось совсем мало. Легенда передается из поколения в поколение, от учителя к ученику, в нескольких бурятских родах. Легенда древняя и тайная, но настало время рассказать ее людям.

Хаданцев снова замолчал, оставив на время любопытных окружающих в нетерпеливом ожидании, а потом начал рассказывать.

– Легенда говорит о том, что примерно четыре сотни лет назад жил на нашей байкальской земле человек по имени Цырэн. Род его известен был сильными шаманами, и Цырэна не обошла судьба – когда пришло время, стал он для своего народа надежной опорой. Цырэн был одаренный шаман, отмеченный Богами Великого Западного Неба. Он прошел все ступени посвящения и, достигнув последнего девятого уровня, стал настоящим Тэнгэри Дуудашан. Слава о его способностях облетела Байкал и окрестности. К шаману потянулись за помощью и советом люди со всего края, а со временем даже из соседних стран. Никому не отказывал Цырэн в просьбах, всем помогал, творя добрые дела, и не жалел ни времени, ни самого себя. Шли годы, а силы его не иссякали, но даже удивительно росли. Да и сам Цырэн внешне не старился. Глядя на него, трудно было сказать, сколько ему лет. На вид то ли тридцать, то ли тридцать пять, а посмотришь в глаза и удивишься их глубиной и проницательностью. Вот так, бывало, придет к Цырэну человек со своими просьбами, но только и рта раскрыть не успеет, как глянет шаман в глаза пришедшему и прочитает его словно открытую книгу. Такого взгляда у молодых не бывает. В молодости мысли и ценности совсем другие, взгляд тут, на поверхности, живет в настоящем мире насущными потребностями. С годами же мудрость берет свое – окружающий мир переоценивается и то, что раньше казалось таким важным и нужным, на деле оказывается мелочным и ничтожным, а то, что оставалось незамеченным и не удостаивалось внимания, предстает совсем в ином свете. Не всем, конечно, это дано, но Цырэн был по-настоящему мудр и умен. А когда спрашивали его о возрасте, то смеясь, отвечал Цырэн, что ему тридцать лет и три года и так будет всегда, потому что это решение и воля Богов.

Один из слушателей снял с себя куртку и, постелив на землю, пригласил Хаданцева сесть. Тот поблагодарил кивком головы и продолжил, когда присутствующие уселись на землю, последовав его примеру.

– Прослыл Великим шаманом Цырэн, уважали его не только люди, но и духи-Онгоны благоволили к нему. Слышал их голоса Цырэн так, как мы слышим разговоры друг друга, щебет птиц, песню ветра или плеск воды и понимал все, о чем говорили духи. Никому не делал зла Цырэн, и все его любили. Но, как это всегда бывает, обязательно найдется кто-нибудь, кому неугоден добрый человек. Один из Богов Великого Восточного Неба Улан Гай Зоболон задумал погубить Цырэна, но не просто убить – для этого существовало множество легких способов, а украсть сильную душу шамана, отвратить ее от Западных, ненавистных ему Богов, и поставить Цырэна к себе на службу. Улан Гай Зоболон был искусным хитрецом, знающим толк в подлости и коварстве. Придумал он, как сделать так, чтобы Боги Западного Неба ничего не прознали раньше времени, а если бы увидели что-то необычное, то не смогли бы заподозрить его самого. Для исполнения плана послал Улан Гай Зоболон на землю самого верного своего слугу с самой темной душой, полной ненависти к людям. Звали это мерзкое существо Хара Хэрэг Атаархал. Не был он ни богом, ни человеком, ни животным, а похож на густую тень, бесплотный черный дух, способный незаметно проникать в любой дом, любую, даже самую маленькую, щель. Питался Хара Хэрэг Атаархал людскими слабостями – завистью, корыстью, злобой, ненавистью, жадностью, гордыней, трусостью, малодушием. Издалека чуял он ссоры, читал в мыслях людей бранные слова, видел обман, воровство и предательство. Как коршун бросается на падаль, так и Хара Хэрэг Атаархал впивался в слабого духом человека, не желающего бороться со своими недостатками, не уважающего ни себя, ни окружающих. Словно пиявка высасывал он из жертвы остатки любви, честности, доверия, верности, щедрости, смелости, доброты и все это, пропуская через себя, вливал обратно в полуразложившуюся душу в исковерканном виде, разлагая ее окончательно. Когда Хара Хэрэг Атаархал получил задание, то был невероятно рад столь ответственному поручению и случаю принести в наш срединный мир раздор и горе. А еще был он рад достойному противнику. Цырэн, хоть и простой человек, но с чистой и сильной душой легко мог противостоять Хара Хэрэг Атаархалу, ведь он давно научился видеть свои недостатки и правильно управлять ими. Нечем было поживиться черному слуге Восточного Неба у Великого шамана, и тем интереснее становилась задача. Знал Хара Хэрэг Атаархал секрет, который давал ему преимущество над Цырэном, хотя и тот, в силу мудрости своей, тоже ведал о нем. А секрет вот какой – любой человек, имеющий слабости и недостатки, желающий искоренить их, ведет постоянную борьбу с ними и с самим собой. Но если вдруг случится, что такой борец победит в себе все плохое, изничтожит дурные мысли, не будет совершать никаких, даже самых маленьких, опрометчивых поступков, и станет идеальным человеком с кристально чистой душой, то возникнет парадокс – приобретет тот человек самый большой недостаток, самый большой грех – гордыню!

Владимир Валентинович остановился и оглядел, сидевших перед ним импровизированным амфитеатром, людей.

– Вы удивлены? – спросил он – думаете, что я призываю вас не бороться со своими грехами, чтобы не заработать еще больший? Конечно же, нет! Поймите, вся суть в борьбе! Только тот человек может достигнуть настоящей силы духа, который будет постоянно бороться, но не победит окончательно. В данном случае долгожданная победа будет означать проигрыш! Никто из нас не совершенен, каждый обладает недостатками и за любым можно найти грехи. Но если вы не вступаете в борьбу, то такие как Хара Хэрэг Атаархал сожрут вас, а если достигните совершенства, то все равно сожрут. Вот и выходит, что процесс самосовершенствования и есть та самая золотая середина, которой следует держаться. Я все время говорю про недостатки и слабости, но поверьте, у каждого есть достоинства и сильные стороны, только чаще всего нам трудно сделать лишний шаг, чтобы проявить их. Лень и нерешительность мешает людям выходить на арену и вступать в бой. Намного легче совершать плохие поступки где-то на задворках собственной совести и за спинами других, а гораздо спокойнее вообще ничего не делать, ссылаясь на занятость и отсутствие времени. В обоих случаях душа человека гниет заживо, давая пищу таким же, как он сам. И все эти человеки, достойные лишь жалости, поедают друг друга в замкнутом круге. Сильную же душу не так-то просто одолеть. Любая подлость будет замечена человеком, обладающим чистым сердцем и добрыми помыслами, а если случится, что все-таки обманут его злые люди, то получат в ответ такой отпор, что второго раза не будет. Да, надо сказать, что трусы и мерзавцы по большей части сами избегают честных и открытых людей!

Кто-то снял с пояса фляжку с водой и протянул Хаданцеву. Тот отпил несколько глотков, поблагодарил и продолжил.

– Отвлекся я что-то, давайте вернемся к легенде. И так, у Хара Хэрэг Атаархала было два пути – либо помочь Цырэну продолжить возвышаться над самим собой и, достигнув максимального результата, низвергнуть его, придавив собственной гордыней. Либо злодей должен был найти уязвимое место в характере, чувствах или образе мыслей шамана. Цырэн был Великим шаманом, но в первую очередь человеком и, как и все мы, имел свои слабые места. Помогая выращивать гордыню, Хара Хэрэг Атаархал мог добиться гарантированного успеха, но пришлось бы потратить много времени, а времени-то как раз дали в обрез. Второй вариант был быстрореализуемый, но менее надежный. Хитрому слуге требовалось проникнуть в тайные закоулки души Цырэна, раскопать и достать наружу то, что он больше всего ценит и скрывает от всего мира, то чего он боится потерять. Опасность провалить дело заключалась в том, что шаман мог почувствовать и разгадать коварный план, а значит выставить еще большую защиту, чем прежде. Тогда Хара Хэрэг Атаархалу пришлось бы вернуться к первому варианту, чего очень не хотелось делать. И вот что в результате он придумал…

***

Цырэн – Великий шаман, всегда уверенный в себе, надежный и постоянный, вот уже третий день бродил среди голых камней в странном беспокойстве, которое не мог сам себе объяснить. В этой пустынной части острова только редкие ковылики и чахлые кустики были безмолвными свидетелями его раздумий. Вдали высились горы, с которых стекали облака, но, не достигая подножий, исчезали. С неба сыпалась мелкая морось, ветра совсем не было, а почти полную тишину нарушали только далекие крики чаек с одного из разбросанных по спокойной глади озера маленьких островов. Сильный натренированный дух Цырэна, способный почувствовать опасность задолго до ее появления, предупреждал о надвигающейся буре, но предупреждал как-то неявно, неуверенно, перемежая тревожные опасения необычными проблесками надежды на близкое счастье. И не столько беспокоили шамана сигналы об опасностях, которых он за свою долгую жизнь перевидал и преодолел великое множество, сколько трогали его душу необъяснимые проявления нежных светлых чувств, коих практически у него никогда и не возникало. Вторую ночь ему снился давний, даже слишком давний сон. Перед глазами появлялся образ той, которую Цырэн старался изо всех сил забыть многие годы. Он хотел стереть из памяти ее лицо, фигуру, движения рук, походку, ее мягкий, ласкающий слух, голос. Цырэн думал и верил, что смог это сделать, но вот почему-то она всплыла из глубин памяти, распустилась голубым цветком, вплетенным в черные волосы, вспрыгнула, как когда-то давно, легкой ланью на вершину скалы, расставила широко руки и закружилась, подставив улыбающееся лицо лучам заходящего солнца. Неужели можно вспомнить, когда это было? Тридцать лет? Нет, конечно, и даже не пятьдесят, а скорее лет сто назад! Или больше?

– Зачем же ты пришла сейчас? – задавался вопросом шаман, вглядываясь с обрыва в прозрачную воду Байкала и разглядывая зеленые валуны, лежащие на дне – что хочешь сказать мне? – продолжал спрашивать он, притрагиваясь к стволам кривых и чахлых лиственниц, растущих одиноко среди камней – Почему мучаешь меня?! – восклицал он не жмурясь, глядя на холодное солнце, пробивающееся сквозь облака, но ответа так и не находил.

И там во сне выплывали вдруг лица, которые, как думал и верил Цырэн, он также выкинул из своей памяти. Лица ЕЕ родителей, отдавших дочь замуж по велению традиций и соблюдению договоренностей с родителями жениха для составления «выгодной партии». Лица родителей будущего мужа, не желающих слышать «глупые» просьбы какого-то «не их уровня» мальчишки, умолявшего пересмотреть свое решение. И, главное, лицо своего лучшего друга, названного брата, а впоследствии своего врага, которого, как думал, Цырэн простил и забыл. Друга, который не приложил ни малейшего усилия, чтобы помочь своему товарищу. Друга, который знал, как ОНИ любили друг друга. Друга, который ЗНАЛ, что она НЕ принадлежит ему, но предпочел лучше разорвать братские узы, чем пойти против воли родителей. Это лицо врага, который предал Цырэна и с удовольствием взял его возлюбленную ради мимолетного триумфа, вряд ли осознавая, что она никогда не будет по-настоящему принадлежать ему.