Это(а) твоя жизнь
Шрифт:
– Мы готовы, – отвечали шаманы – что нужно делать?
– Необходимо провести совместный обряд и молить Онгонов, чтобы защитили нашу землю и наших людей от возможного зла, пока я отправлюсь к тому месту, где должен быть Великий шаман Цырэн.
Много лет назад Володя Хаданцев, тогда еще его не называли по имени и отчеству, приняв от отца эстафету хранения тайны-легенды, первым делом попросил его показать место, где произошли эти страшные события. Он хорошо помнит те неповторимые ощущения, когда они вдвоем пробирались по тайге местами, где встречались только тропинки животных, ориентируясь непонятно на что и рискуя заблудиться. Но отец двигался уверенно, явно бывая здесь не в первый раз. Пока они продирались сквозь глухие заросли, перешагивали поваленные деревья, Володя рисовал в фантазиях, что они вот-вот выйдут на какую-то необычную зону отчуждения, где не растут деревья и не поют птицы, но, приблизившись на расстояние в сотню метров, когда отец остановился и сказал: «Вот оно!», ничего особенного не увидел.
– Пап, а ты ничего не перепутал? – разочаровано спросил он тогда – смотри, вон там, в стороне, лежит такой же кусок скалы!
Отец только ухмыльнулся.
– Когда меня твой дед привел в это место, я сомневался так же, как и ты. Я ничего не перепутал, просто мы еще не подошли достаточно близко.
И они стали приближаться. Сначала Володя ничего не чувствовал, но в какой-то момент, он не совсем уловил когда именно это произошло, ему стало страшно. Вокруг ничего не изменилось, бегали жучки, щебетали птички, стояли деревья, и яркое веселое солнышко пробивалось сквозь густую хвою, а Володе было страшно. Страх имел направление на огромный валун, это стало ясно, когда Володя начал испуганно крутиться на месте.
– Папа! Я боюсь! – крикнул он, вцепившись в руку отца, и еще больше испугался, увидев его лицо. Бледное, глаза широко открыты, а рука, за которую держался Володя, ледяная.
– Мне тоже страшно, сынок, – произнес тихо отец – и это нормально. Здесь всегда страшно. Мы никогда не подойдем к этому камню близко, не сможем.
Но они все же сделали еще несколько шагов. Каждые полметра вперед усиливали чувство страха, ноги подкашивались, сердце готово было разорваться, со лба стекал холодный пот, живот сжался так, что прилип к позвоночнику. Володя хотел кричать, но сил не было, в глазах поплыли цветные пятна, тогда он развернулся и бросился бежать в обратном направлении. Бежать по тайге – задача не из легких. Может быть кабарга или лось, находясь в родной стихии, и могли бы это сделать, но человек, бегущий по тайге, это что-то из ряда вон выходящее. Тем не менее, Володя смог преодолеть несколько метров, пока, споткнувшись, не упал, но и в таком положении стремился продолжить движение, отползая от проклятого места подальше.
Домой шли молча. Легенда перестала быть для Володи книжной сказкой и превратилась в действительность. Он стал думать о том, почему люди по природе своей так маловерны. Им всегда нужны чудеса и вещественные доказательства, чтобы поверить в сверхъестественное. Почему нельзя просто принять то, что дают? И Володя пришел к выводу – скорее всего, это связано с тем, что человечество привыкло ко лжи. Слишком часто обманывая друг друга, люди теряют веру, желая лично увидеть, потрогать, послушать и понюхать все то, что им пытаются всучить. А еще Володя понял, что начал взрослеть и не зря его стали беспокоить сложные жизненные вопросы, ведь его судьба – это помощь людям, а как можно помогать другим, если сам еще не до конца во всем разобрался.
Камень в лесу снился по ночам, откручивая кадры времени в обратном порядке, как в немом кино. Вот деревья вокруг молчаливого великана растут вниз, вместо них поднимаются из травы другие, старые, упавшие от лесного пожара, который также отступает, высвобождая из огненных лап сосновые ветви. Лето сменяет весна, весну зима, а зиму осень. Дождь и снег улетают обратно на небо, а птицы и животные двигаются задом наперед. И так год за годом, все быстрее и быстрее, сливаясь в пеструю кашу, в которой ничего уже нельзя разглядеть. Но изображение начинает замедляться, приближаясь к роковому моменту. Наконец наступает тьма – это ночь, в глубине которой с трудом можно различить контуры огромного валуна, и видно как тот, отрываясь от земли, открывает под собой догорающий костер. Теперь уже можно детально разглядеть и черное облако -Хара Хэрэг Атаархал и Цырэна, с руки которого стекают капли крови и зависших над ними Онгонов. Киноаппарат в мозгу будущего шамана продолжает отматывать пленку вспять, и злой дух забирается вовнутрь тела девушки, а Цырэн быстро ходит вокруг огня, передвигаясь спиной вперед и не дает рассмотреть, что твориться в центре. Вот он успокаивается, садится на камень, и во всей своей красе предстает перед взором Володи молодое обнаженное женское тело посреди пламени, демонстрирующее себя во всех ракурсах. На этом самом моменте фильм ставится на паузу. Можно подумать, что Володя всматривается в замершую картинку, наслаждаясь женскими прелестями, что ж, это его сон, может позволить себе все что угодно. Но, оказывается, его волнение связано совсем с другим интересом, и не для наслаждения он просматривает этот «фильм» раз за разом. Володю привлекает не факт того, что девушка обнажена, а ее фигура и лицо. Отчетливо видно, что она не бурятка! Как такое может быть? Высокого роста по сравнению с женщинами байкальского региона, белоснежная кожа и европейские черты лица! Повзрослев, Владимир Валентинович с одной стороны стал приписывать подобные видения своей бурной фантазии, с другой стороны, веря в силу снов, пытался разгадать эту загадку и по сей день.
***
До речки Владимир Валентинович дошел довольно быстро. Таежный гнус на всем пути, облаком преследовал добычу, но напасть не решался, смазанная дегтем кожа и края одежды, делали свое дело. Через звенящий поток был переброшен узенький деревянный мостик. Шумная речушка всегда нравилась Хаданцеву, и он всегда останавливался на некоторое время в этом живописном месте, чтобы полюбоваться, как она весело прыгает по валунам и валунчикам откуда-то сверху, петляя по тайге среди высоких сосен, пробегает под мостом, устремляясь в воды Байкала. Еле видная тропинка, протоптанная редко бывающими здесь людьми, через несколько сотен метров исчезла совсем, упершись в бурелом – два года назад в этих местах горел лес. Владимир Валентинович то продирался сквозь ветки упавших деревьев, становясь на карачки, то перелезал через верх, постоянно рискуя напороться на острый сук. Вскоре стали попадаться медвежьи тропы, по ним идти было легче, до тех пор, пока они не ныряли в заросли кедровника. И Хаданцев, подражая медведю, проходил сквозь своеобразный тоннель, думая, как бы не встретиться с его хозяином. За два года после пожарища зелень активно разрослась, понемногу скрывая следы былой катастрофы. Но стволы сосен-великанов, которые смогли устоять, долго еще будут хранить на своей коре черные обгорелые раны, доходящие до полутора десятков метров от земли. Их зеленые шапки там, в вышине, говорят о том, что они выстояли в борьбе со стихией и жизнь продолжается, не смотря ни на какие трудности.
Хаданцев, миновав сложное место, вошел в зону нетронутую огнем, и тайга предстала во всей своей красе. Совсем пропал запах гари, а под ногами мягко пружинила «подушка» изо мхов и лишайников всех оттенков зеленого, вплоть до голубого, но лишь изредка красного. Владимир Валентинович пошел медленнее, вдыхая полной грудью таежные запахи. Он частенько бродил по лесу один, наслаждаясь тишиной и одиночеством, бережно притрагивался ладонью к деревьям, напитываясь от них силой. Происходило полное единение с природой, радовала каждая травинка, жучок, любая пташка. Растительный мир тайги по богатству форм и красок можно сравнить разве, что с морским дном. Ягель своими сказочными узорами напоминает кораллы, низкорослые, стелющиеся по земле кустики смородины, морошки, костяники, клюквы, как заросли водорослей таинственно скрывают под своим покровом множество обитателей. Кедровый стланик, можжевельник, есть даже цветущие белыми цветами лианы, вьющиеся по стволам пихт и лиственниц. То тут, то там, вспыхивая, попадались на глаза пятна поляночек, поросших голубыми, желтыми, фиолетовыми, красными, оранжевыми, синими цветами. Удивительно смотрятся засохшие деревья – на их веточках начинают расти лишайники, свешиваясь вниз длинной зеленовато-голубой бородой, и если лишайник занимает все дерево, то издалека может показаться, что дерево вовсе не умерло, а все еще украшено листвой или хвоей. И всюду кипит, бурлит жизнь! Снуют насекомые, кто-то прячется в траве, внимательно следя за необычным «зверем», которого раньше не видел в своих владениях, кто-то растет, борется за территорию, пропитание, за жизнь. Все нужно успеть, никто и ничто не стоит на месте и, в первую очередь, время.
– Да, время! – сказал сам себе Владимир Валентинович, стряхнув сон философских раздумий – его у меня немного, нужно поторопиться – посмотрел на часы, и зашагал быстрее, уже не отвлекаясь на чудеса окружающего мира.
***
Девять шаманов собрались на высоком берегу Ольхона и приготовились провести обряд, чтобы защитить жителей и помочь Хаданцеву добраться до нужного места. Они рассчитывали, что смогут отвлечь на себя и локализовать злые силы, которые возможно будут противиться продвижению Владимира Валентиновича, а духи предков посодействуют им в этом. За расчетное время было принято тринадцать часов, когда солнце поднимется максимально высоко. Все приготовления были закончены, а молитвы уже начали читать, чтобы успеть к сроку вызвать Онгонов. Остальные люди в поселке знали о предстоящем мероприятии и находились в своих домах по наставлению Хаданцева. Шаманам никто не мешал.
Оставался еще час до назначенного времени. Шаманы находились в трансе, распевая молитвы, исполняли танец, били в бубны и не смотрели по сторонам, а над Приморским хребтом уже начали собираться кучевые облака. Те, кто был на Байкале, знают, что слоисто-кучевые облака у Сарминского ущелья – это верный признак приближения Сармы. Обычно через пару часов после их появления следует первый порыв этого страшного ветра, но на этот раз все произошло гораздо быстрее. Просвет между нависшими тучами и горными вершинами появился без десяти час после полудня – «ворота» открылись и Сарма устремился в пролив. Даже издалека было хорошо видно, как рвутся облака, слетая клочьями вниз по склону. По направлению к девяти шаманам, камлающим на обрыве, спотыкаясь и падая, бежала девочка лет двенадцати, сжав кулаки и терпя боль от разбитых в кровь коленок, изо всех сил старалась добраться до танцующих в развевающихся пестрых одеждах людей.
– Сарма идет! – кричала она – уходи-и-и-те-е!
Сарма – безжалостный ураган, появляющийся неожиданно – мощный, сокрушающий все на своем пути. Сколько кораблей и рыбачьих лодок сокрыл он в глубоких водах, сколько животных унес неизвестно куда, сколько свалил могучих вековых деревьев, сколько человеческих жизней на его счету? Местные говорят, что духи управляют ветрами Байкала, ученые рассказывают про перепады высот и гигантские горные аэродинамические трубы, но не могут предсказать Сарму и просчитать его поведение. Байкал полон духов, они повсюду, защищают и оберегают Великое озеро. И если духам что-то не понравится, они могут наслать страшные разрушительные ветры. Сарма обычно возникает в осенние и зимние месяцы и весьма редко дует в июле, но для духов и их дел нет четкого разделения времен года, они сами решают, что и когда им делать.