Это(а) твоя жизнь
Шрифт:
– Когда же мы добрались до завала, полностью перекрывшего трассу, и сумели перебраться на другую его сторону, – продолжал мужчина – то обратили внимание, что вся груда земли истоптана человеческими ногами и это вселило в нас надежду на скорое спасение. Идти стало легче и морально, и физически, так как за завалом дорога была совершенно пуста и только испачкана сотнями грязных следов. Но радость длилась недолго. Примерно через километр воздух начал сгущаться, становясь белым и плотным, а еще через сотню метров не стало видно ни дороги, ни гор, ни даже неба. Я бы сравнил это с туманом, но присущей ему влажности не ощущалось. Солнечные лучи также вели себя необычно. Они не поглощались странной субстанцией, а напротив, отражались и слепили глаза. Если честно, то в этот момент я струсил. Страх заставил меня остановиться. А мои спутники, двигаясь медленно и осторожно, постепенно погружались в белую массу, пока окончательно не растворились в «тумане». Некоторое время я еще мог слышать их голоса, но вскоре наступила полная тишина. Она давила на меня со всех сторон, заставляя нервничать. Я попытался позвать туристов, но никто не
В городе, примыкающем к морю, почти каждый житель имеет лодку или катер. Следовательно, нет ничего удивительного в том, что нашлись смельчаки пробовавшие сбежать из города по воде. Очевидцы рассказали, что видели, как люди, стремившиеся отплыть от берега, либо вовсе не могли завести моторы, либо, выйдя в море, обнаруживали, что катера не слушаются руля, а лодки наполняются водой и тонут.
Но страшнее всего оказалось то, что никто из присутствующих не обнаружил никаких попыток проникновения в город из внешнего мира. Между ближайшими населенными пунктами в летнее время всегда было довольно оживленное движение по суше. Горожане ездили по рабочим делам, а отдыхающие посещали недельные вещевые рынки, закупаясь одеждой, гуляли по колоритным восточным фруктовым базарам, совершали экскурсии к развалинам древних римских городов, да и просто катались на машинах, любуясь шикарной природой. Получается, что если причины невозможности выбраться из города можно хоть как-то объяснить, то почему же там, снаружи не торопятся на помощь пострадавшим? Совершенно неправдоподобно звучит мысль о том, что аварийные службы и власти не заметили остановку движения транспорта на трассе, ведущей к морю, обрыв энергетических сетей и отсутствие какой-либо связи с поселком.
В нескольких километрах к северу от побережья, среди поросших сосновыми лесами холмов, возвышалась двухтысячиметровая вершина. В обычные дни всего туристического сезона с нее слетали в сторону моря парапланеристы. Плавно кружась, издали похожие на огромных орлов, несущих в когтях тяжелую добычу, они десятками в час опускались вниз, исполняя сложнейшие, а порой смертельные фигуры пилотажа. Смельчаки переворачивались к верху ногами так, что у наблюдателей замирало сердце, раскачивались, сближаясь на опасные расстояния и снова расходились, и в конце полета планировали к земле по спирали, постоянно сужая круги. Наконец, парапланеристы приземлялись, словно огромные яркие пестрые бабочки, прямо на пляж, где для них заранее была подготовлена своеобразная посадочная полоса, выстеленная искусственной зеленой травой. Так было до вчерашнего дня, но как только белый фрегат встал на якоре в виду берега, полеты парапланеристов прекратились по неизвестным причинам и больше не возобновлялись. Непривычно выглядело пустое небо без цветных парашютиков, да еще перестали расчерчивать небосвод белыми полосами высоко летящие самолеты.
Пропал с горизонта серый профиль большого военного корабля, который неизменно курсировал туда-сюда, патрулируя морские границы. Не вернулись в порт и прогулочные кораблики, под завязку набитые туристами, еще утром ушедшие к ближайшим островам, в изобилии разбросанных по этой части Средиземного моря. Обычно в одиннадцать часов утра с музыкой и весельем кораблики отчаливали, затем обходили острова и бухты, останавливаясь в самых красивых местах, чтобы гости могли вдоволь накупаться в прохладной тени скал или полюбоваться спокойно проплывающими стаями разноцветных рыб в чистой и прозрачной воде. Умелые моряки, забросив удочки, доставали к обеду свежий улов из морских окуней, рыбок дорадо, маленьких сардинок и даже осьминогов. Потом, прямо на верхней палубе под открытым небом, они готовили на больших сковородах аппетитные, пахнущие душистыми специями, блюда. Белое холодное вино в запотевших бокалах дурманило голову. Народ предавался беззаботному отдыху и всевозможным наслажденьям. К пяти или шести часам после полудня кораблики возвращались домой усталые, но довольные. Но сегодня этого не случилось – назад не пришло ни одно судно…
Долгие рассказы и обсуждения велись до глубокой ночи, утомив и без того обессиливших людей. Но им все же удалось выработать подобие плана партизанской войны – только таким способом, как они считали, есть вероятность оказать более-менее достойное сопротивление пиратам. Вооружиться камнями и палками, подготовить ловушки в пустых домах, куда заманивать врага, стараясь разбить его группы на единичных воинов – вот и вся нехитрая стратегия. А после того, как из присутствующих отобрали самых активных и сильных, и составили из них отряды, назначив командиров, все, в конце концов, утихомирились и легли спать, чтобы успеть поднабраться сил. До рассвета оставалось всего несколько часов.
***
В ночном ясном небе сияли яркими точками далекие звезды. Из-за гор вынырнула почти полная луна, посеребрив контуры холмов, а внизу под ней на черном абсолютно гладком зеркале моря четко виднелся темный силуэт корабля, очерченный кругом алюминиевого лунного света. Ни звука, ни одного огонька не было заметно на нем. Мрачный нереальный призрак всплыл из глубин времени, как Летучий голландец, внушая суеверный страх и сея панику. Фантазия перепуганных и измученных непривычными тяготами людей разыгралась, рисуя страшные и неправдоподобные картины. Кто-то не мог заснуть вовсе, ворочаясь с боку на бок, а кто-то хотя бы и спал, но стонал и вздрагивал во сне. И всем им мерещилась одна и та же картина, будто в диком танце кружатся над пиратским фрегатом бесчисленные тени летучих мышей. Ширится темное облако, поглощая собой лунный свет. Вьются, мечутся ночные бестии, клубясь черным дымом над мачтами, и так их много, что нет этой нечисти ни числа ни счета, только слышно, как противно шуршат тысячи кожистых крыльев. Но вот что-то произошло, и мышиная туча повернулась и потекла к берегу, вытягиваясь длинной вереницей. Приземлились летучие мыши на пляже и накрыли его сплошной шевелящейся массой. Копошатся, пищат мерзко – то ли ругаются, то ли обсуждают чего-то. И вдруг, вся эта масса начала набухать и расти. Волнуясь и клубясь, она увеличивалась в объеме, заполнив все пространство вокруг. Р-р-ра-аз! И распалась чернота на отдельные фрагменты, и видно, что стоят на берегу уже не летучие мыши и не зверье какое-нибудь, а вроде даже как люди. Одежды на них чудные, старинные – на одних похоже камзолы, а на других железные нагрудники блестят. Замерли они все, замолкли, а потом тяжело вздохнули единым вздохом, как будто очнулись от векового сна. Затем вскинули правую руку вверх и гаркнули многотысячными глотками боевой клич так, что содрогнулась от крика земля, покачнулись деревья, и эхо долго бродило среди скал…
Вскочили спросонья люди, заметались в панике, выспрашивая друг друга, что случилось, но понять толком ничего не могли. С места, где стоял лагерь, хорошо просматривался берег, но там было пусто. И только когда все расслабились, вдруг кракнул еще раз ворон резким голосом, пронзив тишину ночи. Большая черная птица вспорхнула с дерева и полетела в город, а встревоженные и измотанные люди снова вернулись ко сну.
***
В ближайшем региональном центре, в экстренно созданном штабе по ликвидации последствий землетрясения не спали. Дежурные принимали сообщения от аварийных и медицинских бригад, полиции, пожарной службы, армейских подразделений, мобилизованных в связи с чрезвычайной ситуацией. Начальник штаба, немолодой военный в звании полковника, имел усталый вид, но успевал активно принимать донесения и, в соответствии с обстоятельствами, отдавать указания подчиненным.
На стене висела большая карта, детально изображавшая регион, на которой разноцветными значками были обозначены места, где поработала стихия – оползни, обвалы, оборванные линии электропередачи. Вообще для горной местности землетрясения не были редкостью и случались с завидной регулярностью. Жители, несомненно, знали об этом и были готовы к последствиям разрушений. Казалось бы, сегодняшнее событие тем более не должно было никого удивить. Еще за несколько часов до первого удара сейсмографы зафиксировали микротолчки, и все службы сработали на отлично, вовремя оповестив население. Поэтому жертв удалось избежать, и бедствие не оказалось масштабным. В прибрежных городах, находившихся ближе всего к эпицентру, подземные точки достигали четырех-пяти баллов по шкале Рихтера. В общей сложности полностью развалились всего пара десятков из без того ветхих домов, под обломками одного из которых погиб человек. Некоторые строения дали трещины, а также в отдельных случаях горные обвалы перегородили дороги и повредили электрические столбы. В целом ситуация проходила штатно, за исключением одного. Приборы показывали, что эпицентр землетрясения должен находиться в море, примерно в шести километрах от берега в районе города Дэниз-Хаялет. Этот небольшой курортный городок, каких на побережье множество, тесно окруженный горами и имеющий только один полноценный въезд по автомобильной трассе, перестал выходить на связь.
Полковник сам любил в выходные выбираться с женой и дочкой именно на эту часть побережья. Ему был известен второй въезд в Дэниз-Хаялет, оставшийся от старой горной дороги, опасно петляющей по живописным склонам, и порой нависая над такими крутыми обрывами, что сердце замирало, когда машина разворачивалась на очередном повороте серпантина, угрожая свалиться в море. Но полковнику нравилось проехаться именно по старой дороге, останавливаясь в специально предусмотренных небольших "карманах" для одной-двух машин, откуда открывались потрясающие панорамы. Постоять и полюбоваться сверху на уходящее за горизонт вечное море, на разбросанные острова, на прекрасные тайные бухточки и пещеры там внизу, под ногами, входы в которые известны только "посвященным" или местным жителям. Вдохнуть полной грудью соленый воздух, наполненный ароматом горных трав и цветов, а насытившись, снова забраться в автомобиль, открыть окна, и подставляя лицо или руку встречному ветру, под веселую музыку, напевая всем вместе, мчаться дальше вниз и вниз к гостеприимному пляжу и теплому морю, наслаждаться минутами семейного счастья.
И вот сейчас из любимого городка приходили тревожные вести. Точнее тревожным было то, что вестей-то как раз вовсе не было. Сообщение с Дэниз-Хаялет прекратилось сразу, как только от первого толчка дрогнула земля. Перестала работать сотовая связь, и одновременно с ней пропали из эфира переговоры по рации маленького местного отделения полиции. Даже длинноволновые судовые передатчики местных мореходов не отвечали и не подавали сигналов бедствия.
Около двух часов дня в Дэниз-Хаялет выслали первую аварийно-спасательную бригаду, которая, двигаясь по основной магистрали, почти добралась до места и успела сообщить о значительном ухудшении видимости – неизвестно откуда взявшийся туман преградил путь, мешая продвигаться дальше, а потом связь с бригадой пропала. Еще через несколько часов вторая бригада, отправленная на поиски первой, также сообщила о довольно странном белом и плотном тумане, но не рискнула въезжать в его пределы, доложила обстановку и осталась ждать дальнейших указаний. Первая бригада так и не была обнаружена, исчезнув бесследно.