Это(а) твоя жизнь

Ильсядар Моккокус

– Я ничего и никого не боюсь! – твердо отвечал Цырэн – я Великий шаман и меня уважают люди!

– Уважают или боятся? – продолжал шаман – тут большая разница, Цырэн. Сейчас люди тебя все еще уважают, но если ты переступишь черту с этой девушкой, то придется делать так, чтобы боялись. Ты готов к этому?

– Готов! И от своего отступать не намерен! Я уже один раз потерял Ее, и второй раз не упущу своего счастья!

Рассуждения Цырэна прервал стук. Он с радостью выскочил на улицу, надеясь увидеть долгожданную, но вместо нее обнаружил человека, который поклонившись, передал послание-приглашение от шамана из соседнего поселения с просьбой провести обряд посвящения седьмого уровня, ведь по традиции из всей округи только Цырэн был Тэнгэри Дуудашан и обладал большим

уровнем, чтобы провести подобный обряд. Великий шаман даже обрадовался подобному предложению, отвлекавшему его от навязчивых мыслей, и начал приготовления.

Вскоре Цырэн провел обряд посвящения и, в знак благодарности, получил от новоиспеченного шамана седьмого уровня, приглашение на собственную свадьбу, которая также должна была состояться в ближайшее время, в качестве шамана, чтобы по всем канонам провести свадебный обряд. Несомненно, Великий шаман согласился. В назначенный торжественный день Цырэн увидел невесту, и все внутри перевернулось, заплелось узлами и сдавило так, что стало трудно дышать. Это была Она! На ее грустном лице, опухшем от недавних слез, ясно отражалось, что все идет против ее воли, но только по желанию родителей сторон. Увидев, кто будет исполнять обряд, невеста опешила и даже немного испугалась, но внешне постаралась вымучить из себя подобие улыбки, что ей не очень-то хорошо удалось. Цырэн не помнил, как прошла свадьба, все было как в тумане, затянуто поволокой. Зато он пришел домой с сердцем и мыслями полными злобой и ненавистью к Ее мужу.

Несколько дней Цырэн пролежал дома в лихорадке, он болел. Внутри Великого шамана рушились крепости, шла война между устоявшимися за долгое время взглядами и новыми чувствами, проникшими в душу совсем недавно. Иногда, впадая в забытье, Цырэн видел со стороны свое обнаженное тело, лежащее на траве под лучами негреющего солнца. Большие редкие хлопья снега плавно опускались на землю. Цырэн наблюдал откуда-то сверху, и мог хорошо разглядеть, как на неподвижном, будто замороженном теле, его руках, ногах и животе начинали медленно прорастать большие черные цветы. Сначала на коже появлялись упругие, шевелящиеся изнутри бугры, которые вскоре лопались словно нарывы, разбрызгивая вокруг вязкую зеленоватую жижу – так человеческие ткани прорывали изгибающиеся ростки, похожие на паучьи лапки, покрытые жесткими короткими волосками. Потом на конце ростка набухал маленький бутон, впоследствии раскрывавшийся черными острыми лепестками, сплошь утыканными маленькими шипами. От цветка исходил смрадный запах гниения и разложения. Каждый такой цветок держался какое-то время, заставляя задыхаться от вони, а потом медленно увядал, оставляя вместо себя на голом теле черные пятна гнили. Постепенно Цырэн весь покрылся ими, но пятна не останавливались, а разрастаясь, захватывали и уничтожали зеленую траву, землю, выжигали пустые дыры в бледном небе, пока не пожрали самое солнце, и не наступила тьма.

Наконец наступил день, когда утром Цырэн вышел из дома, и соседи, увидев его, испугались. Великого шамана нельзя было узнать – он постарел! Волосы совершенно поседели, лицо избороздили глубокие морщины, глаза провалились и почернели. Но не только внешние изменения обнаружили соседи, но и почувствовали сильнейший негатив, исходивший от Цырэна. Волны недоброжелательности, раздражительности, нервной возбудимости, так и захлестывали все вокруг, пугая окружающих. Великий шаман провел весь день в сборах, а вечером ушел из поселка, никому ничего не сказав, лишь захватив с собой достаточно большой тюк с какими-то вещами. Больше его здесь никогда не видели.

Ночью на одном из горных склонов там, где Малое море отделяет остров Ольхон от северо-западного берега Байкала, вспыхнул костер. В этих местах никогда не бывает людей, нет никаких селений, разве что заблудившийся охотник останется переночевать, и разожжет огонь, чтобы согреться и не подпустить к себе диких зверей. Но это был не охотник. У ритуального костра занимался приготовлениями Цырэн, выкладывая на разостланное на земле покрывало амулеты, обереги и предметы для проведения обрядов. В нескольких метрах от него испуганно жался к камням большой черный баран. В его глазах, отражаясь, плясали языки пламени. Великий шаман приготовился взывать к темным силам.

Цырэн ни разу за всю свою долгую жизнь не сделал никому зла, и никогда не прибегал помощи злых духов. На этот раз, хотя для себя все уже решил, он сначала внутренне трепетал, перед тем как шагнуть в пропасть, но с первыми словами молитвы, с первым ударом бубна, Цырэн обрел уверенность в своих действиях, и дорога назад исчезла во мраке. По мере прохождения обряда, Великий шаман, впав в транс, в безумном танце призывал духов сокрушить своего врага – мужа девушки, навести на него порчу и наложить на весь его род проклятие. Со временем в воздухе вокруг костра в нескольких метрах от земли, но на разной высоте, стали появляться почти прозрачные бледные эллипсоиды, то совсем правильной шарообразной формы, то вытянутые по вертикали. Чем дольше длился обряд, тем их становилось все больше. Это духи слетались к Цырэну. Они парили в ночном пространстве, хаотично передвигаясь, исполняли свой, какой-то странный, ритуальный танец. Кровавая жертва – черный баран была отдана собравшимся. Великий шаман слышал их голоса, видел и говорил с ними, был среди них своим, продолжая наполнять воздух низким гортанным пением и гулкими ударами бубна.

Цырэн не знал, сколько прошло времени, ему было все равно, но когда обряд подошел к концу и он, наконец, стал выходить из транса, то почувствовал такую усталость, что, опустившись в изнеможении на камень, подумал, что прошла целая вечность, и за это время утекли все его силы. Нормальное человеческое сознание потихоньку возвращалось, пробиваясь сквозь еще не затихшую пьянящую вибрацию. Цырэн все еще продолжал видеть зависших в воздухе духов. Они будто чего-то ждали. Вдруг и шаман почувствовал чье-то приближение. По вымотанному и еще неуспокоившемуся телу пробежали мурашки. Необъяснимый страх погнал по крови адреналин, приводя тело в тонус и окончательно выгоняя муть из мыслей. В эту минуту Цырэн выглядел так, как, наверное, выглядит тигр, загнанный охотниками в ловушку, обессиленный долгой погоней, тяжело дышащий, прижатый спиной к скале, с испугом в глазах, но напружиненный и злой, готовый к последнему прыжку, который спасет ему жизнь. Тигр еще не видит своих гонителей, но знает, что они уже рядом и появятся эти двуногие существа неожиданно и сразу. Раскрашенные тела их и маски на головах пугающе чужеродны и неестественны, из какого-то другого мира, а длинные копья в руках несут на своем острие смерть.

Что-то неизвестное не торопясь приближалось к Цырэну, что-то из другого мира. Хотя шаман и сидел на камне, но все мышцы его были напряжены, а рука потянулась к лежащему рядом ножу, испачканном в бурой бараньей крови. Духи, висевшие над землей, почтительно расступились по две стороны от костра, и в круг света прямо напротив Цырэна, бесшумно ступая, вошла ОНА. Их разделяли только пляшущие языки пламени. Великий шаман не дрогнул ни мускулом, ни мыслью, оставаясь готовым к борьбе. Он уже понял кто перед ним.

– Здравствуй, Цырэн – сказала Она нежным голосом – я вижу, ты ждал меня, готовился, и даже звал!

– Пришел подразнить меня? – со злостью спросил шаман – зачем носишь ты лик той, кого не достоин?! Покажись в своем настоящем обличье!

– Тут кто-то говорит о достоинстве? – нараспев произнесла Она, и обратилась к собравшимся духам– слышите?! Он говорит мне о достоинстве! – и Она залилась звонким смехом, а духи, подхватив его, начали смеяться над Цырэном на разные голоса, но тот лишь опустил глаза в землю.

– Тише! – приказала она, вдруг резко прервав веселье – тииишшшшее! – повелительно зашипел змеей ее изменившийся до неузнаваемости голос, и духи мгновенно затихли, услышав приказ хозяина.

– Нет, Цырэн – продолжила Она, снова заговорив обычным голосом, но сама интонация имела привкус яда – я готовил этот момент слишком основательно, чтобы так просто вступить с тобой в отрытую борьбу. Я должен насладиться своим триумфом и твоим унижением. Кто, как не ты должен это понимать!

Она расставила руки в стороны и сказала.