Это был просто сон...
Шрифт:
В голове зашумело, мир завертелся кругами и стал отдаляться, сердце сжало болью, воздуха не хватало…
… Очнулась Ирина на полу. Дышать по-прежнему было трудно, но голова уже не кружилась. Тогда Ирина кое-как, по стеночке, поднялась, — коленки дрожали, — доползла до кровати и рухнула в нее.
В какой-то момент она уснула. Проснулась — и следа от недавнего недомогания не осталось. Наоборот, лишь легкость и пьянящий прилив сил.
— Ясного дня, Ирина.
Ровный монотонный голос. Клаемь…
— Мне разрешили вас забрать отсюда, — пояснила Клаемь. — Сам ак-лидан не придет, его вызвали. Вам помочь переодеться?
— Спасибо, — сказала Ирина. — Я сама.
Она оделась, Клаемь взяла ее под руку. Вот так, вдвоем, они и вышли на улицу. В молчании.
— Я очень хочу вернуться домой, — сказала наконец Ирина. — Я здесь больше не могу!
— Ак-лидан прав, — проговорила Клаемь. — Я действительно плохой опекун. Надо мне чаще навещать вас.
— У вас и без меня проблем достаточно, — сказала Ирина. — Не надо… Я уж как-нибудь.
— Проблем всегда достаточно, — сказала Клаемь. — Нет уж, хватит. Вот мой супруг вас на свой концерт приглашал. Пойдем вместе.
Ирина хотела сказать, что, мол, спасибо, но не надо, но не отважилась. Вместо этого она спросила:
— Расскажите мне об Алаверноше. Кто он такой. И почему все за него так заступаются.
— Он просто зла никому никогда не сделал за всю свою жизнь, — объяснила Клаемь. — Ваши эмоции насчет Алаверноша — это все-таки ложная память. Чтобы он был пособником преступников… нет, немыслимо!
— А может, он под психокодом! — Ирина не собиралась сдаваться. — Тогда что?
— Все может быть, — с несчастным видом согласилась Клаемь.-
— Ак-лидан сказал, что неплохо бы получить ментограмму Алаверноша, — сказала Ирина. — И сравнить.
— А больше он вам ничего не сказал? — спросила Клаемь.
Ирине не понравилась ее улыбка. Недобрая какая-то. Если не сказать — злая.
— Еще он сказал, что это — дипломатическая проблема. И чтобы я спросила об этом у вас.
Клаемь только вздохнула:
— У Оль-Лейран есть понятие "та-бэйльфлау", родство по памяти, — начала объяснять она. — Это родство превыше кровного. То есть, если второй каскад приносит подростку наследственную память другого клана, девушка или юноша уходят к новым родственникам. Безвозвратно. Так случилось в свое время и с Алаверношем. По крови он — старший сын главы клана Дорхайонов и брат нашего а-дмори леангроша, а по памяти — приемный сын главы клана Магайонов. Магайоны же — древнейший клан, один из семидесяти великих кланов Оллирейна.
— Ого, — только и сказала Ирина.
— Именно, — подтвердила Клаемь. — Натален Магайон-лиа сейчас на Анэйве. И я уже связалась с ее референтом. Вот, жду ответа, — Клаемь помолчала и со вздохом добавила:- Не знаю, что из этого получится…
Ирина промолчала. Не хотела думать о последствиях. Она устала, безумно устала от этой инопланетной жизни, она хотела вернуться домой, к Игорьку и Рустаму, и если получится — то какое ей, Ирине, дело до этого Алаверноша?..
— Она должна вас понять, — добавила Клаемь. — Она сама родом с Земли-три и должна понимать, каково вам здесь приходится. Надеюсь.
— Как! — удивилась Ирина. — Глава клана — женщина другой расы? То есть, она не Оль-Лейран, да?
— Магайоны вообще очень странные люди, — пожала плечами Клаемь. — Впрочем, Натален попала к ним совсем еще ребенком. Они успели воспитать ее в духе клана прежде, чем она получила над ними верховную власть. Сейчас она — даже больше Оль-Лейран, чем некоторые биологически урожденные представители этой расы. Ну да сами увидите. Если она еще пожелает с вами встретиться, разумеется…
Остаток дня прошел словно в нервном сне. Ирина вдруг вспомнила, что должна была забрать из больницы мальчика, повредившего недавно спину… Вовремя вспомнила, ничего не скажешь. Помчалась в госпиталь сломя голову, хорошо хоть опоздала не намного, минут на пять-семь. То-то был бы фитиль от заведующей! Да и ребенку, без того обделенному, каково пришлось бы…
Мальчик, впрочем, расстроенным не казался. Здоровый, веселый малыш. Он так напоминал Игорька, особенно когда улыбался, вот как сейчас, — задорно, весело… Защемило сердце. Ирина не смогла раскрыть рот, когда мальчишка снова назвал ее мамой…
По закону невезения, они наткнулись на госпожу Ди-Тонкэ — как раз по дороге к детским игровым. И мальчишка не преминул похвастаться. Славный малыш, и как же его не понять — нафантазировал себе сказку и сам в нее поверил… ну, что с ним было делать? Не пинать же, не шлепать…
Но у заведующей сомнений не возникло.
Она внимательно посмотрела на мальчика. Ребенок сразу увял.
— Дилльям Нполэрим, — сказала Раласву сэлиданум строго. — Лгать — нехорошо. Понятно?
— Да-а, — отозвался мальчик понуро.
— Ступай к своим товарищам.
Ирина проводила взглядом маленькую фигурку. Зря заведующая с ним так. Вот уж поистине человек безжалостный.
— Незачем внушать ребенку ложные надежды, — сказала Раласву сэлиданум, будто мысли Иринины прочла. — Вам — сейчас! — не позволят усыновить его. Ваши социальные права ограничены.
— Но, может быть, потом… — заикнулась было Ирина.
— Когда вы получите наконец статус полноценного гражданина, — ядовито проговорила заведующая, — у этого малыша будут уже правнуки.
Ирина промолчала. Ответить ей было нечего, она прекрасно это понимала. Вот только обидно стало до слез. Ирина стиснула зубы — расплакаться, еще не хватало.
— Для вашего же блага. И для блага этого мальчика, — продолжила сэлиданум. — Воздержитесь от подобного. Иначе мне придется вас уволить.