Это был просто сон...
Шрифт:
… Ирина пришла в себя рывком, внезапно. Голова кружилась, тело колотилось в жестоком ознобе. Она поняла, что сидит прямо на полу, среди пестрых подушек, заменявших Оль-Лейран мебель, и с одного боку ее поддерживает Клаемь, а Лилайон ак-лидан сидит напротив, совсем рядом.
— Право же, — мягко, сочувственно сказал ак-лидан, касаясь руки Ирины, — вовсе незачем так сильно бояться…
Ирина осторожно вытянула руку из его пальцев.
— Я… н-не вас… б-боюсь, — сказала она, заикаясь, ее трясло. — Я… однажды… уже было такое… было…
— Ты еще скажи, что и его тоже помнишь! — язвительно вставил Клаверэль барлаг, маячивший за спиной ак-лидана.
Лилайон обернулся и свирепо посмотрел на него. Барлаг сразу же стушевался, даже отступил на шаг, и странно же было наблюдать за ним. Шеф анэйвальской спецслужбы боялся ак-лидана. И даже не считал нужным это скрывать! Чудеса…
— Вот, выпейте, — в руках врача невесть когда объявился стакан с водой. — Поможет.
Ирина взяла стакан обеими руками, принюхалась. От воды шел слабый, приятный запах. Ясное дело, растворили в ней какую-нибудь валерьянку…
— Пейте, пейте, — сказала Клаемь. — Легче станет…
Ирина послушно поднесла стакан к губам. Вода имела странный, но вполне приятный привкус, и Ирина выпила все до дна, как ее и просили. Довольно скоро ее отпустило. Перестали дрожать пальцы, в голове чуть прояснилось.
— Простите, — сказала она со стыдом, — прямо не знаю, что со мной…
— Что же случилось? — терпеливо спросил у нее Лилайон ак-лидан.
— Не знаю, — беспомощно отвечала Ирина. — Но понимаете… мне стерли память. Ничего не осталось, только чувства… обрывки чувств. Кто-то же это сделал, верно? Мне кажется, это был человек вашей профессии, ак-лидан. Кто-то такой же, как вы. Специалист. Понимаете?
— Вполне, — сказал Лилайон.
— Вы разберитесь, пожалуйста, — попросила Ирина. — Что-то я все-таки помню. Пусть плохо, пусть искаженно, отрывочно. Но что-то же осталось!
— Я постараюсь, — пообещал ак-лидан.
Ирина кивнула. Она уже не боялась его, ничего не боялась. Страх ушел, уступив спокойной безмятежности.
— Пойдемте.
В соседней комнате Ирина увидела знакомую кушетку-саркофаг. Опять двадцать пять! Забираться в этот египетский гроб следовало раздевшись догола.
— Отвернитесь, — краснея, попросила она Лилайона и барлага.
— Я помогу, — вызвалась Клаемь.
Она ожидала чего-то, похожего на прошлый опыт общения с ментосканером — тошноты, головной боли, полной потери себя в ярком водовороте памяти…
Ничего подобного.
Тишина и ватный покой. Словно белое облако подхватило и унесло. Покой и тишина. Ни единой мысли, ни одного чувства. И это, пожалуй, было еще пострашнее боли, хотя и страха не было тоже. Старинная формула "мыслю, значит, существую" здесь не работала: Ирина существовала, но не мыслила. И это длилось и длилось — бесконечно.
Постепенно облако начало слоиться. Ирина словно бы всплывала через эти слои, постепенно освобождаясь от цепенящего плена. Первым вернулся звук…
— Что скажете, ак-лидан? — монотонный искусственный голос: Клаемь.
— Необходимо время, чтобы разобраться детальнее, — а это Лилайон ак-лидан, его голос ни с каким другим не спутаешь. — Но первое, что могу сказать — в сравнении с начальной ментограммой… тому, кто ее снимал, оторвать бы… голову… отвратная работа! Да, в сравнении видны значительные изменения. Причем изменения не к лучшему. Девочка из закрытого мира, ее вырвали оттуда насильно, искалечили личность… и адаптация к нашим реалиям проходит очень тяжело. Странно, что вы, опекун, этого не замечаете. Ей необходима помощь. Терапия.
— Ваша терапия, — сказал барлаг, — ей только помешает. Она же хочет вернуться в свой родной мир!
— Вот как? — спросил ак-лидан. — Где ее мир? Покажите мне на карте. Посмотрю на досуге в информе, что за цивилизация.
— Мы… его ищем, — стушевался барлаг.
— И как успехи? — совсем уже ядовито осведомился ак-лидан. — Можете не отвечать… Вы что, думаете, отвезти ее туда и там потом бросить? Она не сможет адаптироваться в родном мире. Она там погибнет. Проще уж сразу пристрелить, чтобы не мучилась.
— Ак-лидан!
Показалось, или в монотонном механическом голосе Клаемь и впрямь прорезались эмоции?..
— Ак-лидан сфагран нари лаитанош, — сварливо уточнил Лилайон. — Это я. Вот уже сорок восьмой год как я. И моего авторитета вполне хватит, чтобы запретить вашей подопечной выезжать за пределы Анэйвы.
— Но…
— Но ее семью вполне можно перевезти сюда. Когда найдете этот мир, разумеется. Почему бы и нет? Вы перед девочкой в огромном долгу, госпожа Клаеммеларасвейшнь. Расплачивайтесь.
Он произнес полное имя Клаемь на одном дыхании, не прерываясь ни разу. Значит, давно ее знает. Ирине по-прежнему трудно было думать, поэтому она старалась просто запоминать все, что слышит. Чтобы потом разобраться. На досуге…
— Вы не справляетесь, это же очевидно. Вам следовало бы передать опекунство другому человеку, госпожа Клаеммеларасвейшнь. Собственно, именно это в заключительной рекомендации я и напишу. Либо вы исполняете свои обязанности в полной мере, либо лишаетесь опекунства. Это вам не игрушки. Это жизнь и судьба человека…
Голоса отдалились, растворились в ватном тумане. Кажется, Ирина уснула. Она не помнила. Сон-вечность. Он длился и длился — бесконечно.
Потом, в какой-то момент, Ирина открыла глаза. Словно проснулась. И какое же это было счастье — вновь ощутить свое собственное тело! Она пошевелилась, с трудом, — слабость была прямо чудовищная, как после наркоза.
— Не пытайтесь вставать, еще рано, — сказал Лилайон ак-лидан.
Он сидел рядом с кроватью, — Ирина поняла, что лежит именно в кровати, а не в "саркофаге", укрытая тонким покрывалом, и, кроме ак-лидана, в комнате никого больше не было.