Это был просто сон...
Шрифт:
Фарго вскинул голову, но что он хотел сказать, так и осталось тайной за множеством печатей. На дорожке объявилась Клаемь, слепой узнал ее шаги и говорить передумал. Ирина тоже молчала. А что ей было говорить?
— Иттлишь, — непонятно выразилась Клаемь, обращаясь к супругу. — Ты опять за свое…
Выглядела она ужасно. Бледная, исхудавшая, лицо заострилось, под глазами — тени. Словно поднялась после тяжелой болезни. Ирина припомнила, что, в самом деле, уже очень давно не видела Клаемь. Может, та и впрямь болела?..
Фарго поднялся, бережно взял Клаемь под руку, что-то тихо сказал, Клаемь ответила… Ирина тихонько поднялась и пошла к себе. Зачем людям глаза мозолить? Им и без посторонних найдется о чем поговорить…
…Холодно. Весь день — холодно, и горячий кофе уже не греет, руки мерзнут, нос мерзнет, и кажется, будто замерзла, заледенела прозрачным камнем сама душа. 'Не заболела ли я случаем? — беспокойно думала Ирина. — Этого только еще не хватало…' Накатило вдруг тоскливой хандрою, аж сердце зашлось и слезы выступили. Да когда же эти проклятые галактические приключения закончатся?! 'За что? За что мне это?! Не могу больше… а если они так никогда и не найдут мою планету? Что ж мне, до самой смерти здесь торчать, что ли? Не хочу-у!'
До смерти. А что, вариант. Ирина обдумала эту мысль, и сама себе ужаснулась: 'Господи, я схожу с ума!' Но она не хотела жить в чужом мире, а в свой вернуться не могла. И если вернуться невозможно, то… Ирина замотала головой, и яростно ущипнула себя за руку, со злым подвывертом, до боли, до слез, до отвратной ненависти к себе самой.
От входной двери донесся хрустальный звук. Кто пришел? Кому понадобилось? Звук повторился. Не отстанут ведь. Делать нечего, Ирина пошла открывать.
На пороге стояла Клаемь.
Ирина поняла, что на улице толком не разглядела что к чему. Вот так, нос к носу, Клаемь смотрелась еще хуже. Ровно в концлагере побывала, ей-Богу. Что с ней могло стрястись такого ужасного?
— Разрешите?
— Да, конечно, — кивнула Ирина, пропуская гостью в дом
— Что, настолько паршиво выгляжу? — усмехнулась Клаемь.
— Д-да… — Ирина не нашла в себе сил солгать.
— Ничего, пройдет…
— А… что случилось? — осторожно спросила Ирина. — Вы болели?
— Да… вроде того… А почему у вас в доме так холодно? Климат-контроль разладился?
— Что разладилось? — не поняла Ирина.
Через минуту квартиру заполнило благословенное тепло, а Ирина получила краткий, но очень доходчивый ликбез по поводу управления блоком климатического контроля. Все было просто, как дважды два. Оставалось только кусать себе локти: давным-давно следовало расспросить информационную систему. Попутно Клаемь объяснила, как все через ту же инфосистему заказать теплую одежду, потому что скоро придет зима — с морозами и снегом.
— Спасибо вам, Клаемь. Пропала бы я без вас совсем.
— Это вам спасибо, — Клаемь внимательно посмотрела на нее и уточнила:- За Кмеле.
Ирина помолчала, раздумывая. А стоило лезть? И все же она сказала:
— Мне жалко девочку. Ей сейчас очень плохо.
Клаемь кивнула:
— Да. Но мне ее тоже жалко, вот в чем дело. Потому что я вижу наперед все, что с ней станется. Хорошего, — она покачала головой, — там мало.
— Может быть, — осторожно проговорила Ирина, — просто оставить ее в покое? Дать ей шанс разобраться самой. А то у нее условный рефлекс уже выработался. Как чуть что, так сразу же на загривке шерсть дыбом.
Клаемь кивнула:
— Я поняла вашу метафору. Шерсть дыбом, да. Но… Харгам Тонкэрим понимает. Раласву сэлиданум и Фарго — понимать не хотят. И каждый из нас, безусловно, желает лишь блага. В меру своего понимания…
— А Кмеле чего желает? — спросила Ирина.
— Если б только она сама понимала, чего ей надобно! — с досадой высказалась Клаемь. — В том-то и беда. Умишка еще всего ничего, зато эмоции — через край.
Ирина подумала, что бедная девочка в самом скором времени вконец осатанеет от всеобщей заботы о ее благе. И тогда натворит совсем уже непоправимых глупостей. И это будет катастрофой для всех. Потому что разорвать родственные узы в запале чувств — легко. Но восстановить их не так-то просто, на это могут уйти годы, если не вся жизнь… А в некоторых случаях даже жизни бывает недостаточно.
— Если ты имеешь дочь, и она вышла замуж, ты можешь обрести сына, — процитировала Ирина по памяти. — Иначе ты потеряешь дочь…
Клаемь внимательно посмотрела на нее.
— Да, примерно это я им и говорила. Не хотят слушать. Уперлись как… как дети малые. Но, хаос их всех побирай, кто старше, а кто младше, у кого больше ума!
Клаемь обхватила себя за плечи, ссутулилась и сразу стала такой жалкой, несчастной… старой. Ирина вдруг поняла, что Клаемь на самом деле в очень даже солидном возрасте. Просто раньше она умело пряталась, как в скорлупу, в свое непробиваемое спокойствие, показную уверенность, неиссякаемую на первый взгляд энергичность. А вот теперь случилось что-то, что оставило ее без привычной защиты. И что с этим делать, Клаемь не то не знала, не то из принципа не желала знать, не то ей просто было уже наплевать…
— Что ж это я сижу! — спохватилась Ирина. — Давайте, я сейчас кофе сделаю…
— Не надо, — отказалась Клаемь. — Давайте лучше поговорим. Мы можем говорить откровенно?
— Да, — с готовностью проговорила Ирина. — Конечно… О Кмеле? Но я мало что знаю…
— Нет. Расскажите лучше, что произошло позапрошлой ночью, когда вы с Фарго оказались в гостях у Алаверноша?
— Да ничего особенного, — Ирина ничего не понимала. — Понимаете, я заблудилась в парке… и Фарго тоже заблудился, а потом мы оказались у озера и… Господи, Клаемь! — воскликнула она, до нее вдруг дошло. — Да вы что!
Клаемь только пожала плечами. На ее лице все было написано крупным шрифтом.
— Ничего между нами не было и быть не могло, — воскликнула Ирина. — Там было противно, мерзко, сыро и холодно. И… и вообще! Я никогда… мне и в голову никогда такое… да зачем оно мне нужно?!!
— Вам, может быть, и не нужно, — заметила Клаемь. — Но Фарго — натура увлекающаяся. Предлагал вам спеть вместе с ним дуэтом, верно?
— Я ему сказала, что не хочу! — поспешно объяснила Ирина.
— Да, я слышала… Понимаете, — Клаемь помолчала, собираясь с мыслями. — Наш брак был частью политической игры, которую я вынуждена была отыграть до конца. А Фарго не оставили выбора. Но со временем… все изменилось. Мы научились… ценить друг друга. И если вдруг я сейчас его потеряю… мне придется нелегко. Я не сумею смириться.