Это был просто сон...
Шрифт:
Ирина спустила ноги, села. Обхватила голову руками. Голова болела, сильно, на пределе терпимого. Очень хотелось пить, язык просто присох к небу, горло слиплось. Но еще больше хотелось упасть обратно и лежать, лежать без движения, ни о чем не думая, ничего не вспоминая. Сумасшедший день. Начиная со вчерашнего приключения на пару с Фарго — сумасшедшие сутки. Кино безумного режиссера.
Кто-то тронул Ирину за плечо. Алавернош. Он принес ей стакан — если тонкостенное, фигурное чудо искусства можно было назвать стаканом — тягучего зеленовато-золотистого соку.
— Спасибо, — поблагодарила Ирина.
Сок был в меру кисленьким, приятным на вкус. А сам стакан оказался деревянным. Наверное, тоже вырос на каком-нибудь кустике. С Алаверноша станется. Если уж постель и одеяло можно вырастить, как обыкновенное дерево, то что мешает сделать то же самое и с посудой? Интересно, а туалетная бумага в этом доме тоже выращивается? Ирина представила себе куст со специфичными рулончиками вместо ягод, и фыркнула в стакан, едва не поперхнувшись соком. А что? При таком контроле над несчастной флорой, еще и не то можно вырастить. Унитаз, например. Канализационные трубы. Еще что-нибудь, на что фантазии хватит. Ирина не выдержала, захихикала. Уж слишком живо нарисовало ей воображение картинку.
Алавернош озабоченно заглянул ей в лицо.
— Не… обращайте внимания, — сказала Ирина, вытирая проступившие слезы. — Это сейчас пройдет… у меня бывает.
Алавернош жестом спросил, не принести ли еще соку. Ирина кивнула:
— Да, конечно. Спасибо…
Второй стакан оказался очень кстати. Нервный смех прошел, и вообще, на душе стало как-то спокойнее. Хотя руки еще дрожали противной мелкой дрожью, как у алкоголика при похмельном синдроме.
— Скажите, Алавернош, что такое этот брэльш?
— Дрянь, — коротко написал он на экранчике своего коммуникатора.
— Это я уже поняла… — вздохнула Ирина. — Ну… я пойду, наверное…
Ей вдруг стало невыносимо неловко в обществе садовника. Слова Харгама Тонкэрима не шли из головы — пожилой врач принял их за супругов. Не без причины, надо думать. Ну, и в самом деле, как это со стороны выглядит, а? Вот она сейчас у него в доме, и они вдвоем, никого тут больше нет… и кто его знает, вдруг сейчас еще приставать начнет… что тогда? Вон он какой здоровый, не отобьешься ведь. Мысль о вероятном насилии вызвала странную смесь возбуждения, страха и жгучего стыда; Ирина поспешно затолкала неприличные эмоции как можно глубже. Ноги уносить отсюда надо, вот что. И побыстрее.
— Оставайтесь.
— Нет, — твердо сказала Ирина, вставая. — Нет, извините. Лучше я пойду к себе… Спасибо вам за помощь… и за сок…
— Провожу.
Ирина хотела было вежливо отказаться, но вспомнила хитрую дорожку, поежилась и решила не выделываться. Пусть проводит. Заблудиться в парке снова — увольте.
Какое-то время они шли молча. Сумерки давным-давно угасли, стояла темнота, подсвеченная лишь фонарными цветами. Ирина вдруг споткнулась, и упала бы, если бы ее не поддержали.
— Поздно уже, — написал Алавернош на своем экранчике. — Зря не остались.
Она промолчала. Прикосновение его руки вызвало странное чувство. Мощное глубокое впечатление, почти на уровне инстинкта, резкое и громадное, как сама Вселенная. Словно Ирина давно уже знала этого человека. Всю свою жизнь. С самого рождения. Знала очень хорошо. Но она ведь встретила его тут, на этой чужой планете, впервые! Как такое может быть? Откуда?..
И вдруг ее окатило ужасом внезапного осознания: 'Да черт бы его побрал! Он, наверное, из банды Артудекта! Иначе откуда бы я могла знать его?.. Память о событиях стерта, но остались эмоции, а-дмори леангрош ведь говорил!'
— Что с вами?
— Н-ничего, — промямлила Ирина, ее било нервной морозящей дрожью. — Холодно…
Воздух и впрямь был свежим. Холодный по-осеннему — наверное, здешнее длинное лето все-таки уже подходило к концу. А осень, она везде осень. Всегда начинается с ночной прохлады…
Алавернош молча снял с себя свою куртку или как там это назвать, укутал Ирину, не слушая ее протестов. Она буквально утонула в этой куртке и сразу же стало тепло. Снаружи, не внутри. Если только. Если Алавернош из банды Артудекта… наверное, тогда он очень много знает! И рядом тогда оказался не случайно.
— Скажите, почему вы помогли мне? — спросила Ирина. — Другие-то люди шли мимо. Ни один не обернулся!
— Я с вами знаком.
— А если бы были не знакомы? Тогда что? Прошли бы мимо?
— Нет.
— А почему другие шли мимо?
— Харгам однажды озвучил диагноз. Острая душевная недостаточность. Беда, поразившая добрую часть нынешнего общества. Харгам Тонкэрим — мой друг, — пояснил садовник.
— Друг, а не знал, что я вам не жена, — неожиданно сорвалось с Ирининого языка.
— Любая дружба имеет свои границы. Личная жизнь — один из подобных барьеров. Мы не обсуждаем друг с другом наших женщин.
— Я — не ваша женщина, — резко сказала Ирина.
— Я знаю.
— Вот и хорошо. Я замужем, у меня есть ребенок, и пусть их сейчас нет со мной рядом, это ничего не меняет. У меня нет никаких намерений… встречаться с кем бы то ни было.
Алавернош ничего не ответил. Удобная все-таки штука — немота. Можно молчать по уважительной причине. Ирина ощутила вдруг сильную злость. Привязался… чтоб его…
Они вышли к Детскому Центру. Ирина сняла с себя куртку и протянула ее Алаверношу:
— Спасибо. Здесь уже недалеко. Не замерзну…
— Завтра отдали бы.
— А я хочу сейчас, — Ирина сунула куртку ему в руки и пошла прочь, с трудом борясь с желанием побежать со всех ног.
Закрыв за собой дверь, Ирина упала на диванчик. И расплакалась от пережитого потрясения. Вряд ли она сама понимала истинную причину своих слез. Да и не до всяких пониманий ей сейчас было.
Но если Алавернош как-то связан с Артудектом, у нее появился шанс. Тонкая ниточка надежды.