Это был просто сон...
Шрифт:
Ирина промолчала. А что тут скажешь? Правильно, ничего. Вот Ирина и молчала.
Вечер не принес облегчения. Одинокий вечер, особенно тоскливый именно сегодня, именно сейчас. Ирина чесала гребешком изрядно отросшие волосы и думала об Игорьке и Рустаме. С горькой нежностью: только бы снова увидеть, обнять… услышать родные голоса!
Утром объявился Клаверэль барлаг, злой, как тысяча чертей. Один взгляд чего стоил! Ирина зябко поежилась: видно же было, что барлаг именно на нее злится.
— Пошли. Натален Бэйль-алум Магайон-лиа желает тебя
Ирина не посмела спросить — зачем. Можно было и самой догадаться.
Вся Иринина жизнь крутилась в Детском Центре и около него. То есть на земле. Даже к Лилайону ак-лидану она пришла пешком — психиатрическая клиника или как это там называлось на самом деле, находилась совсем недалеко, за пару кварталов от Детского Центра. Летать было некуда и незчам, так что Ирина напрочь забыла об этих штуках, тантах.
Круглое блюдце с голосовым управлением, настоящая летающая тарелка. Даже не суповая, а десертная, плоская. Клаверэль барлаг не потрудился затемнить обзор, что доставило Ирине немало неприятных минут при старте и наборе высоты. Но потом…
Весь город открылся как на ладони. Он был невыносимо, безумно красив. Той красотой, перед которой пасует разум…
Сверху четко были видны сектора, на которые делился город — по числу рас, населявших планету. Все — четко и строго, в полном соответствии с генеральным планом, который сам по себе являлся шедевром градостроительного искусства. Ни на один город Земли он похож не был. Москва, к примеру, больше всего напоминает бесформенную медузу, и это — на карте. Что уже говорить о натуральном виде сверху. Не хотелось, конечно, думать плохое в адрес родной столицы. Но сравнение ей на пользу не шло.
Сектор Оль-Лейран располагался в центре. Ирина была там всего раз, и запомнила немного, разве только то мощное впечатление, которое оставили громадные деревья, заменявшие Оль-Лейран дома. Но вид сверху оказался невероятным…
Клумба. Гигантская клумба — иное сравнение не приходило в голову. Самые высокие "цветы" — в центре, от них расходились спиралью вниз, постепенно уменьшаясь в росте, точно такие же, только другого оттенка. На таком расстоянии невозможно было различить кроны отдельных деревьев, все сливалось в цветной узор, и узор этот был живым. Синие, серые, белые, фиолетовые цвета. Немного зелени и желтизны. Серебро.
— Нравится? — с хвастливой гордостью спросил Клаверэль барлаг.
Ирина вдруг поняла, что забыла дышать. Она втянула носом воздух и торопливо ответила:
— Д-да. Очень красиво…
— Теперь понимаете, насколько мы уважаем специалистов по парковому дизайну.
Ирина ощетинилась. Алаверноша защищает! Ну, конечно, они же близкие родичи.
— Хотите сказать, что это — дело рук Алаверноша? — дерзко спросила она.
Барлаг прижал уши и до смешного стал похож на рассерженного кота. Только шипения не хватало и хвоста, хлещущего по бокам.
— Ты… дура, — с обманчивой ласковостью сказал он. — Понимаешь? Самая настоящая тупая дура из всеми забытой черной дыры на окраине Вселенной. Как ты думаешь, почему мы терпим тебя?
Ирина стиснула зубы. Ей стало нестерпимо обидно, до дрожи в ладонях, до слез. И очень много чего захотелось высказать в ответ, может быть, даже закатить скандал с истерикой. Но куда это годится — идти на прием к высокопоставленному лицу с разбухшей от плача носярой? "Не дождутся!" — мрачно подумала она. И стала смотреть на проплывающий внизу древесный город.
— Это лан-лейран, — пояснил барлаг. — Старейший город Анэйвалы. Он создавался поколениями мастеров в течение нескольких столетий. Глупо думать, будто сотворить такое возможно всего лишь за одну жизнь…
Ирина прикусила губу.
"Я не дура, барлаг, — думала она. — Я просто очень хочу вернуться домой. Мне здесь надоело. И я прекрасно понимаю, что ты используешь меня, чтобы дотянуться через мою голову до этого ублюдка-Артудекта. И что ты растопчешь меня и выбросишь в мусорник не моргнув глазом — если это принесет тебе хоть какие-то проценты в твоем деле. И мне плевать, что ты там на самом деле обо мне думаешь! И на Алаверноша твоего мне тоже плевать! Я просто хочу вернуться домой. Домой хочу, неужели это так трудно понять?!"
Но вслух она ничего не сказала. Зачем? Можно подумать, кому-то легче станет…
Тант между тем направился прямиком к центру клумбы, к самому высокому цветку-дереву. И припарковался на самой его макушке. Которая вблизи оказалась громадной пустынной площадью с узкой высокой башней посередине.
— Пошли, — нелюбезно велел Клаверэль барлаг.
Ирина выбралась из танта, поневоле ожидая ветра в лицо. Бешеного ветра, который наверняка дует на такой высоте постоянно, нехватки кислорода и, может быть, еще какой пакости… холода, например.
Ничего подобного. Тепло, тихо, спокойно. Как-то даже чересчур спокойно…
Возле башни их встречали. Всего один тип, но какой! Еще повыше здоровяка-барлага, морда — свирепая, кулаки размером с Иринину голову, не меньше. Все произошло в полном молчании. Ирине жестом велели идти следом, напутственного слова от Клаверэля она не дождалась. Ну, и подумаешь. Больно оно надо было.
Короткий изогнутый коридор привел к небольшой, без дверей, комнате. Хотя комната — это как сказать. Фигурная площадка, несомненно, один из тех, самых верхних лепестков, которые Ирина наблюдала во время полета на танте. Стен не было, только невысокие перильца-метелки. Великолепный вид на оставшийся далеко внизу город ничто не загораживало — так, наверное, и задумывалось. Низкие круглые лавочки-диванчики или как их еще назвать… такие штуки, вросшие в пол короткой толстой ножкой или выросшие из пола. Скорее всего — выросшие. На одном из них, спиной к городу, сидела женщина.
Она была не молода и не сказать, чтобы красива. Полнотелая, круглолицая. Удивительно скромно одета — в простое светлое платье с глухим воротом. Никаких украшений. Длинные рыжеватые волосы через плечо…
Она величественным жестом велела сопровождающему Ирину воину исчезнуть. Тот исчез, мгновенно и бесшумно. Таким же исполненным величия и достоинства жестом Ирине велено было присесть на одну из лавочек.
Ирина неловко села, подобрав под себя ноги.
— Итак, — сказала Натален Магайон-лиа. — Почему вы решили обвинить моего приемного сына?