Это было навсегда, пока не кончилось. Последнее советское поколение

Юрчак Алексей Владимирович

В результате такого представления стиляг в прессе большинство молодых людей, многие из которых тоже интересовались западной модой, джазом, рок-н-роллом и кино, но наравне с этим интересовались литературой, классической музыкой или наукой, просто не могло увидеть какую-то связь между собой и стилягами и обычно относилось к стилягам отрицательно. Владимир, студент одного из ленинградских инженерных вузов, в середине 1950-х годов часто ходил с друзьями на молодежные танцевальные вечера, где оркестр под управлением Виталия Понаровского временами исполнял темы из американских фильмов, вставляя их между более многочисленными советскими музыкальными композициями. Особой популярностью на этих вечерах пользовалась джазовая композиция «Караван» Дюка Эллингтона. Владимир вспоминает: «Как только оркестр начинал играть какую-то из этих [американских] мелодий, абсолютно все выбегали на танцплощадку. Понаровский стал культовой фигурой среди ленинградской молодежи»^{340}. При этом и сам Владимир, и его молодые друзья были серьезными студентами и мечтали о научной карьере. По окончании института Владимир получил красный диплом отличника, который он с гордостью принес на праздничный вечер танцев и показал Понаровскому. В тот вечер оркестр посвятил выпускникам несколько джазовых мелодий из американских фильмов. Любовь к джазу и американским танцам сочеталась у Владимира и его друзей с интересом к науке и серьезным отношением к учебе. На этих вечерах, вспоминает он, бывали и явные стиляги, но ни Владимир, ни его институтские друзья их не знали и «не хотели иметь с ними ничего общего»^{341}.

Другой ленинградец,

будущий писатель Валерий Попов, в середине 1950-х годов тоже ходил на танцы, где временами звучали мелодии американского джаза. Он уделял много внимания своему внешнему виду и старался приобрести какую-то иностранную одежду у фарцовщиков или в комиссионных магазинах. Однако в отличие от тех, кого советская печать называла необразованными стилягами, путавшими «астрономию с гастрономией», Попов и его друзья читали серьезную литературу, писали прозу и стихи, посещали театры. Кроме того, они часто заходили в ресторан «Крыша», расположенный на верхнем этаже гостиницы «Европейская», послушать музыку, поговорить о литературе и поделиться друг с другом первыми пробами пера^{342}. Они не только не относили себя к стилягам, вспоминает Попов, но и считали себя авангардом советской молодежи, для которого 1950-е годы были временем, «наполненным счастьем», когда советские мечты о светлом будущем сочетались с литературными экспериментами, театральными постановками, американской музыкой и импортной одеждой, создавая причудливо оптимистическую смесь из советских и западных культурных форм и смыслов^{343}.

Критика стиляг в советской прессе, которая представляла их незначительной и ненормальной группкой, способствовала не подавлению западных культурных влияний, а, напротив, их нормализации среди большинства обычной и достаточно образованной советской молодежи. Поскольку эта молодежь себя к стилягам на причисляла, она редко воспринимала критику в прессе как адресованную ей, а свой интерес к западной музыке, фильмам и стилю как противоречащий образу нормального советского человека. Таким образом, действия государства, неожиданно для него самого, часто приводили к результатам, противоречащим буквальному смыслу идеологических задач, которые государство якобы преследовало.

Коротковолновый радиоприем

Другим проявлением внутреннего противоречия советской культурной политики были попытки государства, с одной стороны, распространить новые технические средства, способствующие повышению культурного уровня граждан и интернационализма социалистической культуры, а с другой — сдержать отрицательное влияние этих технических средств по распространению буржуазных культурных форм. Ярким примером таких технологических нововведений были коротковолновые радиоприемники и магнитофоны. О магнитофонах мы поговорим позже, а пока рассмотрим радио.

Важность коротковолнового радиоприема в Советском Союзе в принципе хорошо известна, однако технологическая уникальность этого вида электронных медиа и связанная с ней уникальная роль коротковолнового радио в советском культурном производстве часто понимается довольно узко. Рассмотрим, в чем состояла эта уникальность. На Западе в период, совпадающий с советским поздним социализмом, и до недавнего времени (до стремительного развития спутникового телевидения, а затем Интернета) основными видами электронных массмедиа было радио в диапазоне FM [161] (а также эфирное телевидение, на котором мы останавливаться не будем, — см. сноску [162] ). Важнейшей чертой FM-радиостанций является то, что их электромагнитный сигнал распространяется на относительно небольшое расстояние. Передатчики этих радиостанций должны находиться относительно близко от приемников, то есть от аудитории — обычно на расстоянии не более 50 километров. Объясняется это тем, что электромагнитные волны FM-радио (а также похожих диапазонов УКВ-радио, принятых в СССР) распространяются по прямой, практически не огибая горизонта, и принимать их можно только в «зоне прямой видимости». Подавляющее большинство радиослушателей на Западе начиная с послевоенного периода получает информацию от местных FM-радиостанций. Эти станции могут, естественно, передавать новости и передачи, сделанные где-то далеко, но они все равно должны ретранслировать их для аудитории с местного передатчика [163] .

161

Ультракороткие волны, с длиной волны от 0,1 миллиметра до 10 метров (реже применялось радиовещание в диапазоне средних и длинных волн (AM) и еще реже в диапазоне коротких волн).

162

Эфирное телевидение вещает в диапазонах метровых и дециметровых волн (длина волны от 0,1 до 10 метров). Все, что в этой части главы говорится о природе распространения волн FM- и УКВ-радио, имеет отношение и к эфирному телевидению. Однако подробно писать о телевидении мы не будем, так как роль его в формировании «воображаемого Запада» была несоизмеримо меньше роли радио.

163

Это касается и кабельного телевидения, сигнал которого по кабелю тоже ретранслируется местным провайдером.

Иначе обстоит дело с радиостанциями, которые работают в диапазонах коротких волн [164] . Электромагнитные волны коротких диапазонов распространяются гораздо дальше, чем сигнал FM-радио, поскольку, в отличие от последнего, короткие волны с легкостью огибают горизонт. Отражаясь сначала от ионосферы [165] , затем от земли, затем вновь от ионосферы, и так по многу раз, они распространяются вокруг земли как по «каналу». Хотя не все коротковолновые диапазоны распространяются одинаково [166] , все же факт остается фактом: короткие волны способны распространяться на сотни и даже тысячи километров вокруг Земли, а волны диапазонов FM и УКВ — лишь на десятки. Передачу, которая транслируется на коротких волнах, можно слушать, находясь на другом континенте от передатчика, а передачу в диапазоне FM или УКВ — только поблизости [167] . Это уникальное отличие коротковолнового радио от других видов радио (и телевидения) сделало его в позднесоветском контексте гораздо более важным средством «культурного производства», чем в контексте «западных» государств [168] .

164

Длина волны от 10 до 100 метров.

165

Ионосфера — верхний слой атмосферы, сильно ионизированный солнечным и космическим излучением. Ионосфера начинается на высоте 80 километров над землей и доходит до высоты 400 километров. Ионизированный газ ионосферы отражает «короткие» электромагнитные волны (длина волны 10–100 метров), но пропускает сквозь себя ультракороткие волны (менее 10 метров), поэтому последние могут применяться, например, для космической связи, а первые — для дальней связи на земле.

166

Дальность и качество их распространения зависит от длины волны, погодных условий, времени суток, солнечной активности и так далее.

167

Может показаться, что в последние десятилетия, с появлением спутникового телевидения и радио, а затем Интернета, способ производства и распространения медиаинформации в корне изменился — информация будто бы больше не производится и не транслируется исключительно на местном уровне, а поступает из самых разных мест глобальной сети. Однако эта картина не совсем соответствует действительности:

доступ аудитории к новым видам электронных СМИ по-прежнему является местным. Он обеспечивается местной компанией-«провайдером» (Интернета, спутникового телевидения, телефонии) и, соответственно, контролируется местными законодательными актами, технологическими спецификациями и политическими режимами. В случае коротковолнового радиовещания ституация иная. Между удаленным (часто иностранным) передатчиком и приемником слушателя нет дополнительных местных ретрансляционных узлов или провайдеров — связь между ними осуществляется напрямую. Именно этим объяснялась советская практика «глушения» некоторых западных радиопередач — это было единственным (и достаточно неэффективным) техническим средством местного контроля над коротковолновым радиосигналом, пришедшим издалека.

168

Например, в США коротковолновое радио имело довольно короткую историю. Начиная с послевоенного периода большинство американцев не сталкивалось с ним, и сегодня мало кто знает, что это такое (за исключением особых «радиолюбителей» — radio ham operators, использующих особые диапазоны для общения). Термин «радио» в США ассоциируется с именно с передачами в диапазоне FM — то есть с трансляциями, поступающими с местных, не слишком удаленных радиопередатчиков. Даже передачи Всемирной службы новостей Би-би-си (ВВС “World Service”), которая почти сто лет вещает по-английски на коротких волнах на весь мир, в Соединенных Штатах знают лишь через ретрансляции местными станциями в диапазоне FM. В Западной Европе ситуация аналогичная.

Вопреки встречающемуся сегодня мнению, что почти все зарубежное радиовещание рассматривалось Советским государством как антисоветская пропаганда и «глушилось», действительность была куда сложнее и амбивалентнее. С одной стороны, слушание дальних станций рассматривалось государством как метод познавания мира и, значит, как важный элемент, который вписывался в государственную риторику о важности воспитания всесторонне развитой личности и гражданина-интернационалиста. Слушание зарубежных станций на коротких волнах не только не запрещалось в принципе, но в некоторой степени даже поощрялось — при условии, что зарубежные передачи относились к разряду идеологически нейтральной культурной информации, а не буржуазного влияния или антисоветской пропаганды. На практике провести четкое различие между положительными и отрицательными видами влияния было сложно по тем же причинам, о которых говорилось выше. Например, огромная часть зарубежного радиовещания — популярная музыка, программы о культурной жизни, спорте, науке, рассказы о других странах, уроки иностранных языков — не имела однозначно положительного или отрицательного смысла. Они могли быть интерпретированы и как важная составляющая знаний культурного человека, и как опасная буржуазная пропаганда. Эта неопределенность способствовала формированию двоякого отношения среди большинства советских граждан к слушанию зарубежных радиопередач на коротких волнах: это слушание воспринималось ими одновременно как относительно рискованное, и как вполне нормальное.

Рассмотрим несколько деталей этой противоречивой истории. Спустя десятилетие после появления в конце 1940-х первого биполярного транзистора [169] советская промышленность приступила к массовому производству переносных транзисторных радиоприемников, которые были гораздо меньше и дешевле стационарных ламповых радиол [170] . В результате коротковолновые радиоприемники стали доступны гораздо большему числу советских граждан. Причем с начала 1960-х годов до середины 1980-х производство радиоприемников в Советском Союзе постоянно нарастало (речь идет именно о коротковолновых приемниках). Рост производства частично объяснялся тем, что такие приемники позволяли слушателям во всех уголках Советского Союза, включая самые удаленные районы, принимать передачи советского радиовещания из центров страны. В этом смысле они были важной частью государственной программы по расширению доступа населения к советским средствам массовой информации.

169

Он был разработан в лаборатории Bell Labs в США.

170

Первым массовым переносным коротковолновым радиоприемником в Советском Союзе была «Спидола». Его производство началось на рижском радиозаводе ВЭФ в 1960 году.

Однако советские коротковолновые радиоприемники были разработаны не только для этого. Еще с 1950-х годов, со времен больших стационарных радиол, коротковолновое радио начало пропагандироваться в Советском Союзе как один из инструментов изучения мира, важный для образованного гражданина-интернационалиста. Такое отношение к коротковолновому радио отразилось, например, в дизайне советских радиоприемников того времени. Как и у зарубежных радиоприемников, на шкале настройки многих советских радиол, а позже и некоторых переносных «транзисторов» помещались обозначения не только диапазонов и частот, но и названия зарубежных, в том числе «западных», городов, на станции которых предлагалось настроиться, — наряду с социалистическими Прагой, Краковом и Будапештом здесь были буржуазные Париж, Стокгольм, Вена, Брюссель, Лондон, Милан, Страсбург, Кельн и так далее (Вашингтона, правда, никогда не было). Такое оформление шкалы не просто подогревало любопытство владельцев радиоприемников к зарубежному миру, особенно «Западу», но и давало понять, что приемник создан для настройки именно на такие станции и что для советского человека слушать их является вполне нормальным.

^{Рис. 19. Коротковолновый радиоприемник «ВЭФ-Спидола» (Рижский радиозавод, начало выпуска — 1960 г.)}

^{Рис. 20. Шкала радиолы «Фестиваль» (Рижский радиозавод, начало выпуска — 1959 г.)} 

Противоречивость в отношении государства к коротковолновому радио отразилась и в технических стандартах, согласно которым было организовано производство советских радиоприемников. Например, многие советские переносные радиоприемники имели две модификации — один вариант «внутренний», для продажи в стране, а второй, «экспортный», для продажи за рубеж. Внутренний вариант приемника содержал только часть коротковолновых диапазонов, начиная с 25 метров и длиннее (31, 41 и 49 метров), но не содержал четыре наиболее коротких диапазона (11, 13, 16 и 19 метров). А экспортный вариант того же приемника содержал все диапазоны. Причина такого отличия двух модификаций лежит в пересечении физики с идеологией. Четыре наиболее коротких диапазона, которые отсутствовали в приемниках, продающихся в советских магазинах, предназначены в первую очередь для приема наиболее удаленных радиостанций в дневные часы (связано это с физикой распространения электромагнитных волн [171] ). Вводя это ограничение, Советское государство облегчало себе задачу контролировать доступ слушателей к зарубежному радиовещанию: во-первых, было меньше диапазонов для приема западных станций, во-вторых, становилось легче глушить какие-то станции на оставшихся диапазонах. Однако мера эта была половинчатой: прием далеких зарубежных радиостанций на диапазонах, которые оставались доступны советским гражданам, был тоже вполне возможен. Более того, диапазоны 25 и 31 метр (которые на обычных советских приемниках имелись) являются в принципе наиболее распространенными в мире диапазонами для зарубежного радиовещания.

171

Напомним, что короткие радиоволны отражаются от слоев ионосферы, затем от земли, и так по многу раз, с легкостью огибая Землю. В разнос время суток и в разных погодных условиях уровень ионизации в ионосфере и высота ионосферы над Землей меняются (из-за меняющейся интенсивности солнечного излучения). Днем интенсивность ионизации возрастает и в ионосфере появляется несколько слоев; это меняет способность то одних, то других коротких волн отражаться от нее. Одним из результатов этого является то, что в солнечную весеннюю погоду, например, особенно хорошо слышны дальние станции в диапазонах 11–19 метров.