Это было у моря
Шрифт:
Санса едва заметно улыбнулась — какой-то лунной, скользящей жутковатой улыбкой.
— Спасибо, тетя. Как-то захотелось перемен. И еще — мне надоело быть полосатой. Либо одно, либо другое. Нельзя вечно разрываться надвое.
— Да, ты безусловно права. Садись, ешь. За обедом у тебя, похоже, не было аппетита. На меня, например, после стрижки всегда находит дикое желание есть сладкое. А сегодня на третье — пирог с вишней. Так что давай, навёрстывай.
— Конечно, спасибо.
Ужин прошел в молчании, лишь к пирогу народ развеселился, особенно младшие. Санса, надо отдать ей должное, ела с аппетитом, но в разговоре не участвовала. После еды, она,
— Идите-идите. Мы тут сами. И детей тоже положим.
— Санса, пойдем, мне надо с тобой поговорить.
Девочка кинула на Лианну обреченный взгляда и послушно поплелась наверх. За ними было пошла и Арья, но, вспомнив общение и встретив очень возмущённый взгляд Брана, со вздохом остановилась и спустилась обратно в холл. Зло напялила куртку и крикнув:
— Ну и пожалуйста, я иду гулять с собакой! — решительно выволокла упирающуюся Ним на заснеженный двор. К двери подошли Луна и Солнце, терпеливо ожидающие своей очереди. Рейегар подождал, пока Арья отойдет от дома — понимая, что любой, кто подвернется недовольной девчонке под руку, так или иначе огребет, — и одевшись, тоже вышел в ночь. Луна и Солнце резво поскакали по следам Ним. Арьи и след простыл. Рейегар тихонько свистнул и послушные борзые вернулись к крыльцу. На сегодня ему было достаточно бесед с представительницами рода Старков. Спор с женой встревожил его и дал кучу материала для осмысления. Рейегар двинулся в противоположную от следов Арьи сторону, размышляя о своём диалоге с Клиганом, прокручивая каждое слово, задаваясь себе вопросами, что бы сделал его собеседник, дай ему Рейегар полную свободу действий. И что бы из этого вышло, самое главное…
4.
Лианна зашла в комнату племянницы и села на кровать. Санса устроилась на подоконнике — у нее была общая с сестрой слабость сидеть с задранными ногами, прижимая колени к груди.
— Итак?
Санса вопросительно взглянула на тетку, и та вновь поразилась, какой у девочки безжизненный взгляд и какие темные круги под словно выцветшими потухшими глазами. С утра, когда она приехала от подруги — вид у нее был конечно бледноватый и не выспавшийся — но чтобы так… Нет, это все произошло после прочтения ею этого треклятого письма.
— Может, все же расскажешь?
Девочка воздохнула и отведя взгляд, нехотя промолвила.
— Да не о чем рассказывать. Тетя, вы, наверное, уже все знаете и так. Арья не умеет держать язык за зубами, да и Бран…
— Ты права: в общих чертах знаю. В очень общих.
— Хорошо. Я бы дала вам это письмо — но не могу. Я его сожгла.
— Зачем?
— А на что оно мне? Раз все кончилось, мне нет надобности хранить его письма. Я бы вернула их ему — но не знаю, куда. Так что лучше все сжечь. Чтоб не терзаться и не перечитывать. Мне надоело страдать попусту. Толку все равно ноль.
— Это да. Но ты не допускаешь…
— Что? Что он наврал, как сказал Бран? Да какая теперь разница?
Теперь пришла очередь Лианны удивлённо смотреть на племянницу.
— В каком смысле? Что ты имеешь в виду?
— Да вот что. Если он бросил меня из-за женщины — как написал — то он просто скотина. Дурная, безмозглая и грязная. И зачем мне тогда все это надо? Значит, не было никакой любви, а была только похоть — как говорила Серсея. Это мне не интересно. Таких товарищей — свистни — набежит туча, как мотыльков на лампу летним вечером. Вон Гарри — или тот же Грейджой из школы. Один другого стоит. А мне и вообще не надо. Пока.
Лианна выслушала все это, с ужасом отдавая себе отчет, что прав был Рейегар: девочка становится жесткой и циничной. И есть повод.
—
— Что, если он написал это ради очередной благой цели? Если солгал, блефуя, как и говорит Бран? Тогда еще хуже. Тогда он подлец. Потому что только подлец пойдет на такое чтобы избавиться от любящей его женщины — и неважно, какая там преследуется цель. Потому что врать партнёру — последнее дело, а врать так жестоко — просто гнусно. Страшно себе представить, что в голове у человека, совершающего подобный жест. Я не знаю. По всем параметрам выходит, что я его совсем не знаю. Что все это время я принимала желаемое за действительное. Наделяла его чертами, что не были ему свой свойственны. Потому что человек, которого я любила — которому доверяла — никогда бы так не сделал. Не для того, чтобы меня пожалеть — а просто не смог бы. По своей природе. Значит, природу его я не разгадала. А просто обманывалась, дурила себе голову. И зачем мне тогда себя теперь терзать? Я его не знаю. Этот человек — чужой. Ни друг, ни враг — а просто незнакомец. А из-за незнакомца я переживать не буду. И так хватает неприятностей. Пусть себе идет, куда ему надо. Он все время туда рвался, если вдуматься. С самого начала это я его уговаривала, соблазняла, почти шантажировала. Теперь понятно, почему. Он сыграл свою роль — ну, хорошо. Жалко только, что на это ушло так много времени, и что цена была столь высока.
Глаза у Сансы вдруг загорелись такой ненавистью, что Лианне стало не по себе. Она, верно, думает о родных. Вспоминает о том, что не успела уберечь мать. На самом деле, из объяснений адвокатов, Лианна поняла, что ни Клиган, ни Санса ничего толком сделать бы и не смогли. План был разработан Бейлишем, и причем давно, а отсутствие Сансы лишь ускорило процесс. Но девочка, похоже, этого не понимает, винит себя и их с Сандором историю в том, что случилось с матерью и братом…
— Санса, послушай, а если бы ну предположить, что кто-то его убедил — ну подтолкнул к этому решению — к разрыву и последующему шагу с письмом? Это бы что-то изменило для тебя?
— Нет. Еще хуже. Значит, он мало того, что подлец — так еще и тряпка. Это классное сочетание! Слабак, что увиливает от любой ответственности за свои поступки, в душе держит планы — и ждет подходящего случая, чтобы было потом на кого свалить всю эту гадость: «Вот я бедненький, меня вынудили — жизнь, тяжелое детство, плохие люди, скверная погода — а я не виноват! Теперь пойду напьюсь и пожалею себя! Вы знаете, тетя, какой он алкаш? Он бухал каждый день — а я терпела, все думала: это потому что он одинок, и Баратеоны его унижают. Что стоит ему вырваться из порочного круга, и он перестанет. А он при первой же возможности, при первом же самом мелком негативном опыте бежал надираться. Это так скучно. Я так устала от него! Я так устала от всего этого! В одном этот товарищ был прав — мне не стоит даже жалеть обо всей это дряни. Стоит жить своей жизнью — соответствующей шестнадцатилетнему возрасту. Друзья, школа, будущее. По крайней мере, у меня оно есть. Мне все время про это долдонили — ну и вот, я, наконец, поняла! А что касается мужчин — сейчас вообще не до того. Вот школу закончу — а там колледж, ну и вообще. Да каждый вокруг будет лучше. Даже Зяблик — и тот чище. Искреннее. По крайней мере он за мной бегает — не я за ним. Уже большой шаг вперед.
Санса засмеялась странным, неестественным смехом и Лианна подумала, что как раз к этому-то она и не была готова. Готова была к слезам, к тоске, — но не к этой отчаянной, жесткой безжалостной и безнадежной реакции, И что странно — все причины, побуждения и поступки Санса подлавливала верно — только выводы делала в соответствии с этой новой, выбранной ролью. И это пугало больше всего. Лианна вдруг почувствовала себя девочкой — пред этим неприкрытым цинизмом и горечью — словно перед ней была не шестнадцатилетка, а прожжённая жизнью старуха. Она не знала, что сказать. Поэтому просто предпочла промолчать, совершенно бессознательным жестом прижимая обе ладони к животу, словно прикрывая от этого жгучего потока разочарования своего нерожденного малыша. А Санса закончила смеяться и деловито встала, словно вспомнив что-то, подошла к столу и взяв оттуда какую-то бумажку, сунула ее в увесистый мешок, что валялся посреди комнаты.