Это было в Коканде
Шрифт:
– Что вы хотите?
– перебил его Муратов. Он боялся, как бы Сашка не оборвал Мамедова.
– Мы запишем, Запиши, Саша, ихние требования!
Он кивнул Лихолетову. Сашка развалился в мягком кожаном английском кресле. Вынув из штанов огрызок карандаша, он важно записал под диктовку министра:
"Туркестан должен быть автономным, власть в Туркестане должна быть передана в руки временного правительства, то есть правительства Кокандской автономии. Частная собственность на землю, орудия и средства производства остается неприкосновенной.
Муратов воспринял всю эту программу как нечто естественное. Ни одним жестом, ни одним движением глаз не выдал себя. Да вряд ли он и задумывался над тем, что говорил Мамедов. Только два первых пункта как будто поразили его. Взяв из рук Сашки бумагу, он указал на эти пункты Мустафе.
– Этого хотим не мы, а население, - сказал Мамедов, пожав плечами.
– Ах, население!
– Муратов улыбнулся.
Скрипнула дверь. Из коридора в кабинет вошел другой член правительства, хлопковый фабрикант Давыдов, и резко спросил Мамедова:
– Кончили?
Мамедов, сморщившись, объяснил ему. Давыдов махнул рукой:
– Бросьте! Какие требования? Какой мир? Что это за люди?
Муратов предъявил мандат от имени железнодорожников. Давыдов, едва взглянув на бумажку, скомкал ее:
– Со стрелочниками я не разговариваю. Мириться не будем. Ясно?
Муратов не ожидал такого натиска.
– Фактически, значит, - ответил он Давыдову, несколько оробев, хотите гражданскую войну? Ведь и ваши бедняки не за вас!
– Об этом не беспокойтесь, господин бедняк!
– отчеканил Давыдов.
Сашку будто сдуло с кресла. Он подпрыгнул и очутился около Давыдова.
– Благодари бога, Змей Горыныч, что я нынче дипломат!
– сказал он.
Он хотел плюнуть на ковер, прямо под ноги Давыдову, но воздержался и проглотил слюну. Это вышло смешно, но никто этого не заметил, никто не рассмеялся. Напялив папаху на лоб, Сашка молча, насупившись, вышел из кабинета. Муратов вежливо раскланялся с обоими министрами и на пороге кабинета даже махнул им рукой.
Делегаты вернулись в крепость ни с чем. Там был уже организован ревком. Ревкомовцы послали по железнодорожному пути разведчиков, чтобы они откуда-нибудь из окрестностей, километров за сорок от Коканда, где сохранилась еще телеграфная связь, дали телеграмму в Ташкент о помощи. Разведчикам было поручено сообщить, что советский Коканд в опасности.
18
Наступил холодный вечер. Узкие переулки Старого города опустели. Даже там, где горели тусклые огни керосиновых ламп или пылал очаг, свет все равно не проникал наружу. Каждый дом был маленькой крепостью, с окнами во двор. Высокие, выше человеческого роста, глиняные дувалы окружали дома.
Внутри чайханы, сквозь большие, давно не мытые стеклянные окна, в синем тумане видны были люди, сидевшие на деревянных нарах, покрытых пыльными и рваными паласами. Над дверью висел масляный фонарь.
Юсуп толкнул дверь.
В углублении глиняного пола под очагом тлели уголья. Народ сидел кучками. У окна двое сражались в кости. Оборванный человек, тот самый, что появился сегодня утром в конторе на станции Коканд, грел над угольями руки.
Юсуп, выпив одну пиалу, попросил вторую. Оборванец посмотрел на него. Юсуп молча пригласил его сесть рядом с собой и попросил самоварчи подать чай гостю.
– Ты богат?
– удивился старик.
– Нет. Разве богатый сидел бы здесь?
– Да, сегодня хорошо иметь дом! Перестали стрелять. Сегодня очень тихо. Ты где живешь?
– У меня нет дома, - сказал Юсуп.
– Будешь спать здесь?
– Да. Много блох!
– Юсуп брезгливо дернул плечами.
Старик рассмеялся:
– Ты, верно, не привык к блохам? Да уж не в первый ли раз ты ночуешь в чайхане?
Юсуп покраснел. Он действительно впервые попал на ночь в чайхану. Несколько лет тому назад мать продала его Мамедову. Мустафа привез его из Бухары. Мальчик спал с лошадьми в конюшне. Кража (так он расценивал утренний поступок Дениса Макаровича) показалась ему смелым и ловким делом. Затем любопытство задержало его у станции. А дальше все вышло само собой. Аввакумов оставил лошадь в крепости. Юсуп не сопротивлялся. Вернуться домой без лошади и экипажа, быть брошенным в яму, с цепью на ноге... Зачем же? Он стал служить Аввакумову. Его послали на разведку в Старый город. Дали немного денег. Они были спрятаны у него в складке пояса.
Юсуп оглядел чайхану, поджал ноги и произнес тихо, сквозь зубы.
– Я тебе не отвечу, потому что молчание - украшение мюридов**.
Все в чайхане захохотали. В особенности смеялся один из гостей, молодой парень, красивый как девушка, Все его называли Сапаром. Он подошел к Юсупу и, щелкнув его пальцем по лбу, спросил:
– Кто тебя выучил этому?
– Люди.
– Люди? Слышишь, Абдулла? Люди.
– Парень подмигнул своему партнеру по игре и потом опять обернулся к Юсупу: - Значит, ты мюрид?
– Нет, я еще не мюрид, - ответил Юсуп игроку.
Старик Артыкматов, хлопнув себя по бедрам, обратился ко всем сидевшим:
– Ну, поздравляю вас, мусульмане, еще с одним мюридом! Может быть, ты будешь ишаном?** И объявишь джихад?**
Юсуп понял, что над ним начинают насмехаться. Но он решил не давать себя в обиду. Он приготовил кулаки.
– Я не буду ишаном!
– сказал он.
– Почему? Ума не хватает? Ты безбожник? Да уж не джадид** ли он? загалдели со всех сторон гости.