Это моя собака (Пять повестей для детей)
Шрифт:
Ирония судьбы
27 июля. Пал Палыч прав - я действительно кошмарный пес. Со мной беспрерывно что-нибудь случается.
Утром пошел на кухню и нечаянно уронил со стола тарелку с сырой печенкой. Сперва я хотел положить ее обратно. Но вдруг услышал - идет тетя Груша, она уже подоила Фросю. С испугу я подхватил печенку, и ноги сами понесли меня к заветному месту возле забора. Я даже подумал: какой прекрасный подарок несу я моему бездомному другу! Но вороны сидели там такой черной тучей и так орали, будто чуяли, какой
Я обозлился. И чтобы этим гнусным ворам ничего не досталось, проглотил всю печенку сам. Не получил никакого удовольствия, и только пузо у меня сделалось, как говорил тезка Пират, шире ушей.
Я решил отлежаться в кустах. Но как раз в этотмомент Витя позвал меня.
Я обежал сад, подошел к террасе совсем с другой стороны и увидел такую картину: тетя Груша стоит на крыльце и стегает Фому березовым прутом. Кот извивается и вопит дурным, не кошачьим даже голосом.
Потом, когда мы все сидели на террасе, без Фомы, тетя Груша сказала:
– Что с ним сделалось? Никогда кот не воровал. Молоко, мясо - все у меня стоит открытое. Да и как влезла в него такая пропасть? Не всякая собака столько съест!..
Все почему-то повернулись в мою сторону. Я тут же отвернулся. Потому что только сейчас понял, за что били несчастного Фому.
– Не имеете права подозревать ни в чем не повинную собаку!
Это сказал мой добрый хозяин Витя. Онвзял меня на руки и унес в комнату.
Мы молча сидели там до тех пор, пока все взрослые не ушли из дома. Тогда Витя пристегнул к моему ошейнику поводок и привязал меня к ножке кровати.
– Ну, сэр, вам понятно, что вы наказаны?
Когда Витя говорит мне "вы" и "сэр", я знаю - дело плохо.
– Так вот, - продолжал Витя, - за мелкий и недостойный разбор вы просидите на привязи весь день и всю ночь.
Я пополз к нему на животе, перебирая передними лапами. Я лизнул тапочку моего хозяина, но он отдернул ногу.
– Можете не стараться. Мне противно вспомнить, с каким раздутым пузом вы явились на террасу. Мне отвратительно вспомнить, с каким невинным видом вы смотрели, как бедный Фома расплачивается за ваш низкий поступок. Я все сразу понял. А теперь спрячьте ваш язык и уйдите под кровать. Сегодня вы мне неприятны...
В тот же день. Сижу под домашним арестом. И Витя ушел, даже не взглянув в мою сторону. На душе отвратительно.
Думаю о Фоме. И каюсь. Нахал я, нахал. Молоко у него вылакивал. Мышей перехватывал. Лаял на него и пугал дурацкими прыжками. Из-за меня он стал, наверное, презирать весь собачий род.
Собачья дружба
28 июля. Все еще сижу. Один. От скуки пишу. Интересно, кто это скребется под окном? Ба! Ватутька! Выпучила на меня глаза.
– Что делаешь?
– Пишу.
– Врешь! Собаки не пишут.
Я издали показал Ватутьке тетрадь - дальше не пускал поводок.
Она опять не поверила:
– Не морочь мне голову. За Витину тетрадь тебе опять попадет!!
Я понял, что убеждатьее бесполезно, просто рассказал ей, почему и за что наказан. Это она поняла сразу.
Ватутька убежала. Я опять остался один. Но ненадолго, в окне появилась чья-то голова и спросила басом:
– Нашкодил?
Я сразу узнал тезку Пирата и рванулся к нему, но поводок меня не пустил.
– Сидишь? Надолго тебя?
– Он сразу уловил смысл всей картины.
– До утра, - вздохнул я.
– Это что!..
– Шмыгнул он носом. А я, братец, завтра сажусь обратно на цепь...
– Зачем?!
– изумился я.
– Хозяин нынче меня издали увидел. Погрозил кулаком. Пора...
– Бить будет?
– Разок вложит... За побег... Для острастки... Зато я душу отвел, пожил на воле... Придешь ко мне?
– Приду, - обещал я.
Как не навестить тезку, если он опять садится на цепь?!
– Тебе, может, надо чего?
– спросил он.
– А то я пойду.
"А чего мне надо? У меня все есть", - подумал я, но тут вспомнил:
– Слушай, если увидишь Одноглазого, скажи - пусть приходит сюда. Я упрошу хозяев, чтобы взяли его к нам. Навсегда. Скажешь?
Тезка Пират долго сопел, двигал ушами и, наконец, сказал:
– Пустое дело затеял. Поздно. Теперь Одноглазого, если примут к себе, так разве что волки... Вот так... Ты - славный пес... Приходи. Буду ждать тебя, друг...
Ну вот, и еще один пес сказал мне это прекрасное слов "друг". Теперь у меня двое друзей.
В окне опять появилась голова.
– Привет, песик. Твой тезка сказал мне, что тебяпривязали. За что?
Черный Дьявол! Я чуть не свалился со стула, опешил и застыл с разинутым ртом.
– Не надо меня бояться, - сказал он, - собаки умеют помнить доброе.
– Я не боюсь, - наконец пролепетал я.
– Только сегодня... Но вороны...
– Знаю, - кивнул черный пес.
– Уже второй раз эти наглые птицы воруют у меня еду...
– Ты знаешь и про тот?
– Конечно. Все это время я следил, чтобы с тобой не стряслось беды... Я сам был такой, как ты... Когда-то...
– А как тебя звали тогда?
– спросил я.
– Забыл... И не хочу вспоминать...
– ответил он, помедлив.
– Зови меня Черный Дьявол. Прежнее имя мне уже не подходит... И прощай опять, друг, идут твои хозяева...
Он исчез. А я стал рваться, как сумасшедший, и лаять - ведь я ничего не успел ему сказать.
Когда вечером в нашем доме все уже заснули, я услышал, как кто-то тихонько скулит под окном. По голосу узнал Ватутьку и тоже тихонько проскулил, в том смысле, что, мол, у меня все в порядке, спасибо. Потом мысленно проводил ее до нашего секретного лаза в заборе.