Это не любовь
Шрифт:
«Что-то не так? Вы на меня злитесь?».
Но он не ответил.
В смятении она направилась назад, решив про себя, что спросит тогда в лоб, почему он так гневается. Но по пути её вновь перехватил тот чернявый:
– Куда так спешишь, моя хорошая? Пойдём ещё потанцуем?
– Натанцевалась уже, спасибо, – Юлька попыталась высвободить локоть, но «чернявый» не отступал.
– У-у, как скучно… А у меня для тебя сюрпри-и-из. – Он многозначительно улыбнулся и поднял указательный палец вверх. – Во! Слушай!
Местный ди-джей, который прежде
– А следующая песня прозвучит для очаровательной девушки Юли. Это музыкальный подарок от Руслана, который от тебя, Юля, просто без ума!
И полилось:
"Твои карие глаза, твои сладкие уста…"
– Танцуем? – довольный он потянул её за руку в сторону танцпола.
– Говорю же – нет. Спасибо, конечно, но не хочу. Да отпусти ты! – Юлька высвободилась.
Руслан вновь потянулся к ней, она шагнула назад и тут же ощутила, как кто-то крепко сжал её руку чуть выше локтя. Оглянулась – Анварес. Смерил сначала её убийственным взглядом, затем посмотрел на незадачливого Руслана так страшно, что, казалось, на месте испепелит. Тот как-то сразу всё понял и без возражений ретировался.
Анварес, не выпуская руки, потащил Юльку на выход, словно провинившегося ребёнка.
– А с ними попрощаться? – залепетала она, семеня за ним следом в тесный и прокуренный холл.
В ответ он лишь окатил её ледяной яростью, не сказав ни единого слова.
Потупившись, она выудила из рюкзака номерок, сунула гардеробщице. Попрощаться, решила, можно и смской. Гораздо больше беспокоил её Анварес – таким она его никогда не видела и не понимала, как себя с ним вести.
В машине, пока ехали, висело всё то же гробовое молчание, от которого у неё мелко дрожало внутри. Ещё бы не дрожало – от Анвареса буквально исходили волны гнева.
Юлька искоса бросала на него взгляды, он же сосредоточенно смотрел только на дорогу.
«Куда он меня, интересно, привезёт? – гадала. – К себе или к нему?»
Хотелось, конечно, к нему. Даже к такому, сердитому и неприступному. Но пикнуть она не смела. Одна надежда – до закрытия общежития оставалось четверть часа. Не бросит же он её на улице.
91
Нет, Анварес сразу и без всяких вопросов повёз её к себе.
Юлька, узнав маршрут, выдохнула облегчённо, пытаясь скрыть радость.
Однако и дома он оставался таким же. Молча впустил её, разделся, прошёл в ванную – вымыл руки, прошёл в спальню – переоделся.
Юлька так и топталась в прихожей, вдруг застеснявшись.
Наконец он снизошёл:
– Так и будешь стоять на пороге? – в голосе отчётливо звенел металл.
– Вы на меня злитесь? Что я опять не так сделала?
Он ответил не сразу, сначала впился в неё острым, как бритва, взглядом, словно пытался понять – действительно ли она не понимает. Потом произнёс:
– Ты для чего меня позвала?
– Так ведь поужинать вместе, – удивилась она.
Теперь в его взгляде явственно читалось: ты и правда дура или
– А что ж всю группу не позвала заодно?
Юлька сморгнула. Затем её осенило:
– Так вы из-за Рубцовой рассердились? Но она и так в курсе. Вы же сами у неё про меня спрашивали! Звонили мне с её телефона. Она же не дура, догадалась. И не бойтесь, она никому не расскажет.
– Ты поставила меня в идиотское положение. Мои неформальные отношения с тобой – это уже переходит все границы дозволенного. Такого не должно быть. Нельзя так. Но в этом виноват только я, конечно… Но пьянствовать со своими студентами – это уж вообще ни в какие ворота.
– Но вы же не пили. Рубцова, кстати, тоже. Так что…
Юлька осеклась под его тяжёлым взглядом. Опустила голову, но почти сразу вскинула и с вызовом спросила:
– Вы меня стыдитесь?
– В смысле?
– В прямом. Вы высадили меня тогда за полкилометра от общежития. Чтоб никто вас со мной не увидел? И сегодня… предложили встретиться подальше от института. Тоже поэтому?
– Я бы не назвал это так, – уже спокойнее ответил Анварес. – Я не стыжусь тебя. Я стыжусь себя.
– Не понимаю…
– Что тут непонятного? Я – твой преподаватель. Я не имею права заводить отношения со своими студентами.
– Разве это противозаконно? Я же совершеннолетняя.
– Помимо уголовного кодекса в обществе существуют так же этические нормы. И вот это всё – просто аморально.
– Что ж вы тогда продолжаете со мной общаться? Вы ведь могли и отказаться, когда я вас позвала, раз это так аморально…
– Мог бы… – согласился он, затем отвёл глаза и процедил тихо: – Да вот не смог.
Потом вновь посмотрел на неё с какой-то горечью, досадой или даже болью и неожиданно спросил:
– Что это ещё за Руслан? Это тот, что отирался рядом с тобой?
– Эм… ну да, – растерявшись от резкой перемены темы, промолвила она. – Просто какой-то парень незнакомый.
– Незнакомый? – вскинул он бровь. – Мне показалось, вы успели познакомиться.
– Неужто ревнуете? – ей аж приятно стало, но ненадолго.
– Ты… – Он плотно сжал губы, крылья носа дрогнули. Казалось, ярость вспыхнула в нём с новой силой, так внутри и клокочет, и он с трудом заставляет себя сдерживаться. Несколько раз шумно выдохнув, он, видимо, справился всё-таки с порывом и холодно произнёс: – Такие вещи вызывают у меня… брезгливость.
– Какие такие? – запальчиво спросила Юлька.
– Когда девушки настолько себя не ценят, что знакомятся в сомнительных кафешках с сомнительными типами, не думая о неприятностях, дают им всякие авансы, а потом ещё удивляются…
– Я с ним не знакомилась! – Юлька почувствовала, как вспыхнуло лицо, как нестерпимо зажгло щёки и уши, как перехватило горло от стыда, от возмущения и обиды. – Он просто пригласил меня на медленный танец и спросил, как зовут.
– И это не знакомилась? А знакомилась – тогда что? – он и правда смотрел неприязненно и холодно. – Подойти и сразу поцеловать?