Это не я!
Шрифт:
Часть 3. Любовь нечаянно нагрянет,
когда её совсем не ждёшь…
Глава 1.
Не знаю почему, но я торопился. Что-то подстёгивало меня, беспокоило, ныло как больной зуб. Я раздраженно хлопнул себя рукой по бедру, маскируя это тем, что сбил ладонью какую-то пыль со штанины. Потом суета сборов и прощания меня немного успокоила и настроила на более мирный лад.
— Ну, давай щёчку, маленькая, — вкусно поцеловав Алёнку, я обнял маму, погладил по предплечью сестрёнку и крепко пожал руку отцу. — Пора мне. Я погнал, а то там столько работы осталось! Надо после этой войнушки всё поместье в порядок приводить.
Немного преувеличивал, точнее, врал, попросту говоря. На Иссхоре, после моего финального выступления на Арене, когда пришлось ставить жирную точку в попытке "безденежных донов" и бесталанных магов отжать у меня Башню "Семь углов", меня ничего особенного не ожидало и не требовало моего немедленного присутствия, но зудело в душе что-то… А что — я не мог объяснить.
— Ну, побёг я, семья… Жаль, барышни, что вы отказались у меня погостить. Вот батя с дядей Мотей как хорошо съездили! Сколько впечатлений, новых знакомств, новых замечательных приключений!
— Ага, со стрельбой. Спасибо, не надо! Нам бы что попроще: шопинг там, ювелиринг энд базаринг, турецкие бани с массажем, спа-салоны с огуречными масками и куаферы с маникюршами, — решительно отбрила мои поползновения мама. — Вот когда организуешь всё это, тогда и зови. А мы с удовольствием к тебе приедем, правда, девочки?
Девочки решительно кивнули, причём энтузиазм и предвкушающая улыбка мелкой племяшки меня насторожили. Алёнка на отдыхе опасней миномёта "Поднос" в бою, точно вам говорю! Ну, да ладно. Пора дергать.
— Ну, всё! Общий привет! До новых встреч у меня в Башне, мои дорогие! — Я помахал народу рукой, как Брежнев с Мавзолея демонстрантам на Первомае, поправил ремни тощего рюкзачка за спиной и решительно стаял из родительской прихожки в свою нору на плато Путоран.
***
А вот тут-то сразу всё пошло совершенно не так, как планировалось. Не успел я с ноги на ногу переступить и скакнуть дальше в портальный зал "Семи углов", как меня оглушил и враз нагнал целый мешок страху дикий, переливающийся всеми волнами от инфра до ультразвука, женский визг. Я испуганно присел и так, вприсядку, крабиком проскрёбся к краю валуна, прикрывающего мой портальный вокзал на Земле от чужого взгляда. Осторожно, но быстро выглянул и окончательно очешуел.
Представшая прямо передо мной, как театральная сцена из ложи бельэтажа, картина подавляла своей эпичностью, и заставляла от ужаса мой короткий ёжик подняться пышным, эффектным "Андеркатом".[29] Или "Дикобразом", каким. И поверьте, было от чего перепугаться вплоть до мокрых подгузников.
Только вообразите себе: метрах в пяти ниже и в семи дальше, я уже как-то говорил, что моя нора располагалась на склоне горушки, а перед ней лежал берег быстрой и узкой речки, весь покрытый валунами и булыжниками разнообразных размеров… Так вот, на этой самой каменной, серой сцене шёл последний акт короткой пьесы под названием "Маша и медведь", с маркером 18+ и выше, между прочим. Или Дуня какая это была, сейчас для меня её ФИО было абсолютно неважно. А важно было то, что эта вышеозначенная Дуня или Маша, курица бестолковая в утеплённом охотничьем костюме и куртке, расставив руки для того, видимо, чтобы побольше заглотать воздуха для визга, поливала неведомо откуда взявшегося мелкого ведмедя, который, видимо, пришёл на речку порыбачить и поймать одну-другую рыбку, местного гольца там или тайменя, воплями от 16 до 20000 герц и выше. У меня аж желудок заныл, и аппендикс жалобно завибрировал от этой акустической атаки. Но это ещё не все. Она ещё мелко перебирала ногами, как будто бежала на бесконечной ленте беговой дорожки тренажёра. Вопила и пыталась слинять, дура голосистая. Нет, так-то она была одета, но девка была явно голосистая…
Эта её суетливая чечётка, в конце концов, Машу-Дуню и подвела. Я ничего не успел сделать. Какое тут обращение к магии, когда её акустическое оружие перемешало в моей голове всё до состояния смузи! И это у меня — не самого, без ложной скромности, последнего мага планеты Иссхор. А уж бедный мишка! Как только по несчастному зверёнышу, на свою беду вышедшему к человеку, ударил бич ейного художественного ультразвука, то участь любопытного и доверчивого животного была решена. Он, простите, но сказать нужно честно и прямо, по-мужски правдиво, сразу присел, со звуком только что открытой бутылки шампанского жидко обделался и, прижимая уши к лохматой, нестриженной башке, на полусогнутых сделал прямо через лужу помёта несколько шагов назад, а потом развернулся и чесанул с такой скоростью, как, бывало, Василь Иваныч Чапаев степным орлом молниеносно налетал на беляков-каппелевцев. Только в противоположную сторону от местной сирены противовоздушной обороны. Гляди ты: зверь зверем, а понимание момента есть!
А эта уникальная голосистая девица, Маша или Дуня, легко бившая знаменитую когда-то Иму Сумак с её пятью октавами, тоже получила заслуженную награду. Переступая ножками и трясясь от испускаемого мощного визга как чихуахуа какая, девица доигралась: она чуть сдвинулась назад, под ногу ей попал качнувшийся камень, а там ещё у неё под ногами что-то валялось, то ли рюкзак, то ли резиновая лодка в чехле с длинным плечевым ремнём, она запнулась, бешено замахала руками, как будто требовала от меня заслуженных горячих аплодисментов, и вдруг рухнула навзничь как та рябина, которая всё хотела перебраться поближе к дубу. Убивающий всё живое в округе визг стих… Наконец-то! Голову немного отпустило, и в ней помимо моей воли буравчиком проковырялась и вылезла одна мыслишка: надо бы подойти к болезной и посмотреть, что случилось. Может, помочь ей нужно? Руки на груди скрестить, например?
Мой выход на сцену прошёл ровно: раскачиваясь на скачущих под ногами проклятых камнях как пьяный матрос, год не сходивший на берег, я судорожными скачками спустился вниз, к берегу, где и произошла жуткая трагедия со слабым на прямую кишку медведем, и кинулся осматривать местную солистку нганасанского[30] театра оперы и балета.
Делалось это просто. Пара слов, и лежащая девичья тушка раскрасилась зелёным, жёлтым и красным. Зелёного было достаточно много, вся спина была жёлтая, но внимание в первую очередь привлекала красная левая нога, копчик и красный затылок. Нога и копчик были в штанах, что мешало визуальному осмотру, но можно было вдумчиво пропальпировать пострадавшую. Жаль только некогда. А вот затылок это вполне позволял… Я вынул из-под её головы руку, — ладонь была вся в крови. Времени не оставалось, действовать надо было быстро.
— Эх, мать моя женщина… Придётся ведь спасать вокалистку, — пробормотал я и, ухнув, вскинул упакованное в зимнюю "Горку" тельце на руки.
***
— Кузька, кыш к чёртовой матери из-под ног в сторону! Видишь, я занят! — На ответственного работника портального зала в Башне "Семь углов" пришлось просто рыкнуть. — Пошли в портал голема, чтобы всё оттуда притащил, что я не смог взять. Руки, вишь ты, заняты… Я к Фаберже.
Портал на мгновенье моргнул, и я перешёл в Башню архимага. Подкинув на руках свою добычу, я мигом поднялся на примитивном лифте к спальне Ассарт-хана. Просто к ней было ближе, и она была прибранной и намарафеченой по полной программе, но пустой. Там я осторожно положил свой трофей на огромную постель и крикнул Фаберже. Впрочем, он уже был тут… Я и не заметил.
— Что случилось, Игорь? — немедленно спросил Хранитель.
— Всё потом! Ты лечить людей умеешь? Я знаю, как это делать, но ни разу не использовал лечащие конструкты. Опыта просто нет…
— Конечно, Игорь. За долгие годы мне не раз приходилось…
— Короче! У неё разбита голова, затылок весь в крови, и что-то с левой ногой и спиной. Это главное. Всё остальное подождёт. Приступай!
Фаберже споро подплыл к постели и молча замерцал. Затаив дыхание я наблюдал, как на разлёгшуюся девицу пошла волна невидимой глазом золотистой пыльцы. Так в парикмахерских брызгали мне на голову одеколоном из старого пульверизатора. Длилось это секунды, потом Фаберже пустил два таких же облачка на ногу лежащей в отключке барышни.