Этот жестокий замысел
Шрифт:
Я прижимаю пальцы к ране у ребер Коула. Его жизненные показатели низкие, а модули все еще не заработали, к тому же я не знаю, сколько энергии осталось у его панели. Он провел весь день на наблюдательном пункте под дождем, поэтому голоден и истощен. Если я выдерну этот осколок, то его тело исцелится быстрее, но и шансы, что он умрет, возрастут.
– Поторопись, кальмар, – просит Леобен, маневрируя между деревьями.
Коул заходится влажным кашлем, сотрясаясь всем телом. Его веки трепещут.
– Что… что ты делаешь?
– Шшш, – успокаиваю я. – Просто не двигайся. У тебя в боку
Он стонет и неловко ерзает. Его дыхание прерывается.
Если я буду тянуть дальше, то он все равно умрет. И от этой мысли сжимается горло. Я хватаюсь за окровавленный край металла, задерживаю дыхание и вытаскиваю его.
Он с хлюпаньем выскальзывает из раны, а следом начинает литься кровь. Коул напрягается, с его губ срывается крик, а тело вновь сотрясается от дрожи. Осколок по форме напоминает нож. Беспощадный, острый, размером с мой палец. Я бросаю его на пол, достаю один из шприцев и вонзаю его глубоко в рану.
– У вас там все в порядке? – Леобен поворачивает к нам голову. – Его жизненные показатели упали. Что ты?.. – Он замолкает, а затем его взгляд устремляется в заднее стекло джипа. – Проклятье! Похоже, это будет не так просто.
Я обхватываю Коула одной рукой, а другой зажимаю рану на его боку и смотрю назад. «Комокс» вернулся и теперь парит над лесом, а его прожекторы рыскают по земле.
– Я думала, они должны были приземлиться и вызвать подкрепление.
– Должны были, – дергая руль, бурчит Леобен. Мы съезжаем с гравийной дороги обратно в лес и теперь мчимся между деревьями. – Они не следуют правилам ведения боя, установленным в «Картаксе», и, уверен, используют ручное управление.
– Может, нам стоит остановиться?
Я приподнимаю руку и осматриваю рану на ребрах Коула. Он продолжает истекать кровью.
– Коул ранен, а нам некуда бежать…
– Я не для того последнюю неделю прожил в грязи, чтобы сдаться сейчас, кальмар, – кричит Леобен.
Мы взбираемся на склон и начинаем спускаться по камням. От тряски меня бросает из стороны в сторону. Я хватаюсь за спинку сиденья Леобена, чтобы поймать равновесие. Пока мы несемся по зарослям кустарников, «Комокс» ревет над нами, а его прожекторы пронзают темноту. Коул откашливается и пытается сесть.
– Коул, – выдыхаю я и крепче обхватываю его. – Не двигайся. Ты как?
Он кивает и пристально смотрит в заднее окно, а затем поднимает руку к цепочке на шее.
– Приманка, – шепчет он.
– Слишком рискованно, – кричит Леобен и выворачивает руль, направляя джип в лес. – Тем более мы можем от них оторваться.
– Что это значит? – спрашиваю я. – Что такое «приманка»?
Коул тянет за цепочку. Из-под воротника футболки появляется блестящий черный кулон. Дубинка. То же оружие, которым я воспользовалась, чтобы вырубить Дакса в Саннивейле. Она выбивает все панели гентеха в радиусе шести метров. Тогда, в Саннивейле, она не подействовала на меня, потому что моя панель еще не установилась, и сейчас мы тоже отключимся.
Если мы активируем ее, когда «Комокс» подлетит достаточно близко, она повлияет на пилотов.
– Ты сказал, что они используют ручное управление, – говорю я.
Коул кивает:
– Мы можем вырубить их. – Он приподнимается
Леобен качает головой и выворачивает руль, чтобы вернуть нас на дорогу.
– Слишком опасно. Если что-то пойдет не так, мы попадемся к ним в руки.
– Они дважды отправились за нами, Ли, – стиснув зубы, говорит Коул. Его лицо все еще бледное и блестит от пота. – А если все сработает, мы заполучим квадрокоптер. И вечером сможем оказаться на другом конце страны.
Леобен сжимает челюсти, а затем бросает взгляд на зеркало заднего вида. «Комокс» приближается к нам, а голуби с криками разлетаются в стороны. Мы никогда не сможем обогнать их на джипе. Они заставят нас взлететь на воздух еще одной ракетой. Или будут преследовать часами.
– Мы сделаем это, – говорю я и поворачиваюсь к Коулу: – Но я не оставлю тебя. Если они доберутся до тебя, то я буду рядом.
На мгновение мне кажется, что он начнет спорить, но Коул кивает.
– Черт побери! – взрывается Леобен.
Он качает головой, но снижет скорость и выруливает на поляну. Его дверь распахивается, но перед тем, как вылезти, он поворачивается ко мне:
– Шесть метров, хорошо?
– Беги, – сжимая дубинку в руке, говорит Коул.
Леобен вновь чертыхается, а затем выскальзывает из машины и уносится в ночь. Коул тянется к моей руке, а другой сжимает черный кулон. Джип сотрясается, а воздух наполняется ревом двигателей, когда «Комокс» начинает снижаться. Двенадцать метров, девять. Шесть метров. Они уже достаточно близко, чтобы активировать дубинку. Коул сжимает мою руку и смотрит мне в глаза.
А затем поворачивает кулон, и все погружается в темноту.
Глава 5
Когда темнота рассеивается, мне на мгновение кажется, что я лежу на диване Агнес под одним из ее одеял. Я чувствую запах лавандового мыла и слышу ее голос, словно она находится в соседней комнате. Звон кастрюль и тихие шаги доносятся с кухни. Я понимаю, что это маловероятно, но память сейчас подобна одеялу, в которое хочется завернуться. Возможно, тогда, проснувшись в ее доме, я в последний раз чувствовала себя в безопасности. Я знала, что она наблюдает за мной, варит чечевицу и напевает что-то себе под нос, а ее ружье стоит у стены. И в данный момент мне хочется затеряться в этом воспоминании, но я не могу отбросить чувство, будто что-то не так.
– Поднимайся, – голос, словно лезвие, врезается в воспоминание.
Я закрываю глаза, пытаясь вернуться обратно в дом Агнес. Туда, где полки заполнены едой и припасами. К женщине с тонкими седыми волосами и проницательными глазами.
– Поднимайся, черт возьми, – вновь требует более резкий и настойчивый голос.
Я открываю глаза, но не вижу никаких следов Агнес. Воздух холодный и тяжелый, а еще пахнет дождем. Я лежу на заднем сиденье джипа, задние двери распахнуты, а полуночное небо наполнено кобальтовыми огнями от голубиных крыльев. Леобен рядом, его белокурые волосы пропитаны кровью.