Этюды для левой руки (сборник)
Шрифт:
Рая Веселковская буквально через полгода в Канаду и уехала к своему профессору, молодому умному красавцу, кстати, а Гица исчез куда-то.
Эта повесть должна была быть еще и о том, как родители много работали, как папа наш ограждал нас, девочек своих, от стояния в очередях. Как дедушка присылал посылки из Одессы к Новому году, к дням рождения и к первому сентября с одеждой, купленной у моряков загранплавания, с фруктами, фломастерами – ого! – игрушками собственного производства, он ведь работал на фабрике игрушек, с хорошими книгами. И Линка, моя тетя, которую я всем представляю своей старшей сестрой, потому что какая же она тетя, на пару лет всего старше, присылала нам одежки очень красивые и всякие очень необходимые, а на самом деле абсолютно бесполезные штучки для девочек – браслетики, кулончики, заколочки, бантики. А мама наша просто ходила к соседке Доре и одевала нас «из посылки». И мы с сестрами эти красивые нездешние плащики, костюмчики и платья берегли и передавали друг другу по наследству.
Как у нас были разные семейные праздники, сюжетные дни рождения, где наш папка наряжался пиратом Сильвером, говорил хриплым, как бы прокуренным голосом (папка у нас никогда не курил), ходил прихрамывая, будто бы у него деревянная нога, играл с нами в разные игры, и еще как я не любила школу… Особенно обязательные противные ленинские зачеты, бесконечные построения и маршировки, обязательное участие в школьном хоре и безразмерные комсомольские собрания.
А потом меня взяли играть на синтезаторе в группу «Видлуння», где одноклассник Фимка делал вид, что играет на бас-гитаре, а на самом деле за кулисами играл Семен Филлипович. Это было, наверное, первое в истории шоу-бизнеса исполнение «под фанеру».
И еще как мы с подругой Мирочкой резали ладошки под влиянием прочитанных книг, где герои таким образом братались. И еще какой у нас был австрийский особняк. Когда нас выселяли оттуда, там, на том месте, потом построили исполком. И когда мы переночевали там последнюю ночь и выходили утром и мама очень была расстроена, туда привезли кран с таким страшным шаром-гирей на тросе. И не смогли разрушить дом, такой он был крепкий. И его потом обложили взрывчаткой и взрывали. Ду-ра-ки…
Словом, ничего особенного, ничего интересного, очень скучная получилась бы повесть. Так что ничего я не буду писать.
О, укроп, укроп…
Вчера очень потеплело. Вылезла погулять. Рядом с рынком сидела угрюмая женщина и приставала к людям: «Купи укроп!»
Вслед ругалась и сетовала. Старенькая и пьяная. Пучками продавать не хотела, хотела оптом за 24 гривны. Ну понятно, кто у нее купил укроп. Понятно.
Мы с укропом потом пошли смотреть на попугаев, амадин, мышек и хомяков. К Саше одному. Он всегда меня встречает вопросами: «Ну как Арсений? (Это кролик.) Ну как Иннокентий?» (Это попугай.) А еще: не хочете еще кого домой? Лааасковый… это «лааасковый» и про ящерку, и про ужа, и про мышь, и про черепаху, и про паука.
Пришла домой. Оделила укропом всех: маму, соседей. Сама порезала, заморозила, сложила в пластиковые коробочки. Забуду, как всегда.
Прощай, о, укроп, укроп…
Чуть позже
Конец ноября. Я в своем театре готовлю новогодний благотворительный бал: мороз, снег, елка, снежинки, то-се.
А у нас – вдруг опять чуть не лето. Артисты приходят в футболках и поют про Мери Крисмас. Все смешалось. Тепло. Трава – зеленая. Деревья голые. Птицы ошалели, галдят растерянно: «Так шо делаем?! Так да или нет?» Белки, ежики только плечами недоуменно пожимают: «Мол, ну вааще…» Говорят, медведь на границе, на нейтральной полосе, втыкает в календарь и репу чешет: «Мол, не понял, пацаны, не по плану все, спать – не спать. Как бы не вляпаться… Учтите, как пойду шлендрать зимой – вам же хуже».
Но признаки осени налицо. К нам домой, как перелетные птицы, потянулись одинокие голодные коты и собачки разных пород, расцветок и размеров…
Каждое утро приходит черный кот. Черный-пречерный с фиолетовым отливом. Нос черный. Глаза глубокие – черные. Все – черное. И на всем этом ночном фоне – белые густые длинные вибриссы. Деликатный. Приходит, смотрит в сторону, сядет, молчит. На ласковые призывы – презрительно щурится. С опаской поест, исчезает. Как будто растворяется. Условное его имя Примус. Ну, во-первых, он этой осенью первый. А во-вторых, так он себя ведет: не орет, не требует, типа, сидит, починяет. Уважаю. А сегодня пришел рыжий. Толстый. Шкура велюровая. Рыжий-прерыжий! Тело очень рыжее, а голова – ну прямо совсем огненная, еще рыжее, чем тельце. Прямо чемпион по рыжести, такой кот. Зато общительный.
Я ему слово, он мне – три. Я ему – красавец ты, а он – а ты, ну загляденье прямо, особенно с куском курицы в руке… И на колени лезет, бедолага, и под руку вползает ласкаться, и пузо подставляет, чтоб чесали… Предатель. Тотальный предатель. Он ведь явно домашний. И там его тоже тщательно гладят, тискают тому пузо, обзывают ласковыми словами. А он там пожмурится и прямым ходом в другой дом, к другой миске. Мужчина…
Чуть позже синицы и воробьи начнут требовательно стучать в окна – повесим кормушки.
Осеннее перемирие. Все должны перезимовать.
Вот я и говорю… Вздыхаю тяжело и говорю:
– О, укроп, укроп…
У соседей
У соседей по дому идет грандиозный тотальный ремонт. Они снесли стены, они перестраивают все. И ночью там остается один приезжий издалека рабочий. Там, в той половине дома, огромное пространство, совсем пусто, и от этого гулкое эхо. И этот вот рабочий вдруг ночью… чихает.
Был у меня один позорный факт в биографии: выстрел пушки застал меня в туалете Петропавловской крепости. Моя британская группа очень веселилась, когда я выскочила оттуда бледная и в расстегнутых портках. Так вот, по сравнению с чихом моего соседа в пустой квартире выстрел пушки в Петропавловской крепости был чихом котенка.
Камасутра
Ну не могу уже… Черт меня понес в это жюри! Открываю файл. «Он вышел из дома. Шел дождь». Закрываю файл. Так нельзя начинать. Нельзя, сосем нельзя. Я не знаю, как надо, но не так. Хочу почитать что-то, где так не начинается. Открываю другой файл: «Шарлин закурила и сквозь дым сигареты и накрахмаленные старинные гардины…» Уыыыыыы… Ну а уж вот это вообще: «Был первый день июля…»
Мой редактор говорит на это: «А ты прочти восемнадцатую и девятнадцатую страницы. Если пойдет, читай все».
Я так и сделала – прочла восемнадцатую, потом девятнадцатую, потом честно прочла до и после…
Вот… Непорочные бандиты борются с продажными милиционерами…
«Он резко развернулся, присел, прикрыв ее правым боком, выхватил пистолет левой рукой, прищурил правый глаз и выстрелил с левого колена…»
Это не детектив. Это Камасутра какая-то.
Мужики
Приехали гости, военные летчики, друзья мужа. С семи утра плотно сели общаться, сначала кофе с коньяком, потом отдельно коньяк, потом завтрак с коньяком, потом обед с коньяком. К двум часам дня в дискуссиях родилась истина – во всем виновата Африка, оттуда все беды. Пока я варила очередную порцию кофе, мужики успели назначить нового министра обороны Мозамбика.