Этюды о конце света. Как умирала империя и рождалась Европа

Альбрехт Татьяна

И царственно-синие женские взоры… и струны,

Которыми скальды гремели о женском величьи.

Кипела, сверкала народом широкая площадь,

И южное небо раскрыло свой огненный веер,

Но хмурый начальник сдержал опененную лошадь,

С надменной усмешкой войска повернул он на север.

Николай

Гумилев. Варвары

Битва при Араузионе – первое большое столкновение Рима и германцев

6 октября 105 года до н. э. армия Римской республики потерпела одно из самых сокрушительных и унизительных поражений в своей истории.

Точнее, даже не так. Две римские армии были фактически полностью уничтожены, их знаки отличия захвачены и поруганы, пленники убиты. И сделала это не армия великой державы, например, Парфии, а «презренные варвары» – союзное войско кимвров, тевтонов, херусков, маркоманов, амбронов, тигурнов и, возможно, гельветов.

До этого поражения римляне практически ничего не знали о «северных дикарях», да и не хотели знать, так как не принимали их всерьез. Конечно, эти длинноволосые бородатые великаны (средний рост германцев был значительно больше среднего роста римлян), одетые в одни лишь шкуры, примитивно вооруженные, внушали некоторое беспокойство своим внезапным появлением из лесов будущей Германии и многочисленностью. Но то, что они могут представлять серьезную угрозу, заносчивым победителям Карфагена и Эллады сначала даже в голову не приходило.

Хотя внезапности никакой не было. Во II веке до н. э. началась первая волна большого исхода германцев из Скандинавии, пионерами которого и стали кимвры с тевтонами. Но это было так далеко на Севере, что Республика ничего об этом не знала и знать не желала. Впрочем, пришельцы тоже мало знали о Риме и не имели намерения с ним воевать, они просто искали новое место для поселения, уходя от истощения почв и наступающего похолодания.

В контакт с римлянами они вступили в 120 году до н. э., а в 113 до н. э., дойдя до Норика, вынуждены были взяться за оружие, потому что спесивые южане не позволяли им пройти по территории провинции. В битве при Норее германцы довольно быстро и эффектно объяснили римлянам, что не собираются выполнять их дурацкие требования, и двинулись дальше – в Галлию. Все дальнейшие попытки их остановить также оканчивались для римлян унизительными поражениями. Наконец, 6 октября 105 года до н. э. взбешенные бесконечным противодействием и заносчивостью низкорослых южан, еще не столь прославивших себя, чтобы внушать трепет (что гордым детям Севера Пунические войны, Сципион, битва при Пидне) германцы в междуречье Араузиона и Роны учинили им настоящий разгром.

События развивались так.

Навстречу пришельцам отправили экспедиционный корпус из двух армий под начальством проконсула Квинта Сервилия Цепиона и консула Гнея Маллия Максима. Военачальники еще в походе переругались и не нашли ничего умнее, как встать двумя лагерями на разных берегах Роны.

Вскоре после этого небольшой патрульный отряд легата Марка Аврелия Скавра был уничтожен авангардом врага. Плененный Скавр простодушно, с чисто римской спесью посоветовал германцам отступить до встречи с основными силами, за что был сожжен заживо. Консул Максим тем временем предложил стоявшему в нескольких милях на левом берегу Цепиону соединиться к его войску, но тот отказался, надеясь единолично покончить с нахальными «дикарями» и стать героем.

Даже пристрастные римские историки свидетельствуют, что германцы и союзные

им кельты не хотели воевать. Их вождь Бойориг вступил в переговоры с Максимом, обещая не трогать ничего римского, если им позволят пройти на юг. Но опять получил категорический отказ.

Тем временем Цепион, желая застать врага врасплох, решился на внезапную атаку. Типичный римлянин, он настолько не верил в военные таланты «варваров», несмотря на все предыдущие поражения, что был убежден: противник побежит от одной атаки римской пехоты. Но все получилось наоборот: враг не только не побежал, но окружил и полностью уничтожил войско проконсула, после чего взял приступом укрепленный римский лагерь. Консул Максим то ли не разобрался в ситуации, то ли не успел подготовиться к атаке. Доподлинно неизвестно. Но очень скоро его войско и лагерь тоже были разгромлены исполненными ярости германцами.

«Враги, захватив оба лагеря и огромную добычу, в ходе какого–то неизвестного и невиданного священнодействия уничтожили все, чем овладели. Одежды были порваны и выброшены, золото и серебро сброшено в реку, воинские панцири изрублены, конские фалеры искорежены, сами кони низвергнуты в пучину, а люди повешены на деревьях – в результате ни победитель не насладился ничем <…> ни побежденный не увидел никакого милосердия».

Таков рассказ Павла Орозия.

Простим ему непонимание германских обычаев и мировоззрения. Судя по описанию, германцы как раз получили полное удовлетворение от победы и горячо благодарили за нее богов и духов.

Численность армий противников – вопрос сложный (как всегда для столь отдаленной эпохи). Так как это было переселение, то в целом германцев и кельтов было больше, чем римлян. Но с ними были женщины и дети. Соответственно, количество боеспособных мужчин, видимо, было сопоставимо с общим числом легионеров.

В данных о потерях, понесенных римлянами, историки Вечного города расходятся. По Гранию Лициниану, который ссылается на современника событий Рутилия Руфа, погибло 70 000 легионеров и легковооруженных пехотинцев, что косвенно говорит о том, что всего было, видимо, 4 легиона, штатная численность которых и число союзников были увеличены из–за предыдущих неудач. По Ливию потери составляют 80 000, с учетом конной поддержки и снабженцев – около 112 000 (чаще всего встречающаяся цифра), a по Валерию Анциату – 120 000, из них 40 000 снабженцев.

После разгрома альпийские проходы, через которые можно было быстро пройти к Риму, остались фактически открытыми и незащищенными. Почти повторилась ситуация битвы при Аллии 390 года до н. э., когда галлы, таким же образом разгромившие римское войско, вторглись в Италию, дошли до Рима и осадили его сердце – Капитолийский холм. Над Республикой нависла реальная угроза. В Риме царила почти паника. Столь серьезные потери спровоцировали огромный дефицит в призывниках. Все жители Италии, способные нести оружие, присягнули не покидать регион.

Однако германцам и кельтам не нужен был Рим и его богатства, они искали земли для поселения. А потому спокойно разделились на три части и занялись своими делами. Первая часть под начальством Бойорига двинулась через романизированную Галлию в Испанию, вторая, ведомая Тевтободом – тоже в Испанию, но другим, южным маршрутом, третья, возглавляемая Геторигом, осталась в центральной Галлии.

Главный виновник поражения Цепион уцелел в битве, переправившись на другой берег Роны в лодке. Но, сохранив жизнь, он навсегда утратил честь. Когда он явился в Рим, народный трибун Гай Норбан обвинил его «в разгроме собственной армии». Проконсул с трудом избежал казни (хотя на от момент, думаю, он предпочел бы смерть позору), был лишен римского гражданства, имущества, оштрафован на 15 талантов золота (аттический талант весил чуть больше 26 кг.) и отправлен в ссылку в малоазийскую Смирну с изоляцией от семьи. В ссылке он и умер, одинокий и презираемый.