Этюды о конце света. Как умирала империя и рождалась Европа
Шрифт:
«Арбогаст сделал тираном Евгения, избрав человека, которому пожаловал лишь титул императора, а управлять империей намеревался сам».
Логика, конечно, в этом есть. Амбициозный франк не хотел никому уступать власть, просто ему надо было назвать императором хотя бы Евгения, римского аристократа, предположительно, даже принадлежащего к роду Флавиев. В те времена было еще слишком большой дикостью, чтобы варвар открыто правил Римом. Тем более, варвар из числа германцев, которых римляне по-прежнему считали дикарями. Арбогаст все это прекрасно понимал, но не собирался оставаться на вторых ролях из-за римских предрассудков. О его
Чтобы соблюсти хотя бы видимость законности и получить признание post factum, Евгений и Арбогаст направили посольство в Константинополь. Феодосий принял послов благосклонно, богато одарил, но определенного ответа не дал. Однако тайно стал готовиться к войне.
Учитывая, что армия Арбогаста была сильной, полководец пользовался большим авторитетом в войсках, гражданская война, да еще на фоне непрекращающихся проблем с Персией, германскими и гуннскими племенами на границах, была для империи, в общем-то, нецелесообразной и неуместной. Тем более, существовал прецедент мирного выхода из ситуации – в 383 году Феодосий признал узурпатора Магна Максима (правда, через пять лет сверг и убил его).
Но в данном случае дело для императора оказалось не только государственным, но и личным – Валентиниан II приходился родным братом его жене Галле. К тому же Магн Максим был знаменитым полководцем вполне римского происхождения, правил сам (и довольно неплохо, надо заметить), им не прикрывался нахальный варвар. А тут какой-то выскочка-франк, прячущийся за родовитым прихлебателем. Тем более, Валентиниан не раз жаловался дядюшке на Арбогаста, просил помощи и защиты от него. Феодосий наверняка чувствовал свою вину за то, что не вмешался вовремя.
И еще очень важным фактором, подтолкнувшим восточного императора к решительным действиям, был провозглашенный Евгением курс на возрождение язычества в Италии. Для ревностного христианина Феодосия, который, к тому же за 12 лет до событий издал «Эдикт о вселенской вере», объявляющий христианство никейскогого толка единственно дозволенной религией, это стало ударом в спину.
Так что война была делом решенным.
Тем не менее, Феодосий адекватно оценивал силы врага и, судя по всему, колебался. Феодорит и Созомен утверждают, что он даже послал евнуха Евтропия в Египет к монаху Иоанну из Фив за предсказаниями.
Иоанн предрек победу и Феодосий решился. Он оставил своим официальным преемником юного (17 лет) сына Аркадия под присмотром префекта Руфина и двинул войска к Италии.
Очень интересно, что среди полководцев Феодосия мы встречаем хорошо знакомые имена:
– Стилихон, заместитель командующего войсками;
– Гайна, командир готов-федератов;
Источники утверждают, что в отряд готов входил и Аларих из рода Балтов (что вполне логично, так как Аларих в числе других готских вождей служил императору после заключения федеративного договора 392 года), тогда еще мало
Какая изящная ирония судьбы в том, что трое будущих соперников сражались на одной стороне и именно благодаря победе Феодосия в этой войне смогли преуспеть в карьере.
Однако о самой битве.
В трудах христианских историков она отражена очень скупо, более всего в связи с «чудом», явленным по молитве благочестивого императора, которое якобы помогло одержать победу. Чудом стал сильнейший встречный ветер, резко снизивший видимость на поле битвы и очень мешавший войскам Западной империи. Правда, ветер никак не повлиял на неблагоприятный для Феодосия исход сражения в конце светового дня.
Подробнее всего саму битву описывает рассудительный язычник Зосим. Согласно его рассказу, события развивались так.
Обе армии встретились на берегах реки Фригид в предгорьях восточных Альп. В авангарде восточной армии стояли готы, которым больше всего и досталось – их десятитысячный отряд был практически полностью истреблен войском Арбогаста.
По свидетельствам хронистов сражение получилось чрезвычайно ожесточенным, пощады никто не давал и не просил.
Так что с обеих сторон потери были огромными: примерную численность каждого войска историки оценивают в 35–40 тысяч человек, обе армии потеряли около трети состава.
Ситуация складывалась не в пользу Феодосия, более того, его войско оказалось в ловушке, так как противники заняли горные высоты (Юлийские Альпы) в его тылу и мешали отступлению. Когда с наступлением темноты битва прекратилась, Арбогаст и Евгений считали себя победителями и даже начали раздавать награды наиболее отличившимся.
Однако вмешался Его Величество Случай в лице человека, ищущего личной выгоды.
Не знаю, какими соображениями руководствовался комит Арбицион, что он не поделил с Арбогастом. Но именно от него Феодосий получил послание, в котором комит сообщал, что перейдет (с подчиненным ему большим отрядом, разумеется) на сторону восточного императора, если тот пообещает ему звание и почести в его войске. Феодосий согласился, не раздумывая. Пергамента или папируса под рукой не оказалось, поэтому он написал ответ Арбициону на первой подвернувшейся дощечке и пообещал дать ему все, что тот просит.
Во всяком случае, так эту историю излагает Созомен.
Получив ответ, Арбицион помог войскам Феодосия незаметно подойти к лагерю Арбогаста и атаковать его в тот момент, когда расположившиеся на отдых воины не могли дать достойный отпор. Удалось прорваться внутрь к палатке Евгения и перебить его окружение. Сам узурпатор был схвачен и немедленно обезглавлен, после чего его войска прекратили сопротивление. Арбогаст бежал в горы, за ним выслали погоню, и полководец закололся, чтобы не испытать унижения плена и публичной казни.
Сократ Схоластик пишет об этом так:
«Это [поражение] произошло в шестой день месяца сентября, в третье консульство Аркадия и во второе Гонория. Виновник всего зла Арбогаст, два дня убегавший от преследования войска Феодосия, видя, что ему не остается никакого средства к спасению, умертвил себя собственным мечом».
После победы Феодосий триумфально вступил в Рим, посадил на престол своего десятилетнего сына Гонория, назначив его советником и опекуном Стилихона, подтвердил приверженность императоров христианству в никейской форме и навсегда ушел из Города Волчицы. А 17 января 395 года умер в Медиолане, передав престол старшему сыну Аркадию, что гарантировало, как ему казалось, в обеих частях, продолжение его политики.