Этюды о конце света. Как умирала империя и рождалась Европа
Шрифт:
Недружественная политика?
Конечно! Юлиан и не скрывал своей антипатии к религии тех, кто погубил его семью.
Но император не пошел ни на какие крутые меры, ничего не запретил, никого не сослал и не казнил. Да, были некоторые эксцессы с осквернением христианских храмов в ответ на фанатичные выходки христиан. Но это не запреты и не гонения.
Кроме того, называть Юлиана II отступником в принципе неправомерно – он никогда не поддерживал политику своего кузена, с которым находился всю жизнь в глухом конфликте (а в определенный момент и в явном), он с рождения не видел от представителей церкви ничего хорошего (разве что, дискуссии с Григорием Богословом и Василием Великим принесли ему интеллектуальное наслаждение), он никогда не называл и не считал себя христианином.
Так в чем же и на каком основании его обвиняют христианские писатели – представители в идеале самой мирной и терпимой религии?
Юлиан погиб во время персидского похода.
Сначала ему сопутствовал успех. Он захватил несколько стратегически важных городов и крепостей персов, нанести им серьезные поражения. Но потом удача отвернулась от императора. Он не смог взять Ктесифон, хотя, обманув ложными маневрами царя Шапура Великого, подступил к самому городу и захватил укрепленный лагерь персов на крутом берегу Тигра. Затем у армии истощилось продовольствие, они вынуждены были отступать по сложной местности в условиях постоянной нехватки еды и фуража.
В этих обстоятельствах Юлиан проявил себя с лучшей стороны – лично следил, чтобы продуктами обеспечивали в равной мере все армейские части, не пожалев даже припасов для императорской кухни.
Самолюбивый, обожающий успех и похвалы, грезивший о возрождении величия империи и лаврах нового Августа, Юлиан, конечно же, очень сильно переживал свою неудачу (правда, неудачу относительную, царь Шапур готов был заключить мир с Римом на весьма почетных условиях, послы должны были явиться к императору как раз в день его гибели).
Относительно того, что именно произошло в тот роковой день, есть несколько версий.
Точнее, самого факта ранения в неожиданно возникшей стычке никто не оспаривает. Известно даже, что Юлиан вступил в бой, защищенный одним лишь щитом, не надев доспехов, и получил смертельную рану копьем в печень.
Вот как описывает это непосредственный свидетель событий Аммиан Марцеллин:
«…Вдруг император, который в этот момент вышел немного вперед для осмотра местности и был без оружия, получил известие, что на наш арьергард неожиданно сделано нападение с тыла.
3. Взволнованный этим неприятным известием, он забыл о панцире, схватил в тревоге лишь щит и поспешил на помощь арьергарду, но его отвлекло назад другое грозное известие о том, что передовой отряд, который он только что оставил, находится в такой же опасности.
4. Пока он, забыв о личной опасности, спешил восстановить здесь порядок, персидский отряд катафрактов совершил нападение на находившиеся в центре наши центурии. Заставив податься левое крыло, неприятель стремительно стал нас окружать и повел бой копьями и всякими метательными снарядами, а наши едва выдерживали запах слонов и издаваемый ими страшный рев.
5. Император поспешил сюда и бросился в первые ряды сражавшихся, а наши легковооруженные устремились вперед и стали рубить поворачивавших персов и их зверей в спины и сухожилия.
6. Забывая о себе, Юлиан, подняв руки с криком, старался показать своим, что враг в страхе отступил, возбуждал ожесточение преследовавших и с безумной отвагой сам бросался в бой. Кандидаты, которых разогнала паника, кричали ему с разных сторон, чтобы он держался подальше от толпы бегущих, как от обвала готового рухнуть здания, и, неизвестно откуда, внезапно ударило его кавалерийское копье, рассекло кожу на руке, пробило ребра и застряло в нижней части печени.
7. Пытаясь вырвать его правой рукой, он почувствовал, что разрезал себе острым с обеих сторон лезвием жилы пальцев, и упал с лошади. Быстро бежали к нему видевшие это люди и отнесли его в лагерь, где ему была оказана медицинская помощь.
<…>
23.Все умолкли, лишь сам он глубокомысленно рассуждал с философами Максимом и Приском о высоких свойствах духа человеческого. Но вдруг шире раскрылась рана на его пробитом боку, от усилившегося кровотечения он впал в забытье, а в самую полночь потребовал холодной воды и, утолив жажду, легко расстался с жизнью…».
Мнения авторов расходятся в вопросе, кто направил это копье, и случайно ли оно попало в императора.
Одни полагают, что это была диверсия персов – они хотели убить Юлиана, чтобы в обстановке паники и безвластия навязать римлянам кабальные условия мира (к слову, так и произошло – скоропалительно избранный преемник Юлиана Иовиан заключил мир с Шапуром на весьма неприглядных для Римской империи условиях),
Другие полагают, что копье было брошено римлянином – либо заговорщиком, из тех, кто хотел возвести на престол собственного кандидата, либо просто недовольным затянувшимся походом и суровостью Юлиана, который не хотел превращать их вынужденное отступление в позорное бегство (а этого в измотанном войске желали многие).
Есть версия, что это была месть солдата-христианина (тоже весьма «лестная» характеристика для адептов религии любви и прощения).
Ну и самое фантастическое предположение: это было самоубийство. Юлиан не мог пережить провала, понял, что положение армии безнадежно и искал смерти в бою.
Красиво! Но все решения и поступки императора, подробно описанные и разобранные Аммианом Марцеллином, с самого начала сопровождавшим Юлиана в персидском походе, противоречат этой версии.
Как бы там ни было, 27 июня 363 года последний император из рода Флавиев, последний потомок Константина Великого на римском троне умер на персидской земле и был оплакан многими искренне чтившими и любившими его солдатами.
Бедный мечтатель! Судьба явно несправедливо обошлась с этим талантливым, умным, в чем-то очень наивным и благородным человеком. Да и посмертная слава ему досталась весьма сомнительная. Впрочем, госпожа Клио – мастер на такие недобрые шутки.
Кстати, Юлиан II был не только талантливым полководцем и умелым администратором, но еще и хорошим писателем. К счастью, его сочинения переведены на русский язык. Интереснейшее чтение. За этими строками – личность неординарная, может, даже сознающая всю безнадежность своего «бунта», но жаждущая бури, чтобы не отдать без боя любимый старый Рим – центр ойкумены, а не столицу христианского мира.