Этюды о конце света. Как умирала империя и рождалась Европа
Шрифт:
Правда, это была уже совсем не та блестящая империя, которую творили Октавиан Август, Флавии, Марк Аврелий. Глобальный кризис III века – экономический, военный, политический, чреда бесконечных мятежей, узурпаций, солдатских императоров, ни один из которых, как бы хорош он ни был, не удержался на троне более пяти лет (а в среднем два года) навсегда изменили лицо Рима, который чудом не рухнул и не канул в небытие.
То, что в этих обстоятельствах государственные структуры, хотя бы видимо, сохранялись в неприкосновенности, внешние враги не захватили территории, говорит лишь об огромном моторесурсе великого государства, чья машина могла долго работать на холостом ходу, а также о слабости
И вот Диоклетиан за двадцать лет правления сумел пересобрать Рим заново из остатков, из того, что еще имело жизнеспособность и потенциал.
Как я уже сказала, это был совсем другой Рим, мало похожий на старый. Но все-таки Рим. У него по-прежнему было огромное количество проблем и врагов, все чаще из невнимательных «учеников» делавшихся выучениками (чего империя, особенно на Западе, очень долго не видела в упор) и оставалось все меньше того, что они могли предложить своим уже не гражданам, а подданным (о любых демократических структурах в Риме, начиная с эпохи домината можно забыть), дабы те терпели и поддерживали хиреющего великана.
На фоне всего этого в империи продолжала нелегально, но весьма успешно и динамично развиваться христианская церковь. Это были уже не отдельные общины верующих, каждая из которых жила по собственным законам, а четкая структура, вросшая в империю, проникшая в самые дальние ее уголки.
Первые церковные должности появились в районе 100 года. Особенно преуспела в этом Антиохия, где развитие церковной организации достигло небывалых успехов. Следом подтянулась остальная христианская Азия, а около 200 года церковная организация существовала практически повсеместно.
Управление общиной было отдано епископам, при которых состояли коллегии пресвитеров с совещательным голосом и которых поддерживали и замещали по необходимости диаконы. Все без исключения клирики должны были служить пожизненно, об их содержании заботилась община, которой принадлежало право выбора и епископа, но не смещения его. Посвящение в должность происходило посредством сакраментального акта, имеющего значение, примерно аналогичное с крещением. Епископа рукополагали один или несколько епископов, других клириков – только епископ их общины.
Так достигли завершенности организации общин, каждая из которых была устроена по монархическому принципу, ибо в собственных пределах епископ обладал почти неограниченной властью, а сопротивление ему приравнивалось к сопротивлению апостольскому авторитету и самому Богу.
Высшим требованием к епископу было наблюдение за сохранением апостольского предания в общине, началась консервация учения. Встречаются упоминания о епископах-еретиках, но они редки. В основном главы общин блестяще оправдали оказанное им доверие.
Чтобы епископам было легче исполнять свои главные обязанности, обмениваться мыслями, следить за единообразием обрядов и текстов, примерно в середине II века возникла традиция регулярных епископских съездов, сначала в пределах одной провинции. Уже около 175 года свидетельства о таковых съездах встречаются неоднократно. На них обсуждались и решались наиболее сомнительные вопросы. По мере укрепления этого института идеал единой церкви становился все ближе, т. к. решения, принятые собором какой-либо провинции, немедленно сообщались всем соседним (если конечно они касались общих интересов) с уверенностью, что они будут признаны правовой нормой.
Помимо всего прочего, незаметно произошла еще одна трансформация. После эдикта Каракалы 212 года, когда едва ли не половина жителей ойкумены вдруг стала римлянами, христианская церковь из института, антагонистичного Риму, стала институтом внутренним, потому что большая часть ее членов внезапно обрела римское гражданство. Конечно, дело было не в формальном акте, а именно в изменении статуса, основания религии, которая, даже еще находясь на нелегальном положении, чувствовала себя законно и прочно привязанной к великой империи, пусть и переживающей не лучшие времена.
Таково было положение дел до и во время правления Диоклетиана. Затем ситуация изменилась, прежде всего, политическая. Ну а вскоре борьба за власть привела лидера гонки претендентов на императорский пурпур к неожиданному, но вполне логичному и судьбоносному для христианства решению.
Итак.
Диоклетиан с самого начала делил власть с Максимианом. Они вдвоем наводили в империи подобие порядка. Правда, Максимиан больше занимался военными проблемами – умиротворял бунтующую Галлию, отражал набеги прирейнских германских племен, дрался с узурпатором в Британии,
Диоклетиан же занимался реформами – внутренним переустройством государства и армии. И весьма неплохо, надо сказать.
Потом дуэт правителей выбрал себе помощников, так как дел было слишком много – Констанция Хлора и Галерия.
Сначала четыре тетрарха действительно трудились на благо государства – забот было столько, что не до грызни. Каждый из них еще слишком хорошо помнил хаос эпохи солдатских императоров и не хотел повторения.
Но это было слишком хорошо, чтобы продолжаться долго. Власть – великое искушение.
Еще до ухода Диоклетиана в отставку Галерий ополчился на сына Констанция Хлора – способного и амбициозного юношу, который начиная с 290-х годов находился при отце, обучаясь искусству управления. За что тетрарх так возненавидел Константина – трудно сказать.
Все христианские писатели рисуют мрачный портрет Галерия – жестокий тиран, ненавидимый солдатами, не знающий жалости, получающий радость от страданий людей. Удивительно, но языческие авторы вторят им и тоже говорят о тетрархе, как о человеке грубом и до крайности жестоком. Впрочем, его военные кампании, не раз омрачавшиеся массовой резней всех без разбора, не противоречат такому портрету. Да и «великое гонение» на христиан 303-311 годов было спровоцировано именно Галерием. Не просто так: церковь, которая по-прежнему провозглашала себя независимой от Рима, к тому времени имела немалый авторитет и влияние, епископы подчас были местными серыми кардиналами при имперских чиновниках; то есть, это уже сильно походило на двоевластие.