Ева
Шрифт:
Вайенс сидел, зажмурившись, и пальцы его механической правой руки крошили хирургический металлический стол.
Если б он мог посмотреть в Силу, он увидел бы то, что приводило в неистовство Императора — а именно пустое место подле трона.
Там не было никого, на кого бы Палпатин мог опереться.
И его Триумвират распался.
Но то, что требовал от него Император сейчас…
Явиться на Совет с мешком, из которого ещё сочится кровь…
Бросить этот мешок перед оторопевшими моффами…
Из тёмных углов тотчас вынырнет
Несомненно, сейчас учитель читал жадно мысли, притрагивался к каждому обострившемуся чувству Вайенса. Лгать и притворяться было бесполезно. Жизнь Евы — или его собственная жизнь.
— Да, мой Император, — произнёс Вайенс, раскрывая пустые, ничего не выражающие глаза. — Я сделаю это для вас.
В голосе его была стальная решимость.
"Я принимаю решения"…
* * *
Все произошло очень быстро.
Очень.
Алая стража не стала обыскивать его — отчасти потому, что весь дворец был наслышан, с чем Дарт Акс должен был прийти к Императору. Отчасти их ужасала сама мысль о том, что можно раскрыть потемневший от липкой красной жидкости мешок и увидеть… увидеть…
Дарт Акс уверенно и размашисто шагал по коридору дворца, прямиком к кабинету Императора, и его путь отмечали алые пятна, пачкающие сияющие блеском дворцовые полы. Его чёрные перчатки, носки его сапог и даже отчасти лицо были испачканы алыми брызгами, и жирный мазок запёкшейся крови виднелся у губ, на подбородке. На его спокойном лице была написана холодная, непреклонная решимость, и ни капли раскаяния в содеянном.
Те, кто встречал Дарта Акса, спешили убраться с его пути, потому что он был страшнее и неумолимее самой смерти.
В кабинете Палпатина он прошел прямо к столу, по обе стороны которого сидели бледные моффы; кажется, кое-кого едва не вырвало при появлении Вайенса, и одного взгляда на его липкий жуткий мешок было достаточно, чтобы понять: Дарт Акс выполнил поручение Императора.
Он прошел прямо к торцу стола и встал, рассматривая собравшихся. Императора не было — он опасался, что Вайенс ослушается его, и тогда…
Впрочем, не было никакого "тогда."
— Передайте Императору, что его приказ выполнен, — произнёс Вайенс страшным безликим голосом.
Председательствующий мофф сорвался с места и выскочил из комнаты вон, сделав вид, что он лично хочет доложить обо всем Палпатину. На самом деле его душили приступы тошноты.
Через пару минут появился и сам Император, в сопровождении Алой стражи. Его верные безмолвные рыцари заняли то самое место, что в видениях Силы отводилось Дарт Софии, и Палпатин, сладко жмурясь, важно и неторопливо уселся на своё место во главе стола, прямо напротив неподвижно стоящего Вайенса.
Дарт Акс, чуть коснувшись бедра механической рукой, вздрогнул, как от укола, и скрипнул зубами, словно испытывая чудовищную боль, по плечам прошла судорога, и он всхлипнул, словно чудовищность совершённого поступка наконец дошла до его сознания.
Палпатин, наблюдая эту секундную слабость, лишь усмехнулся и потёр руки как-то особенно гадко, мерзко.
— Ну, показывай, что там у тебя, — произнес Палпатин медовым голоском.
Наверное, он с садистским удовольствием представлял себе, каково это — потрошить ещё живую любимую женщину, как это — отсекать голову, радуясь, что она наконец-то умрёт и больше не почувствует боли. Наверное, вместе с запахом крови он вдыхал отчаяние загнанного в угол ученика, его слёзы и беспомощность.
Но когда Вайенс размахнулся и швырнул на стол мешок, прочертивший кровавую жирную полосу на тёмном благородном дереве, катясь в подставленные ладони Императора, а моффы отпрянули кто куда от чудовищного предмета на столе, было уже поздно.
Он поймал тот миг, когда Император поверил в свою победу и расслабился, отвлекаясь от персоны Вайенса, стоящего перед ним.
Из мешка выкатился бутафорский пузырь, наполненный краской, и лопнул прямо перед Палпатином, окатив красной жидкостью его руки и парадную мантию, и Палпатин поднял изумлённый, всё понимающий взгляд на Вайенса, горящего чудовищной Силой, наливающей его тело.
— Ты обманул меня! — завизжал Император, и его крик слился с чудовищной молнией Силы, толстой плетью хлестнувшей поперек лица.
Дарт Акс, не дрогнув ни единым мускулом, наращивал напряжение, вкладывая в эту молнию всё, что влила в его вены сыворотка Ирис. Крохотный впрыскиватель, брошенный на пол, под ноги, взорвался от попавшей в него маленькой веточки молнии.
Императора рвало на части и обугливало, и он был не в силах даже сопротивляться этой всесметающей мощи направленного на него удара.
Дарт Акс сжимал пальцы, направляя долгожданный скопившийся гнев на старшего ситха, и тот сжимался, словно сухой лист в костре, рассыпаясь чёрными чешуйками, сухо искрящейся золой.
— Да, я обманул тебя, — произнес Дарт Акс тихо, опуская руку, когда всё было кончено, и от Императора Палпатина не осталось ничего, кроме кучки пепла и обуглившейся мебели.
Впрочем, то, что имперский трон обгорел и вонял палёным, Дарта Акса не смутило. Под взглядами насмерть перепуганных моффов, отчасти тоже обожжённых молниями, брызгавшими в разные стороны, он спокойно прошел на место императора и опустился в его кресло.
— Император теперь я, — произнес он абсолютно безжизненным голосом, недобрым взглядом обводя всех собравшихся. — Возвестите об этом моему народу. И велите прибраться тут. Совет окончен.
Моффы повскакивали с мест и кинулись к выходу; кого-то, наконец, вырвало.
А Дарт Акс всё так же неподвижно сидел в обгоревшем кресле Императора, прикрыв глаза, и всматривался в Силу.
"Вот почему она не пошла со мной, — подумал он. — Такого Императора она никогда бы не поддержала. Вот почему".