Ева
Шрифт:
* * *
— Дарт София, владыка!
— Пусть войдёт.
Перед ней открыли дверь, и она, ступив в апартаменты Дарта Вейдера, услышала тот самый звук каблуков и вздрогнула, осознавая, что видения, напророченные Силой, начинают сбываться.
Дарт Фрес, промелькнувший где-то среди охраны, был зол. На его лице читались досада и стыд. Дарт София чуть склонила лицо, скрывая от него тонкую улыбку. Да, надо было уделить Дарту Аксу чуть больше внимания, дружок. Такого, какое он заслужил. Одним ударом этого паука
Весть о смерти Императора и о новом Императоре облетела Галактику мгновенно, и Дарт София поняла, что настало время выйти из тени и осмелиться приблизиться к Дарту Вейдеру.
Дарт Вейдер будет вновь атаковать Императора, как бы того ни звали. Но, может, его атаки будут более успешными, если бить придется не так далеко?
Дарт София шагала по флагману Вейдера, и следом за ней тенью шел Фрес.
Его тянуло к ней, как магнитом, но не потому, что она ему нравилась. Чёртов лысый инквизитор — он, кажется, умел черпать Силу из чужой мощи. Он не мог упустить такого шанса — полакомиться изысканной смесью из слияния Палпатина и Вейдера.
Симпатии? Дарт София копнула глубже и нащупала одну пикантную особенность Дарта Фреса: он любил девственниц. Юных, чистых, трогательных и наивных.
Свет любят все… светлые всех привлекают.
А ты попробуй найти того, кто полюбит твою Тьму. Твои недостатки. Твои слабости. Ту личность, что остается, когда летят к чертям тысячи масок.
Кто примет твоих демонов, твоих палачей, маньяков, эгоистов, негодяев и трусов. Пугающее зрелище, правда?
Попробуй найти того, кто без страха посмотрит на твое настоящее лицо, кто прочтет правду в твоём сердце. И останется рядом, несмотря ни на что.
В этой паутине лжи. В полном мраке. Без надежды на то, что однажды вы вместе, вдвоём, вынырнете из чернильных ледяных вод злобы и греха и глотнёте свежего воздуха счастья и покоя.
Он будет видеть твои уловки, сможет нанести удар изнутри, но… никогда не сделает этого. Оставшись навсегда под кожей, растекаясь по венам — не сломает тебя. А научит жить, вкачивая в тебя безмерно любовь, не ожидая ничего взамен. Будет любить не за что-то. А вопреки всему. Станет твоей слабостью и твоей самой невероятной силой одновременно.
Я не стала ни для кого таким человеком и не нашла себе никого, кто бы согласился пасть вместе со мною.
Вся наша беда в том, что мы всегда хотим быть кем-то другим, кем-то иным: порядочнее, честнее, смелее, чище, благороднее… и хотим мы этого слишком поздно, уже вляпавшись в дерьмо по самые уши, тогда, когда оттереться уже невозможно, а стать смелее и честнее равносильно тому, чтобы встать в полный рост на простреливаемом поле. Слишком страшно, да уже и бесполезно. И не в нашей природе.
Вероятно, можно было бы гордо отвергнуть всяческие попытки спасти собственную шкуру и не выкручиваться, не лгать, не ходить на ту встречу с Евой и позволить Вайенсу убить себя, не совершать подлости, но я слишком хотела жить.
Впрочем, даже показное благородство не помогло бы мне.
Мы хотим быть кем-то другим…
Чище, смелее, лучше.
Но я не смогла бы стать Евой, как бы ни меняла своего характера.
Сейчас, неторопливо шагая к точке невозврата, я понимаю, что мой поступок тоже ничего не изменит. Он не обелит меня и не заставит относиться ко мне иначе.
Впрочем, я шла не за этим.
Я не взываю к нежным чувствам и к чувствам вообще. Я призываю отключить эмоции, все абсолютно, и прислушаться к холодному гласу разума.
Я предлагаю обмен, взаимовыгодный обмен.
Мне нужен мертвый Дарт Акс, а тебе нужна правда.
Ещё тебе нужен трон, по правую руку от которого стоит Дарт Фрес. Что ж, я встану по левую руку от него.
Скользкие грязные интриги кого угодно доведут до бешенства, поэтому я дам тебе шанс избавиться от них.
— Так почем бы тебе самой не убить его?
Ирис неторопливо сняла капюшон, и на Вейдера глянули горящие ненавистью ситхские глаза.
— Потому что я не смогу, — ответила она. — Я видела ваш бой, и я дралась с ним. Лорд Фрес пытался убить его, но не смог. Мне не выстоять против Вайенса.
— Вайенса?!
Вейдер, наверное, ожидал чего угодно, но только не услышать это имя. От изумления он подскочил, но Ирис даже не шевельнулась, когда Тёмный Лорд приблизился к ней.
— Но это невозможно, — произнес он, взяв её лицо за подбородок и поднимая к себе. Их горящие глаза встретились, и Ирис, чуть усмехнувшись, произнесла:
— Это ТЫ говоришь о невозможности такого? Ты, которого Дарт Плэгас сотворил таким же образом? Я не знаю, кто был твоим отцом, и мать ли тебе Шми Скайуокер, да только я точно знаю, что Дарт Плэгас так же, как и я, проводил опыты. Он вливал зародышу сыворотку, устраивая мидихлореановые атаки, а затем помещал зародыши в женщин. Ты — удавшийся эксперимент. Такой же, как я, — она развела руки в стороны, словно демонстрируя свое тело. — С Вайенсом опыт не удался, Сила всегда покидает его тело.
— Сыворотка? Что за сыворотка?
— Кровь Люка и Палпатина, их мидихлореаны, атакующие друг друга. Сил мне дал ты, Лорд Вейдер. И Вайенсу в вашей последней битве — тоже. Разве у тебя не было ощущения, что ты дерешься с сыном? Разве не поэтому ты щадил его? Раве ты не чувствовал, что твоя кровь предает тебя?
Вейдер приблизил своё лицо к её лицу так близко, что она почувствовала на щеке его дыхание. Сила, пронизывающая обоих, словно выливалась из их страшных глаз и смешивалась, превращаясь в Страсть и ярость, в молчаливую угрозу и противостояние.