Евангелие любви
Шрифт:
– Доктор Кристиан, у меня проблема личного свойства, и я надеюсь, вы мне поможете. А прочитав вашу книгу, я уверен, что поможете.
Кристиан молча кивнул.
– У моей жены не в порядке психика. Познакомившись с вашими теориями, я бы сказал, что у нее типичный случай невроза тысячелетия. Все ее проблемы порождены нашим временем.
– Если нарушения серьезные, сэр, возможно, мы имеем нечто более серьезное, чем невроз. Говорю это, чтобы вы не считали меня универсальным целителем. Я лишь человек.
– Принимаю к сведению.
Начав рассказ, президент больше ни разу не повторил, что их разговор конфиденциальный, хотя было заметно, как больно и унизительно ему говорить.
Тайбор Рис был доведен до отчаяния. Он лишился семейного счастья и супружеской любви, его дочь была обделена такой необходимой ей заботой и нежностью. Жена все больше занималась только собственной особой. Рис так долго жил под угрозой публичного скандала, что теперь это тревожило его куда меньше личных проблем. Ему хотелось иметь здоровую, а не забитую и запуганную жену.
– Чего конкретно вы от меня ждете? – спросил доктор Кристиан, когда президент кончил рассказ.
– Не знаю. Честно скажу, не знаю. Для начала поужинайте сегодня с нами. По субботам и воскресеньям Джулия всегда дома. – Он горько улыбнулся. – Этот город живет с понедельника по пятницу. По выходным все разъезжаются, даже дружки Джулии.
– С удовольствием с вами поужинаю, – согласился Кристиан.
– Жена вами заинтересуется, доктор. Она реагирует на любое новое мужское лицо. А вы немного похожи на меня. – Рис фыркнул, как человек, давно разучившийся смеяться. – Конечно, может статься, что она вас невзлюбит с первого взгляда. Хотя сомневаюсь. Не в ее характере. Я устрою так, что к концу основного блюда меня куда-нибудь вызовут и вы сможете побыть с ней наедине. Я буду отсутствовать примерно полчаса. – Президент посмотрел на часы. – Боже правый! Шестой час. Мы с дочерью каждый день встречаемся здесь в половине шестого.
Не успел стихнуть его голос, как в гостиной, словно эхо, появилась девочка в сопровождении женщины в костюме британской няни. Няня не осталась в гостиной – поклонившись с достоинством Рису, она вышла, плотно закрыв за собой дверь. Девочка была слишком худа и долговяза и такая же носатая, с такими же впалыми щеками, как у отца, чтобы можно было назвать ее привлекательной, хотя не исключено, что систематические уроки балета или гимнастики в будущем исправят ее осанку и фигуру. Ее имя было тоже Джулия, но отец звал ее Жюли. В двенадцать или тринадцать лет она уже достигла половой зрелости и вытянулась футов в шесть ростом. Но вела себя как маленькая – года на два.
Отец за руку подвел ее к своему креслу и усадил к себе на колени. Она стала играть его галстуком и что-то монотонно напевать. Казалось, доктора Кристиана она вовсе не видела – не обращала на него никакого внимания, словно его и не было. Девочка ничего не говорила, однако исподтишка бросала на Джошуа оценивающие взгляды, и в ее глазах явно светился ум. Перехватив взгляд, Кристиан едва поверил тому, что увидел. Затем, чуть прикрыв глаза, стал наблюдать, притворяясь, что смотрит в другую сторону. И вскоре встретился с ней взглядом. Глаза Жюли тут же погасли. Джошуа играл в эту игру несколько минут, задавая себе вопрос: может быть, это пограничный случай аутизма? Она, конечно, скорее психически больная, чем умственно отсталая. Джошуа давно сделал вывод, что люди из богатых, известных, высокопоставленных семей реже обращаются к врачам, чем из менее благополучных. Исследовали ли когда-нибудь эту девочку, проводили ли тесты? Его так и подмывало отправить ее на пару дней к Мыши. Никто в мире не умеет тестировать лучше Мыши.
Понаблюдав за отцом и дочерью минут десять, он спросил:
– Господин президент, могу я осмотреть ваш дом? По дороге сюда я почти ничего не видел и боюсь, это моя единственная возможность. Не слишком ли много я доставлю хлопот, если кто-нибудь устроит мне экскурсию?
Рис посмотрел на него с благодарностью. Снял трубку с телефона у локтя, и через несколько минут Кристиана повели по президентскому жилищу, хотя в субботу вечером там не было никаких экскурсоводов.
– Пойдем помедленнее, – попросил Джошуа приставленную к нему домоправительницу. – Хочу все запомнить!
Время приближалось к семи, когда он вернулся в гостиную после того, как чуть не свел с ума женщину-гида, то останавливаясь, то увлекая ее вперед, заглядывая во все углы, задавая бесчисленное количество вопросов и громко ахая и восхищаясь, пока они переходили из комнаты в комнату.
Жюли в гостиной уже не было. Зато появилась Джулия.
Первую леди государства Кристиан узнал сразу, потому что часто встречал таких женщин и раньше. Усадив его на один конец дивана, она тут же устроилась на другом и повернулась к нему, поджав под себя ногу. Этой позой она не столько хотела продемонстрировать свои прелести, сколько вызвать раздражение у мужа, который со своего места не видел, как много она открыла на обозрение гостю. Что бы Кристиан ни говорил, она в ответ мурлыкала и, выражая восторг, то и дело подавалась вперед, чтобы через разделяющую их подушку коснуться его руки. В дни, когда люди курили, она бы обязательно устроила спектакль, попросив его зажечь сигарету, а потом жестами показывая, как он ей нравится. Кристиан, забавляясь, мысленно отметил, что с тех пор, как человечество отказалось от курения, обеднел и выразительный язык тела.
Джулия Рис была очень красивой женщиной. Блондинка с выразительными светло-голубыми глазами, нежной белой кожей и великолепной белоснежной грудью, щедро выставляемой напоказ, хотя и не до степени неприличия, что было бы непростительно для жены президента. Она также отличалась чрезмерным ростом, и генетически это означало, что дочери нечего рассчитывать на хорошую фигуру. Но у матери была тонкая талия, пышная грудь и бедра и изумительные длинные ноги. К тому же Джулия дорого и со вкусом одевалась и была лет на пятнадцать моложе мужа.
Если президент надеялся, что его гость во время обеда станет демонстрировать образцы красноречия, то его постигло разочарование. Хотя доктор Кристиан поддерживал разговор, он не сказал ничего такого, что даже самый благожелательный слушатель посчитал бы блестящим, остроумным, глубоким или оригинальным. Присутствие за столом такой неприятной и вызывающей раздражение особы, как Джулия Рис, его скорее опустошало, чем угнетало. У нее была неприятная манера говорить именно то, что заводило в тупик любой пристойный разговор. Бедняга Тайбор Рис! Он либо по-стариковски поддался очарованию рано созревшей девчонки, либо его поймали в сети, как ничего не подозревающую рыбу. Кристиан склонялся ко второму варианту: Джулия умела вести себя очень изобретательно.
Подали консоме, затем салат. Настала очередь жареных цыплят. Президента, как было условлено, вызвали, когда унесли остатки главного блюда. Рис встал, извинился и пообещал гостю, что вернется к кофе с коньяком.
Оставшись за столом наедине с миссис Рис, Кристиан сдержал удрученный вздох.
– Вы в самом деле хотите десерт, Джошуа? – Джулия стала называть его по имени сразу, как только их познакомили, хотя муж продолжал обращаться к нему официально – доктор Кристиан. Президенту хотелось сделать гостю приятное, и тот с благодарностью оценил его обходительность.