Евангелие отца
Шрифт:
– Ахмед, какие процессы? Я знаю только один процесс, который заслуживает внимания: процесс перевода денег.
– Ну, конечно. Только деньги переводятся под что-то стоящее, под какие-то проекты, да? Если это не война, то это подготовка к войне, или восстановление после неудачной войны. А если нет никакой войны? Тогда, кризис тоже хороший проект.
– Ну, не только, Ахмед. Вот у меня одна знакомая в Нью-Йорке получает хорошие деньги на постановку всяких опер. Нашла себе психа, который сам оперу ненавидит больше, чем еврей ненавидит субботу, но его имя размером с самолет на афише театра ему нравится – вот она и эксплуатирует
– А он?
– Что он?
– Ну, девушка должно быть еще и красивая, чтобы так успешно работать?
– Ахмед, где ты видел красивых или мало-мальски симпатичных женщин, которые бы преуспели в бизнесе? Обычно они страшнее войны.
– А Елена Троянская, а царица Нефертити?
– Уже доказано, что никакой Трои вообще не было, а Елена просто невоспитанная, взбалмошная девчонка. Что же до царицы Египта, то она вообще только в профиль изображается, потому что в анфас она выглядит так, как я тебе и сказал – ужас. Так что там с этим масоном?
– Умеешь ты давать себе время подумать пока болтаешь. – Ахмед рассмеялся.
– Я весь внимание.
– Предложение таково: этот Великий Мастер знает в лицо того, кто вводит в эту игру новую фигуру. Люди говорят, что это может быть очень сильный ход и, опять же по слухам, направлен он против Иосифа. Таким образом, нам надо понять: что он знает, кто этот, второй, и кто тот, на которого делают новую ставку. Мы предлагаем тебе поехать в Швейцарию, встретиться с ним и дать нам ответы на эти вопросы.
– Одного не понимаю, Ахмед. Почему ты и твои партнеры думаете, что я с легкостью соглашусь на сотрудничество с вами, кого я себе слабо представляю? Кто вы? Может, вы вообще террористы, а мне не только вера, мне собственные принципы не позволяют в этом случае даже чай тут с тобой распивать.
– Мы не террористы.
– Мусульмане сегодня все террористы. – Бальтазар хитро взглянул на Ахмеда. – Разве не так вас преподносят средства самой массовой коммуникации? От человека вашей веры не стоит ожидать добра: так говорят.
– Вот странность, да? А наши почему-то пишут наоборот. Чудеса какие-то. Средства массовой информации так преподносят, а средства массовой коммуникации как раз наоборот. Разные есть средства массовой коммуникации: есть например спутниковая связь, радиотелефоны, да и мобильники, в конце концов. Чем тебе не СМИ? По ним, например, те, кто вам рассказывают об угрозе с нашей стороны, друг другу рассказывают совсем другие вещи. Вам говорят, что мы почти абсолютное зло, а с нами торгуют оружием, продают и покупают нефть, уран, да и вообще предпочитают наше золото хорошим отношениям между собой.
– Тем не менее, расскажи подробнее, чтобы я тебе поверил, что вы хорошие ребятами и что я просто должен в силу своего классического воспитания с вами работать и дружить.
– А причем тут дружба? Если есть дружба – это хорошо, но можно и без нее. Можно просто существовать, как среднестатистическая семья: без особых нежных чувств, но с ощущением необходимости друг в друге.
– А вы мне нужны?
– Еще как. У тебя появляется шанс не только выйти из этой ситуации живым, но и получить то, что ты хочешь: свободу, достаточные средства к достойному существованию и безопасную, спокойную старость.
– Это слишком даже Бога – такие радости. Но,
– А я его, собственно, уже высказал. Могу только более подробно описать то, что происходит. Только лучше это сделаю не я, а тот, кто меня прислал. Хочешь познакомиться с тем, кто прольет свет на таинственные события? Ты же любишь страшные тайны и суперсекретные жуткие секреты?
– Просто даже кушать без этого не могу. Когда и где?
– А что откладывать? Поехали прямо сейчас? Пройдет не более часа и ты станешь пособником злодеев в деле спасения мира от еще больших злодеев. Хочешь?
– Не томи. Поехали уже скорее.
Ахмед встал, достал из кармана сложенную вдвое пачку купюр с серебряным зажимом, вытащил одну и положил на стол, прижав чашкой.
– Забыл только одно сказать, мой друг. Ты не можешь ничего никому рассказывать о том, что услышишь и кого увидишь. Сам понимаешь, что мы вынуждены принимать определенные меры защиты пока цель не будет достигнута. Ну, и после ее достижения тоже.
– Это я понимаю очень хорошо.
– Тогда я все сказал, Бальтазар. Дальше ты сам отвечаешь за свои поступки.
Через пятнадцать минут машина остановилась у ничем не примечательного домика на окраине Иерусалима. Во дворе, под раскидистой оливой стоял стол, накрытый к обеду, пахло жареным мясом, лимоном и жасмином. За столом сидели два человека в белых рубашках: один что-то рассказывал, а второй смеялся над этим. Наверное, просто друзья? Женщина принесла еще кувшин вина и чашу с овощами, запах от которых сразу добавился к общей картине, которая так раздражает обоняние. Яркий пучок кинзы сейчас будет разделен на несколько частей, положен на кусок свежего горячего ливанского хлеба, полит теплым оливковым маслом, соком свежего лимона, пока еще растущего на соседнем дереве. Потом немного долек почти пурпурного помидора, чуть-чуть чеснока и все. Остается немного. Остается понять, что большего в этой жизни не надо и ничего не стоит этого куска хлеба: ни деньги, ни секреты, ни любовь. Может быть только тот кусочек хорошо прожаренной баранины, что лежит совсем рядом в глиняной тарелке без узоров? Наверное, только он. Ну, может быть еще эта минута, когда еще был шанс вернуться назад и эти двое еще не повернули к тебе лицо. Но…. Поздно. Они замолчали и, улыбаясь, отодвинули свои тяжелые деревянные кресла от стола, вставая навстречу вошедшим во двор старого дома на окраине Иерусалима.
Сколько удивленных лиц видел ты, Иерусалим! Лицо Иисуса, так и не понявшего глупость иудеев, лицо прокуратора, так и не понявшего глупость Иисуса, лица иудеев, так и не понявших жертву нового Христа. К ним добавится сейчас еще одно лицо – лицо Бальтазара, который увидит среди этих двоих того, кто точно здесь и сейчас быть никак не мог. Тем более в компании с тем, кто только что рассказывал этому человеку что-то смешное.
Гл. 37
На часах было около шести. Получается, что Люсьен спал так долго? Сон не освежил голову – скорее наоборот: сны были реальнее кошмара, который с ним произошел. Голова была тяжелой, а страх еще тяжелее. Открыв дверь в соседнюю комнату, он опять, как и тогда, когда только вошел в номер отеля, увидел у окна, стоящего спиной к нему человека, назвавшегося рыцарем.